– Ты смотри какая, – Рома опять подавляет смешок, словно только что мысленно пошутил в мой адрес. – Ладно, ладно, я понял, в чём дело. Ты боишься, что если останешься со мной один на один и напьёшься, то повторишь свой подвиг с первого курса и начнёшь снимать с меня штаны, – Рома начинает хохотать, и я понимаю, что он провоцирует меня. – Если что, я не против, Карина! Что будет, то будет!
– Какой ещё подвиг? Ты о чём вообще? Это когда было-то? – я возмущаюсь и чувствую, как стыдливо заливается моё лицо краской. – Подумаешь! Это было давно! Десять лет назад! Считай, что не было! Мне было семнадцать лет, и я немного перепила, с кем не бывает. И ничего я не боюсь, просто я не хочу никуда с тобой идти! Ты вообще не думал, что я уже могла бы быть замужем в таком возрасте?
– Кольца на пальце я что-то не вижу, – Рома цокает языком и ждёт от меня следующих глупых аргументов.
– Я могла бы быть в отношениях, – резонно возражаю я.
– И сидела бы в праздничный день, с компьютером и пила глинтвейны в одиночестве? Не верю. У тебя взгляд одинокий. Ты не в отношениях.
– Уставший у меня взгляд! И я приехала сюда поработать, потому что дома нет Интернета, а моя работа невозможна без наличия Wi-Fi.
– Значит, у тебя есть парень, и ты как хорошая девочка ночуешь дома с ним в обнимку? И к чужим парням в гости ты не ходишь?
– Нет, но…
– Я так и думал. А тебе лишь бы поспорить. И насчёт твоих страхов и опасений я тоже прав. Ты боишься, что на тебя нахлынет былая страсть, и ты ко мне полезешь обниматься. Ладно уж, мы люди взрослые, это всё естественные вещи.
Меня раздражает его наглость. Меня раздражает, что он припоминает мне тот случай – это было давно, давно, давно! Зачем это вообще всё всплыло в моей жизни? Я уже который раз за вечер начинаю жалеть о своей поездке. Я хочу встать и начать собираться домой, как – о чудо! – мне звонит Лара. Я торопливо беру трубку, решив, что нужно быстро разыграть спектакль «у подруги случилась беда», как счастливый голос Лары начинает громко частить мне в ухо:
– Карина, он такая душка! – слышу, как она быстро затягивается сигаретой и с хриплым кашлем продолжает: – Такая душка! Он приготовил нам такой вкусный ужин! Боже, мне кажется, что я влюбилась! Таких идеальных мужчин не бывает! Хочу завтра встретиться с тобой и всё рассказать! Возможно, скоро ты будешь помогать мне в примерке свадебного платья! Ты свободна завтра вечером? Нет никаких встреч по работе?
– Да, я свободна! Отличная новость, очень рада за тебя! – рассеянно отвечаю я, думая, как бы быстро повернуть разговор в нужное мне русло.
– А ты где сейчас? Я слышу какую-то музыку! Ты не дома?
– Я? В баре! Домой сейчас поеду! Поздно уже, вот собираюсь домой.
– Ага, собирается она домой, как же, – ехидно вставляет свою ремарку Рома, и я начинаю испытывать желание его ударить.
– Это кто там с тобой? Па-арень! Обалдеть! – Лара переходит почти на визг. Почесав шею за ухом, я случайно задеваю кнопку громкой связи, и высокий голос подруги сейчас слышен даже у входа в заведение. – Ничего себе! Ты на свидании! Подумать только! Я сплю наверно, Карина! Ты сидишь в кафе с каким-то парнем и строишь ему глазки? – пока Лара театрально вздыхает, мои щёки становятся краснее светильников бара «Вино от Маруси», а пальцы пытаются вывести зависший телефон из этого чертового режима. – Нет, ты не на свидании. Это твой очередной клиент потащил тебя на поздний ужин, выбирать половички в ванну своей бабушки. Моя Карина – фригидная кошёлка, она не ходит на свидания.
– Не говори ерунды! До завтра! Позвонишь мне, когда в гости соберёшься! – багровая от стыда шиплю я Ларе, быстро выключив телефон и затолкав его в карман шубы.
– Что, парень дома ждёт, места себе не находит от волнения? – подкалывает меня Рома, стараясь сдерживать в себе потуги смеха.
– Что, тебе завидно, что меня кто-то дома ждёт, а тебя нет? – поспешно отвечаю я, поняв, что сказала глупость.
– Почему же не ждёт? У меня большая дружная семья, и все ждут меня домой. Ну, так что, Карина, пойдёшь со мной виски пить? И передай своей подружке, что ты не фригидная, а очень даже горячая штучка.
