Благословение

От неожиданности – или «ожиданности»? – мужчина почти свалился на поваленное дерево и увидел Лисенка прямо перед собой.

– Прекрасное утро сегодня! – Лисенок выглядел улыбающимся. Хотя бывают ли Лисы улыбающимися, вопрос к зоологам. Или к психиатрам…

– Да, пожалуй…

В голове у мужчины носились какие-то обрывки мыслей вроде: «Так не бывает», «Это шизофрения», «Лисы не разговаривают»…

– Я вот что хотел спросить… А ты всегда хотел стать охотником? – Судя по всему, для Лисенка ситуация разговора с человеком выглядела вполне себе будничной.

Мужчина ответил не сразу, вспоминая свое детство, своего отца и почему-то свою собаку, которую случайным выстрелом убил пьяный сосед.

– Я хотел учиться на биолога… В город уехать…

– А почему не уехал?

– Отец не позволил. Говорил, что блажь это все – учеба и прочее. Можно же пойти в лес, убить пару лисиц, продать и жить спокойно с месяцок… Лисиц много, надолго хватит.

– А когда лисы закончатся?

– Закончатся – можно и других зверей убивать, – сказал мужчина и ощутил, как изнутри стала подступать странная тошнота.

Лисенок помолчал, потом поднялся на лапы и сказал: «Хочешь, я тебе покажу, где новые грибы выросли? Они такие забавные!»

Они ходили по лесу весь день. Лисенок показывал мужчине, где растут грибы, где ягоды, где цветы. Они ходили пить воду к ручью, а когда наступило время обеда, мужчина поделился с Лисенком хлебом, который брал с собой. С самого детства он не чувствовал себя таким свободным и легким, как мальчишка, который носится по окрестностям, толкаемый озорным любопытством.

Когда сумерки приблизились, он понял, что пора идти домой.

– Я приду завтра, – сказал он Лисенку.

На пути обратно он ясно понял, что именно присутствовало в лесу. Это была сама Жизнь в ее разных формах и проявлениях.

Жена ждала его на крылечке. В первый раз за много лет он не прошел мимо нее, буркнув что-то вроде «Привет», а посмотрел ей в глаза и улыбнулся. От неожиданности она растерялась и даже не спросила, убил ли он лису.

Он ходил в лес каждый день. Теперь он и правда знал этот лес до мельчайших деталей, научился читать следы животных, видел, как из почти невидимых росточков вырастают и распускаются цветы, как меняется небо в течение дня, чувствовал, как пахнет дождь.

Лисенок рассказывал ему про свою семью, которой уже не было, а мужчина рассказывал про своего отца, который умер от паленой водки, и про мать, которая умерла от тяжелой работы, и о той девочке, в которую он был влюблен, но она уехала в город, и он ее больше никогда не видел, и о жене, которую никогда не любил, но был вполне доволен тем, что она готовит еду и растит его детей.

А иногда они просто сидели рядом, смотрели на небо и молчали.

Жене он говорил, что лис в лесу больше нет и что он пытается выследить оленя. Так как олень с точки зрения воротника животное бесполезное, жена злилась и жаловалась соседкам на непутевого мужа.

Однажды, вернувшись домой, он не увидел жену на крылечке. Он вошел в дом. Жена хлопотала вокруг стола, за которым сидел крупный мужчина с усами и красным лицом.

– Кум! Не ожидал! Какими судьбами?

Кум поднялся, заполнив собой полдома, и они обнялись.

– Да вот, ружье новое купил! Говорят, в вашем лесу лисицу видели, а ты ее никак подстрелить не можешь! Дай, думаю, помогу…

Мужчина за секунду покрылся холодным липким потом. Своего кума и его упертость он знал очень хорошо, знал, что если тот принял решение, он не передумает.

Они ужинали, выпивали, о чем-то говорили…

Мужчина подливал куму самогона, в надежде, что наутро тот никуда не пойдет с похмелья, но кум был мужчина крепкий, его так просто было не пронять.

Они вошли в лес, и мужчине сразу показалось, что лес встретил его враждебно, тишиной и настороженностью, как будто жизнь, которая порхала вокруг, ушла, и остались только трупики деревьев и цветов.

Мужчина не знал, куда идти, чтобы не встретить Лисенка, и шел через какие-то чащи к вящему неудовольствию кума.

Несколько часов они бродили по лесу, пока не устали.

– Да я же говорил тебе, нету здесь лисиц, всех убили!

В этот момент слева что-то промелькнуло, зашелестела трава, и птица вскрикнула о чем-то. Кум вскинул ружье и пальнул наугад.

Мужчине показалось, что прошла вечность. Через пару секунд в траве что-то глухо стукнулось о землю.

Он выглядел так, как обычно выглядит лиса. Рыжая шкурка, черный нос, белые лапки. Но он больше не был его Лисенком, жизнь покинула его маленькое тельце.

Всю дорогу домой он нес лису на руках и не замечал крови, в которой перепачкался. Не глядя, отдал лису жене, которая буквально прыгала от радости, увидев желаемое. Пошел в чулан, взял бутылку самогона и сел на завалинку.

Самогон обжег горло и выпустил на волю слезы. Даже мальчишкой он не плакал так горько. Он оплакивал единственного друга, без которого теперь его жизнь стала пустой.

Следующим утром он ушел в город. Люди говорили, что он пошел учиться на биолога, и жалели его жену. Как она, бедная, всю жизнь с этим непутевым промучилась…

Благословение

Повесть

Ближе к полуночи людей в заведении набилось столько, что протолкнуться к бару было почти невозможно, хотя он и был сделан в виде круга. Бармены каким-то чудом угадывали, что именно заказал посетитель, потому что музыка заглушала все остальные звуки, и ловко крутили в руках бутылки, подавали страждущим стаканчики на бумажных салфетках, брали деньги и умудрялись давать правильную сдачу. Хотя заказы были чаще всего самые простые: или водка с тоником, или пиво, или, в случае если заказ был от девушки или для девушки, дешевое шампанское. Умц, умц, бар был сердцем заведения, от которого благодаря тренированным рукам барменов по венам лился алкоголь, та жидкость, на которой и держался этот обособленный, громкий и затемненный мирок, и благодаря которому и происходила большая часть того, что происходило. Умц, умц, стаканы опустели – стаканы наполнились, еще круг, еще доза, тепло, расслабление, задор. Умц, умц, до последней капли, пока не закончились деньги, пока не закончился кураж, выпей со мной, красавица…

Геворг сидел на самом дальнем барном стуле, наблюдая за барменом Лешей, без устали разливающим элитный импортный алкоголь вперемешку с дешевым пойлом из соседнего супермаркета. Замечал, как Леша наливал в стакан чуть-чуть меньше положенной по технологической карте дозы алкоголя и чуть-чуть больше газированного напитка, а если гость заказывал третий или более стакан, то уже и самая дешевая водка шла в ход вместо заявленной дорогой или виски наливался не из той красивой бутылки, которая стояла на виду над барной стойкой, а из той, которая стояла под стойкой, и не было никакой гарантии, что эти бутылки одинаковые. И правда, а зачем наливать разгоряченным молодым телам янтарную жидкость из дорогих бутылок? Их вполне устроит безакцизная контрабанда, тайно привезенная из-за моря знакомым экипажем… Им все равно, а заведению – экономия…

Геворг гордился Лешей, потому что сам лично вырастил из него отличного бармена. Когда тот пришел в заведение впервые, он был простецким мальчиком из деревни – простая стрижка, простая одежда, простое тело. Сейчас у него была модная, уложенная гелем прическа, ухоженная борода, яркая клетчатая рубашка, накачанные руки и татуировки почти до плеч. Выдавал взгляд, все еще простой и открытый, но его легко было спрятать в темноте ночного клуба. Сам Леша насмешливо называл себя «пафосным дровосеком», но в формат заведения вписывался просто отлично.

То, что было в бокале, закончилось, и Геворг сделал Леше почти незаметный знак рукой.

– Да, босс, – бармен молниеносно оказался рядом, – чего желаете?

Коктейли Леша смешивал божественно, да и повод выпить сегодня у Геворга был, хотя и не самый приятный.

– Давай «Маргариту» мне, дружок, – Геворг стукнул пустым бокалом по барной стойке, – с серебряной текилой.

– Будет сделано, босс. – Текила была уже у бармена в руках.

До полной алкогольной анестезии было еще далеко, но после второго коктейля болезненные ощущения уже начинали притупляться.

Он приехал в этот сырой и туманный город из солнечной Армении лет десять назад, еще молодым парнем, улыбчивым идеалистом, начитанным и образованным. Не то чтобы национальность так сильно играла роль, но поначалу работу ему предлагали только на рынках, в ларьках с фруктами, что не вписывалось в его образ самого себя. Он хотел большего, он хотел больших свершений, больших достижений, он чувствовал, что его ждут великие дела, он хотел помогать людям.