Я бросаю на Рому полный ненависти взгляд – ну, подруга, ну спасибо тебе! Выставить меня в таком неприглядном свете – и перед кем? Рома выжидающе смотрит на меня с бесконечным любопытством: видимо, прикидывает, какие ещё я приведу аргументы, чтобы отказаться от сомнительной полуночной авантюры. И тут – неожиданно для нас обоих – я обреченно соглашаюсь:
– Ну, что же, пошли, Рома. Покажешь мне, где ты живёшь.
3
Холодный воздух действует отрезвляюще. Колючие порывы ветра бодрят голову, и кажется, что выпитый за вечер глинтвейн чудесным образом улетучился: я чувствую себя почти трезвой. На улице холоднее, чем было пару часов назад, ледяной ветер пронизывает до костей, и я неприятно жмусь от холода. Мы идём быстро, почти бегом, чтобы не замерзнуть окончательно. При этом мы торопливо курим и о чём-то говорим. Наш разговор – это настолько «о чём-то» и «ни о чём», что мне трудно уловить его суть. Обмен рядовыми репликами в перерывах между сигаретными затяжками. Живёт Рома и правда близко от бара: не в паре домов, как он говорил, но наша морозная прогулка длится не более пяти минут, после чего мы останавливается у пятиэтажного жилого дома старого образца. С большой парадной дверью, величественными огромными окнами – такие дома строили в середине прошлого столетия. Я помню, что нам рассказывали о них на лекциях, но с историей архитектуры я не дружила, поэтому мои познания заканчиваются на этом факте.
Я молча курю, пряча то одну, то вторую руку в туго набитый карман шубы. Рома поправляет капюшон толстовки, торчащей из-под пуховика, выкидывает окурок и быстро закуривает новую сигарету.
– Вот мы и пришли, – судя по отвердевшему голосу, прогулка тоже положительно повлияла на его самочувствие. – Я покурю ещё, потому что дома с этим есть некоторые сложности.
– А что за сложности? – спрашиваю я, переминаясь с ноги на ногу от холода.
– Ну, я сейчас не курю дома, потому что у нас гостят родственники с детьми, а с лестниц меня гоняет сосед, которого бесит запах сигарет.
– Многим не нравится, когда курят на лестнице и оставляют после себя окурки, – замечаю я, чувствуя, как от морозного ветра начинает сводить скулы. – К счастью, у меня дома в этом плане полный порядок, так как есть персональный балкон с большим креслом и пепельницей. Но обычно я курю на кухне.
– Балкон – это хорошая вещь, – соглашается Рома, опрометчиво выпустив мне в лицо струю дыма. – Извини! Балкон – это круто, но в нашем доме они начинаются только с третьего этажа, и мы не попали в число счастливчиков.
– Дай угадаю. Ты живёшь на первом этаже?
– Не угадала. На втором. Пошли домой, холодно, – Рома открывает уличную дверь, и мы заходим в огромный подъезд с высокими потолками и широкой лестницей, ведущей к лифту.
Обжигающий кожу мороз остаётся позади, и я с облегчением выдыхаю, достав из кармана вторую руку. Мы поднимаемся два пролёта, сетуя на неожиданное похолодание, которое застало всех врасплох, и останавливаемся у высокой красной двери с номером «21». Пока Рома перебирает ключи – на связке их не меньше пятнадцати – я рассматриваю высокие стены, большие окна с широкими подоконниками, старый лифт, который, кряхтя, словно старый дедушка, ленивый потащился наверх. Я перевожу взгляд на дверь – и мои глаза останавливаются на старомодной резьбе. Какая замечательная дверь: высокая, под стать местным стенам, двустворчатая, старого образца. Сейчас никто такие не изготавливает – все современные двери куют из производственных прочных металлов, обтягивают кожей и вешают на них безвкусные позолоченные ручки. Но этот кусочек добротной старины похож на вход в сказочную страну. У неё потрясающий редкий оттенок красного: не банальный алый, не новомодный малиновый, а скорее что-то между оттенками «кармин» и «сангрия». Сложная красивая резьба из мелких узоров обрамляет старый замок – такие иногда заедают, но веками верно оберегают то, что спрятано по ту сторону. Дверь кажется тёплой – возможно, потому что мои руки превратились в ледышки за время нашей прогулки, но мне кажется, что это её особая магия. Пока мои глаза скользят по мелкой резьбе, Рома с видом медвежатника возится в замке. Когда ему удается повернуть ключ, издав при этом в ночной тишине подъезда громкий механический хруст, он непривычно тихо обращается ко мне:
– Не шуми только, дома все спят. Сейчас зайдёшь и иди прямо по коридору, потом поверни налево. Поняла? Не споткнись нигде. В моей комнате делай что хочешь, но в коридоре не шуми.
Я молча киваю ему, и он даёт мне зайти первой. Я попадаю в полутёмную прихожую, которая перетекает в длинный узкий коридор, освещенный тусклым светом абажура. Классическая коридорная планировка старых квартир – я видела такие планы в учебниках по проектированию, но мне ни разу не удавалось побывать в таких квартирах самой. Я – вечный обыватель новостроек, и никогда не бывала в домах старше десяти-двенадцати лет.
– Прямо иди, Карина, – шипит он мне в ухо. – Вот тут можешь разуться. Да. Шубу у меня в комнате положи, – Рома даёт мне директивные напутствия в квесте по тёмному коридору, и я пробираюсь вперёд, пытаясь не налететь на тумбы с обувью и раскиданные игрушки. – Теперь направо. Мы пришли. Заходи, я сейчас приду.
Я опасливо захожу в комнату: будто в её тёмных недрах прячется какой-нибудь персонаж из фильма ужасов, готовый наброситься на меня из темноты. Я наугад нащупываю на стене выключатель, и большая комната – вот это да, какая же она большая! – озаряется прохладным светом. Вот это объём! От восхищения я тихонько присвистываю. Сколько же здесь кубов пространства – я задираю голову, чтобы прикинуть высоту потолков – да тут метра четыре, не меньше! Как же здорово можно было бы использовать всё это пространство! Это же идеальная высота для навесных потолков! Я пытаюсь придержать свою фантазию в узде и начинаю осматриваться: здесь столько интересных деталей, что я быстро переключаю своё внимание на них.
Настоящая живая комната. Я и забыла что это такое – небольшой беспорядок, книги с потрепанными корешками, разбросанная одежда, полное несоответствие цветовой гаммы и стиля. Последние годы я жила в мире идеальных выхолощенных интерьеров, безупречных квартир со свежим ремонтом и продуманными мелочами вплоть до цвета молнии на диванной подушке. В домах, где я жила и работала, установлена самая лучшая техника, красуется мягкая мебель без пятен от сока и собачьей шерсти, книжные шкафы выровнены по стене, а на полках – стеклянные вазы и две-три книги, для яркого акцента. Ковры, шторы, обивка кресел, пледы, подушки – всё настолько идеально сочетается по цвету и текстуре, что даже самый придирчивый колорист не найдёт повода для замечания. Всё идеально – совершенно, прекрасно, стильно и новомодно. И бездушно.
Я перевожу свой взгляд с одного угла комнаты на другой, ощущая в себе какие-то новые эмоции при оценке интерьера. Мои клиенты показывают мне свои безвкусные комнаты, от одного вида которых меня воротит. Я только и успеваю посмеиваться над отвратительным китайским ковром с блошиного рынка, разными стульями за одним обеденным столом и стенами, безвкусно обклеенными фотографиями и вырезками из журналов. Но сейчас все мои жёсткие клише и стереотипы уходят от меня по-английски, оставив в одиночестве среди этой музыкальной обители бардака, хауса и настоящей жизни. Я обнимаю шубу, как большую мягкую игрушку, и начинаю экскурсию по совершенно новому для себя миру.
Большую часть этого пространства – не нужно долго теряться в догадках, чем занимается её обитатель – занимает широкая двуспальная кровать. Нет, не в том плане, что кровать выглядит как-то неприлично и вся закидана использованными презервативами и женским бельем – все дело в технических проводах. Ими усеяна половина кровати: толстыми, тонкими, цветными, чёрными, перемотанными изолентой, с непонятными переходниками, к которым крепятся небольшие коробочки, похожие на жесткие диски для компьютера. Их так много, что мне трудно представить, куда разом можно все их подключить и с какой целью. Напротив двери, в углу, стоит не то большое кресло, не то маленький двухместный диван – как и кровать, он весь усеян проводами, словно летнее поле – васильками. Рядом с гнездом проводов и кабелей – скиданные в кучу ноутбуки, планшеты и куча другой техники, назначение которой мне не до конца понятно. Над странным гибридом кресла и дивана – встроенный в стену книжный шкаф, который я своим вниманием обделяю, так как не интересуюсь книгами.
В противоположном углу большой комнаты – письменный стол, поверхность которого логическим образом продолжает широкий подоконник. Ничего удивительного, ведь самый удачный вариант планировки рабочего места именно у окна, с видом на улицу и окружающий мир. Работаешь ты час, два, три, глаза устают от экрана монитора, руки уже не могут ни рисовать, ни писать, а голова раскалывается от обилия информации – и как же хорошо на минутку высунуться из «себя» наружу. Посмотреть на улицу, на медленно падающий снег, гудящие в пробке машины, зеленеющий весенний парк, кричащих детей, резвящихся с фрисби собак. Правда, вид из этого окна более посредственный, чем у меня – никакой нежной зелени парков и милых скверов с голубыми лавочками. Лишь такой же задумчивый старый дом напротив, оживлённое шоссе, вдоль которого, не смотря на поздний час, прогуливаются люди. На их лицах улыбки, в руках бенгальские огни. На дворе разгар праздников, не удивительно, что в центре так много народа. Все встречаются с друзьями, ездят по каткам, ходят в гости на оливье и шампанское и ни в какую не хотят сидеть дома. Я тоже пошла на поводу у этой праздничной суеты – в кое-то веки выбралась из дома и сейчас я здесь – в гостях у своего прошлого. Во всем виноваты глинтвейны. В трезвом состоянии я бы ни за что сюда не пошла, и вообще я скоро поеду домой… Ого! Пианино! Не заметила его сразу: старый инструмент накрыт шерстяным покрывалом в мелкий цветочек, простаивает под тонким слоем пыли – на нём не играют. Его используют как полку под книги и склад пустых пачек из-под сигарет и бутылок. На клавишах – семь или восемь смятых коробочек «Винстона» и «Верблюда», пара зажигалок, бутылка «Джека» и «Белой лошади». Никотиново-алкогольный голод Романа не знает начала и края. Мне не интересны сигаретные пачки, и я устремляю своё внимание дальше. За пианино, перпендикулярно ему и письменному столу, стоит что-то ещё, тоже спрятанное покрывалом. Я не могу понять, что это и пытаюсь отодвинуть краешек тяжёлого пледа, как в комнату, постукивая бокалами и бутылкой с виски, входит Рома. Он одаривает меня пренебрежительным взглядом, отчего я резко выпрямляюсь, словно провинившийся рядовой при виде старшего по званию.
– Шпионишь тут? – он закрывает за собой дверь и ухмыляется. – Чего стоишь в обнимку с шубой? Не украдет её никто. Положи её вот там, на диван. Располагайся, Карина, чего стоишь как не родная? Пить-то будешь? Тебе виски с колой или соком? Нашёл грейпфрутовый только, другого нет.
– Спасибо. Я просто сок попью. Не люблю виски и вообще крепкий алкоголь, от его запаха меня сразу тошнить начинает, – я кладу свои вещи в указанное место и смотрю на Рому с большой долей неловкости. Мне становится некомфортно от всей этой ситуации, потому что – как правильно сказала Лара – я слишком давно не была ни каких свиданиях и личных встречах. Наверно, мне стоит представить, что мы с ним сейчас будем говорить о работе. Вроде как это мой новый клиент, который хочет преобразить свою захламленную музыкальную альма матер и придать ей немного гранжа. Меня это успокоит, и в голову перестанут лезть паникерские мысли, чем закончится этот вечер, если Рома и дальше будет столько пить и язвить в мой адрес.
Хозяин дома велит мне не путаться под ногами и сесть на кровать – я послушно забиваюсь в самый угол, ощутив, насколько мягок матрас. Кровать застелена большим покрывалом – материал: синтетика и немного хлопка. Не самый лучший вариант, потому что летом спать под ним жарко и липко, а зимой – холодно. Покрывало роскошного цвета лазури, с хаотично нарисованными жёлтыми солнцами и голубыми месяцами. Надо же – рисунок почти в точности повторяет мою первую татуировку, только я выбрала более нежные пастельные оттенки. Вот и бери после этого эскизы с Интернета, чтобы щеголять с лопаткой как расцветка чьего-то постельного белья. Зря я поленилась и не нарисовала что-то более уникальное – было бы неплохо добавить к рисунку немного виньеток и усложнить композицию облаками и звёздами. Это забавное сходство веселит меня, и я глупо улыбаюсь. Рома не может не спросить, что забавного я нашла в его кровати.
– Да не буду я к тебе приставать, успокойся, Карина. Провода я сейчас уберу, – я сижу на свободном островке кровати, поджав под себя ноги, и бросаю взгляд на небольшую прикроватную тумбу со стеклянной столешницей. На ней навалено ещё больше сигаретных пачек, чем на пианино, а так же пара ручек и небольшая коробочка для сигарет. Обычный железный портсигар – светлых оттенков, с какой-то рекламной табачной надписью. Рома отодвигает всё это в сторону и расставляет стаканы, пакет сока, колу и бутылку виски – и снова «Белая лошадь» появляется в нашей компании, цокая копытами и тряся гривой. – Ну, значит, мне больше достанется, раз ты такая приличная трезвенница-язвенница. Хорошо, что жизнь тебя чему-то учит, и ты больше не напиваешься и не пристаешь к мальчикам.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера: