Чёрные пороги

Когда она вышла, солнце всё так же ярко светило.

Возле порога валялась сорванная ярко-жёлтая ромашка – точно такая же, как та, которую нервно тискала в руках Джорджина Блейм в день их знакомства.

Но голова Дафны была слишком забита состоянием здоровья любимого Хьюи, потому она спокойно переступила через ромашку, совершенно её не заметив.

Солнце продолжало ярко светить и било в глаза.

***

Тот факт, что бренди осталось мало, Дафна обнаружила уже ближе к вечеру и, как мы уже знаем, решив, что ей хватит, она не пошла за любимым напитком в магазин на другом конце посёлка.

На один раз вполне достаточно, решила она.

Достаточно, а завтра утром, когда она выйдет прогуляться (одна или с Корделией), она непременно завернёт в этот милый магазинчик и купит новую бутылку.

Рассудив, по всей видимости, что её неприятности на сегодня закончились, Дафна вылила остатки в бокал и направилась в гостиную, где она обычно пила бренди и читала в интернете новости. Это стало для неё чем-то вроде ритуала.

Но неприятности, увы, ещё не подошли к концу – быть может, потому, что часы ещё не пробили двенадцать, а быть может – и нет. Это было неважно для Дафны, важно было другое: споткнувшись об игрушечный мяч, оставленный посреди гостиной кем-то из собак, Дафна едва не полетела на пол. К счастью, ей удалось удержать равновесие, схватившись за журнальный стол… только вот бокал с бренди выскользнул из её руки и упал на пол. На ковре тут же чётко обозначилась небольшая лужица.

– Вот чёрт! – воскликнула Дафна. – Чёрт, паскуда, дерьмо вонючее!

Все эти «очень дрянные слова», как говаривала её матушка, Дафна подхватила в своё время от бывшего мужа Бобби. «Хоть что-то хорошее осталось на память от этого говнюка», – нередко говорила она.

Впрочем, сейчас от бранных слов толку было мало: все содержимое бокала Дафны теперь красовалось на ковре.

– Дерьмо! – в сердцах повторила она и, пнув ногой тот самый злосчастный мяч, пошла в уборную за салфеткой.

***

Стало ли виной всему отсутствие бренди или же всё дело было в том самом эффекте плацебо – этого Дафна не знала. Самым главным было то, что она не могла уснуть.

Она крутилась с боку на бок, пытаясь считать овец, как учила её в детстве матушка. Она вспоминала слова детских песенок и считалочек, она пыталась легко раскачиваться в кровати (говорят, именно так дети порой сами укачивают себя)… всё было тщетно. Ничего не помогало, уснуть не удавалось, и Дафна в итоге встала с кровати, сунула ноги в домашние туфли и завернулась в свой любимый нежно-розовый пеньюар.

Она пройдётся по дому, решила она.

Если это не поможет, тогда она почитает… роман, который ей приносила Корделия… она ведь даже и не начинала его, Корделия уже спрашивала, как он ей, сказать, что не читала, было неудобно, так что можно будет…

Пребывая в своих путающихся мыслях, Дафна подошла к окну, по инерции взглянула в него…

И в следующее мгновение она едва не закричала.

За окном стояла девочка.

Подавив первый шок от увиденного, Дафна присмотрелась. А вдруг ей всё это почудилось?

Но нет. Девочка и впрямь была там.

Лет семи или восьми, одетая в светло-голубое платьице, бледная и светловолосая, с двумя косичками, она стояла у дороги и…

И смотрела прямо на неё.

Вскрикнув, Дафна быстро задёрнула занавеску и отскочила от окна.

Какое-то время она стояла так, прислонившись к стене и прижимая руки к губам. Зачем чувство страха стало отпускать её, и Дафна, аккуратно отодвинув занавеску, снова выглянула в окно.

У дороги никого не было.

– Почудилось, – тихо сказала она самой себе. На какой-то момент она даже засомневалась в том, не спит ли. Быть может, всё это ей просто приснилось?

Ущипнув себя за руку, Дафна убедилась в том, что нет, она не спит, и осторожно отошла от окна.

Занавеску она предусмотрительно больше не открывала.

Где-то вдалеке залаяла собака, и это в очередной раз заставило Дафну насторожиться.

Она не припоминала, чтобы кто-либо помимо неё здесь держал собак.

– Наверное, это какая-то дикая собака, – сказала она самой себе и в очередной раз пожалела о том, что разлила бренди.

За окном теперь выл только ветер, и Дафна почти убедила себя в том, что лай собаки ей попросту почудился.

В доме было темно и прохладно.

4

– Дафна, дорогая, в ближайших к нам домах нет девочек этого возраста, – отпив бренди, который Дафна купила тем же утром (посещение магазинчика на другом конце посёлка было первым, что она сделала, едва выпив утренний кофе), Корделия выразительно посмотрела на неё, и взгляд этот очень не понравился Дафне. – У Браунов двое сыновей. У Джефферсонов – они третьи от поворота через дорогу, такой большой красный дом – дочке уже четырнадцать. У Джейкобсонов, что живут в таунхаусе, трёхлетний сынишка. Больше ни у кого поблизости нет детей, ну или они выросли и давно живут отдельно от родителей. Как видите, моя дорогая, никаких девочек, – Корделия поставила бокал на журнальный столик и поправила причёску, а затем снова взглянула на Дафну. – Дафна, милая, вы точно уверены, что всё это вам не приснилось?

Дафна нервно покачала головой:

– Вы, что ли, за умалишённую меня принимаете, Корделия?

– Нет, вовсе нет, моя дорогая, что вы такое говорите, – снова поставив бокал на стол, Корделия подпёрла кулаком подбородок. – Сказать по правде, Дафна, вы кажетесь мне одним из самых здравомыслящих людей из всех, что я встречала за свою жизнь.

Дафна усмехнулась:

– Ну и на том спасибо.

Корделия скрестила руки на груди.

– Так где, говорите, вы видели девочку?

Дафна непонимающе уставилась на неё:

– На улице, за окном, я же вам только что пояснила.

– Нет-нет, вы не поняли, – Корделия мягко улыбнулась. – Я имела в виду, где именно?

– Окно моей спальни выходит на дорогу, – протянув руку, Дафна плеснула себе в стакан ещё немного из бутылки; казалось, бренди сейчас был ей жизненно необходим. – На ту, что ведёт к мосту. Там она и стояла. У дороги.

– У самой дороги, говорите? – взгляд Корделии вдруг стал очень задумчивым, и это моментально насторожило Дафну. – Вот ведь как…

Осушив бокал одним глотком, Дафна коснулась её руки.

– Что вы хотите сказать этим, Корделия? – спросила она.

– Бог с вами, дорогая, совершенно ничего, – ответила Корделия. – Это так, знаете ли, мысли вслух.

Дафна нахмурилась:

– Точно?

– Совершенно точно, моя милая Дафна.

Дафна вновь покачала головой.

– У меня такое ощущение, что вы либо считаете, что я не дружу с головой, либо что-то скрываете от меня, Корделия, – сказала она.

Корделия взглянула на неё, нарочито кокетливо похлопав глазами, а затем вдруг тихо рассмеялась.

– Право же, Дафна, – сквозь смех проговорила она, – ну что такого я могу от вас скрывать? Уж не думаете ли вы, моя дорогая, что в своём старом сундуке я храню расчленённый труп моего покойного мужа?

Дафна отмахнулась.

– Что вы несёте, Корделия! – в сердцах проговорила она.

– Полную чушь несу, дорогая, вы правы, – кивнула Корделия. – Хотя бы потому, что за все эти годы расчленённый труп уже давно бы сгнил и превратился в груду костей.

– Тьфу на вас! – воскликнула Дафна и рассмеялась.

С лёгкой улыбкой Корделия тронула её за плечо.

– А если вам и впрямь интересно, что я думаю, Дафна, – сказала она, – то думаю я, что у вас был просто нервный стресс. Вы разошлись с мужем – да-да, я знаю, что это была ваша инициатива, и вообще он порядочный козёл, вы мне рассказывали – но, как ни крути, любой бракоразводный процесс – это стресс. Как и переезд. Любой переезд – это тоже стресс, а вы, к тому же, приехали так издалека. Стрессы могут вызывать подобные «игры разума», знаете ли.

Дафна сложила руки в замок.

– У вас когда-либо бывало такое, Корделия? – спросила она.

Корделия помотала головой:

– Не стану вам врать, Дафна, именно такого со мною никогда не бывало, нет. Но случалось другое. Скажем, когда у меня ещё работала экономка, миссис Донахью – она вышла замуж во второй раз и уехала с мужем в Нью-Мексико, так я и лишилась её в сентябре прошлого года – я могла порой забыть дать ей какое-либо распоряжение и при этом пребывать в святой уверенности, что я это ей говорила. И главное, я ведь начинала спорить! Старая карга! – хлопнув себя по колену ладонью, Корделия хрипло расхохоталась. – Знали бы вы, как мне не хватает моей ненаглядной миссис Донахью, – она всплеснула руками. – Святой человек. И все мои прибамбасы терпела.

– Другую экономку нанять не хотите? – Дафна заулыбалась.

– Нет-нет, – Корделия протестующе замахала рукой. – Я, знаете ли, свято верую в то, что второй раз мне так повезти не может. Так что благодарю покорно, нет. Я уж лучше буду сама справляться.

– И то правда, – кивнула Дафна. Затем, немного помолчав, добавила: – Скажите, Корделия, а вы давно здесь живёте? Кажется, вы говорили, но я, признаюсь, подзабыла.

– В июле ровно десять лет стукнуло, – ответила Корделия. – И нет, Дафна, я вам об этом не говорила. Как-то разговор о том не заходил.

Дафна снова глотнула бренди.

– Из всех жителей посёлка кто живёт в нём дольше всех? – спросила она.

– Это, вне всякого сомнения, Элисон Арчибальд, – тут же отозвалась Корделия. – Она живёт здесь с самого рождения. Странная особа. Притом вроде бы с юности такой была. Ну, так говорят. Дикая, нелюдимая. В молодости вроде бы была очень красивой, но замуж так и не вышла и мужчинами совсем не интересовалась. Гуляла в лесу тут, неподалёку, грибы и ягоды собирала. Одним словом – странная. Сейчас ей около семидесяти, если не больше. Живёт она в большом сером доме на углу, на соседней улице. Дом номером, кажется, пять, но я точно не помню.

– Она и сейчас такая же нелюдимая? – поинтересовалась Дафна, разминая в руках сигарету. Ужасно хотелось курить.

– Если не хуже, – ответила Корделия. – Что поделать, возраст. Он накладывает отпечаток. Я, к примеру, ощущаю, как под его влиянием становлюсь мерзкой противной брюзгой.

– Не говорите глупости, Корделия.

– Да какие уж тут глупости, Дафна, – Корделия отмахнулась. – Возраст – он, сами понимаете, никого не щадит.

Дафна кивнула.

– Сука он, – сказала она.

Корделия развела руками.

– Ещё какая сука, дорогая моя, – согласилась она. – Ещё какая.

***

Проводив Корделию (та вдруг плохо себя почувствовала, от бренди у неё разболелась голова, из-за чего Дафна немедленно ощутила себя виноватой; в итоге Корделия отправилась к себе, чтобы прилечь после ланча), Дафна вышла во двор. Дьюи и Луи тут же бросились к ней, радостно виляя хвостами, и Дафна решила взять их с собой на прогулку. Хьюи, которому, к счастью, было уже намного лучше, отсыпался на подстилке в холле, Вебби тоже спала после вкусного и обильного ланча.

– Идёмте гулять, красавцы, – сказала Дафна, потрепав обоих ретриверов за ушами. Луи тут же ответил ей радостным лаем.

Она нагнулась, чтобы перевязать шнурки на кедах, и взгляд её упёрся в то, что лежало прямо перед ней.

Это была ярко-жёлтая ромашка.

Точь-в-точь как та, которую теребила в своих пожизненно дрожащих руках Джорджина Блейм в день их знакомства.

Дафна ещё тогда подумала о том, что нигде поблизости не видела таких цветов.

По крайней мере, в её саду их не было точно.

Осторожно коснувшись ромашки кончиком пальца (так, будто та могла укусить её), Дафна наконец подняла её с земли.

Ромашка была свежей.

Она даже ещё не начала вянуть.

Осторожно поднеся цветок к ноздрям, Дафна понюхала его.

Ромашка ничем не пахла.

Точнее – она не пахла ничем из ряда вон выходящим.

У неё был совершенно обычный запах цветка. Можно сказать, она и впрямь не пахла ничем – ведь ромашки вообще не пахнут.

– Интересное кино, – проговорила Дафна и, повинуясь какому-то неведомому инстинкту, отшвырнула ромашку прочь. Та упала куда-то в траву.

– Идёмте, мои хорошие, – сказала она, беря ретриверов на поводок и размышляя о том, зачем стала расспрашивать Корделию об Элисон Арчибальд.

Кажется, Дафна сама этого до конца не понимала.

Тем не менее она решила, что сейчас во время прогулки попробует найти её дом.

Тот самый, что был «номером, кажется, пять».

Небо было голубым и безоблачным.

Где-то вдали куковала кукушка.

5

Серый дом на углу, в котором, если верить Корделии, жила Элисон Арчибальд, действительно был под номером пять. Дом и впрямь был большим и, по крайней мере, со стороны казался очень неуютным.

Интересно, как ей живётся там, одной-одинёшеньке, в этой неуклюжей громадине?

От этих мыслей Дафна содрогнулась.

Ей вдруг отчего-то подумалось, что сама она жить в таком доме ни за что бы не хотела.

Дом был обнесён низким забором, за которым виднелся небольшой сад. В саду были разбиты небольшие клумбы с самыми разными цветами: мисс Арчибальд, по всей видимости, принадлежала к любителям последних. Приглядевшись, Дафна заметила небольшую калитку в центре забора. Калитка была закрыта.

«Наверняка там есть звонок», – подумала она и тут же осеклась.

Она ведь не станет звонить в дверь полоумной мисс Арчибальд.

Разумеется, не станет.

Окна в сером доме под номером пять были небольшими – слишком небольшими для такого огромного дома, и Дафне в очередной раз подумалось о том, как там, должно быть, неуютно внутри. На окнах висели тёмные занавески. Они были, по всей видимости, такими же старыми, как и дом, но зато чистыми – такие вещи Дафна всегда подмечала моментально и разглядеть могла даже издалека.

Звонок возле запертой калитки и впрямь был: подойдя чуть поближе, Дафне удалось его разглядеть.

Прекрати туда пялиться, сказала она себе.

Ты всё равно туда не пойдёшь.

Ты не станешь звонить, Дафна, перестань.

Ну вот представь, ты позвонишь, старуха выйдет – и что ты ей скажешь?

Следующая мысль ударила в голову столь резко и сильно, что у Дафны моментально заболели виски.

По большому счёту, она ведь знала, что хочет сказать Элисон Арчибальд.

Точнее – не сказать, а спросить.

Она хотела спросить Элисон Арчибальд про «Чёрные пороги».

Мысль эта казалась до ужаса дикой – но вместе с тем одновременно и настолько правильной, что Дафна содрогнулась.

Одному из ретриверов – кажется, Луи – по всей видимости, надоело стоять на месте, он протестующе потянул за поводок, и Дафна решила, что и впрямь пора уходить, когда женский голос за её спиной вдруг произнёс:

– Вы кого-то ищете, мэм?

Едва не подскочив на месте от неожиданности, Дафна обернулась.

Перед ней стояла пожилая женщина с тёмно-рыжими, прореженными сединой волосами (однако седины было намного меньше, чем обычно бывает у дам этого возраста, отметила Дафна), одетая в серый плащ. На голове у неё была небольшая чёрная шляпка.

– П…простите, – запинаясь, произнесла она, – я просто выгуливала собак и остановилась взглянуть на дом… он… он показался мне интересным… архитектура… да, архитектура.

– Это мой дом, мэм, – женщина улыбнулась одними уголками губ; улыбка показалась Дафне неожиданно приятной. – Он был построен в начале XIX века, а в начале XX его приобрёл мой отец, – она протянула руку. – Элисон Арчибальд, будем знакомы.

– Д…Дафна Крейд, – быстро проговорила Дафна, пожимая протянутую руку. Несмотря на возраст женщины, её рукопожатие было на удивление твёрдым.

– Вы недавно здесь живёте, миссис Крейд… или мисс?

Дафна нервно усмехнулась:

– Можно миссис, хотя, признаться, Крейд – это фамилия бывшего мужа, но я… я её оставила. Да, я недавно здесь живу.

Она сама не понимала, зачем рассказала это сейчас незнакомой женщине. Та отчего-то невероятно располагала. И, что самое интересное, была совсем не похожа на то дикое нелюдимое существо, которое давеча описала ей Корделия.

Элисон Арчибальд понимающе кивнула, и это окончательно покорило Дафну.

– А я вот всю жизнь мисс, – сказала она. – Из-за этого меня считают странной и вообще, позвольте так выразиться, неполноценной. Провинция, сами понимаете.

– Да уж.

– Это ведь вы купили дом у малютки Джорджины? – поинтересовалась Элисон, и по этой фразе Дафна моментально ощутила, с каким теплом относилась мисс Арчибальд к странной девушке с постоянно дрожащими руками.

– Да, – ответила она. – Да, это я.

– Вы поддерживаете с ней связь? Она вам пишет? Надеюсь, у неё вышло перебраться в Англию?

– Писала однажды, – отозвалась Дафна. – Да, она сейчас в Лондоне. У неё вроде бы всё хорошо.

– Рада за неё, – кивнула Элисон Арчибальд. После чего, снова легко улыбнувшись, предложила: – Быть может, зайдём в дом? Я угощу вас чаем из полевых трав. Уверена, ничего подобного вы никогда не пили.

Дафна покачала головой:

– Простите, мисс Арчибальд, боюсь, это будет неудобно. К тому же, – она кивнула головой в сторону ретриверов, один из которых уже заинтересовался новой знакомой и крайне настойчиво обнюхивал Элисон; надо отдать должное, та не обращала на это ровным счётом никакого внимания, – я, как видите, не одна.

Элисон Арчибальд покачала головой:

– Ничего страшного, миссис Крейд, я люблю собак. Идёмте же, этим вы меня невероятно порадуете. У меня редко бывают гости. Видите ли, здешний народ не особо располагает к общению.

Дафна засмеялась:

– А я, значит, располагаю?

– Вполне. Думаю, вы оцените мой чай. К тому же, раз уж вы заинтересовались архитектурой моего дома…

Дафна кивнула:

– Ну так уж и быть, уговорили.

– Идёмте, – уверенно произнесла Элисон Арчибальд и повела её к той самой небольшой калитке.

Ретриверы, казалось, также были совершенно не против.

***

Вопреки предположениям Дафны, внутри большого серого дома под номером пять было вполне уютно, разве что окна при строительстве следовало бы сделать побольше: в доме было темновато, по крайней мере, с точки зрения Дафны, которая любила свет. В гостиной был большой камин, перед которым стояло кресло-качалка, у другой стены располагался небольшой диван с деревянными ножками и деревянный журнальный стол – точь-в-точь под цвет ножкам дивана. На подоконнике стояли цветы.

– Присаживайтесь, миссис Крейд, – сказала Элисон Арчибальд. – Ваши красавцы-псы могут располагаться где им захочется.

– Спасибо, – кивнула Дафна, оглядываясь по сторонам. – У вас очень уютно, мисс Арчибальд.

– Признаться, я почти ничего не меняла в доме за всю жизнь, – Элисон развела руками. – Что поделать, не люблю я перемен, миссис Крейд. Я старый добрый консерватор. Присаживайтесь, сейчас я заварю чай.

Взгляд Дафны вдруг упёрся в вазу на деревянном столике.

В вазе стояли цветы.

Это были ромашки.

Ярко-жёлтые ромашки.

Точно такие же, как та, которую Дафна нашла у порога своего дома.

– Мисс Арчибальд…

Элисон тут же повернулась к ней:

– Да, миссис Крейд?

– Эти ромашки… вы выращиваете их в саду?

Элисон Арчибальд покачала головой:

– О нет, миссис Крейд, это дикие ромашки. Я собрала их, когда гуляла. Я очень люблю гулять на природе. Леса и поля не вызывают у меня чувства страха, я не боюсь заблудиться или стать жертвой диких зверей. Я с юности такая, оттого меня все как один считали странной и даже, – он подмигнула Элисон, ставя заварочный чайник на стол, – даже сумасшедшей.

– Что поделать, провинция, – развела руками Дафна.

Элисон улыбнулась ей.

– Рада, что я не кажусь вам похожей на сумасшедшую, миссис Крейд, – сказала она, разливая чай в чашки. – Вот, попробуйте, этот состав совершенно особенный. Моё, как это называют сейчас, ноу-хау. Можете добавить сахар или мёд, но, как по мне, этот чай хорош сам по себе и ни в чём подобном не нуждается. Но это уж дело вкуса, как говорится.

Отпив глоток ароматной жидкости, Дафна поймала себя на мысли, что старуха ей определённо нравится.

Дьюи и Луи, вероятно, были того же мнения: улегшись на коврик у камина, они тут же уснули, положив головы друг на друга.

Дафна хотела попросить у Элисон разрешения понюхать ярко-жёлтые ромашки, но отчего-то постеснялась.

6

В день знакомства Дафна на прощание обменялась телефонными номерами с Элисон Арчибальд (у той, как выяснилось, даже имелся мобильник, что в очередной раз убедило Дафну в том, что Корделия, вероятно, сильно погорячилась насчёт «отшельницы», и это вкупе ещё с парой моментов окончательно уверило её в том, что рассказывать Корделии о нечаянном знакомстве не стоит).

– Непременно заходите ко мне ещё, – сказала ей тогда Элисон уже возле порога и протянула руку, которую Дафна тут же охотно пожала.

– Обещаю, что зайду, мисс Арчибальд, – ответила она. – К тому же, теперь мы можем заранее созвониться, чтобы мой визит не выглядел слишком уж невежливым.

– Всегда вам рада, – кивнула Элисон, и у Дафны не возникло и тени сомнения в том, что это было сказано искренне.

Корделии она так ничего и не сказала.

Несколько дней пролетели как один – ничего плохого, но и ничего особо хорошего; впрочем, спросила Дафна себя, а чего ты ещё ждала в этой глуши? Тем не менее, «в глуши» ей нравилось. Хьюи за эти дни полностью выздоровел и довольный носился в саду с остальными собаками. Корделия пару раз заходила на чай и однажды приглашала Дафну отужинать, но Дафна была вынуждена отказаться: в самый последний момент у неё невероятно разболелась голова; впрочем, надо признаться, и настроение было для этого не подходящим.

За эти несколько дней она чаще, чем обычно, выходила в сад, и постоянно голова словно сама собой поворачивалась в сторону стоявшего на отшибе (как будто тот, кто его построил, знал заранее, какая судьба ему уготована) старого дома, а взгляд сам собой упирался в большие чёрные ступени.

«Чёрные пороги», что за несуразное названьице!

Несуразное и…

И жуткое.

И всякий раз она, поёжившись, отворачивалась.

Отворачивалась, словно боялась увидеть там что-то…

Или кого-то.

Элисон Арчибальд за последние два дня отправила ей пару СМС, вежливо осведомляясь о том, как она, Дафна, себя чувствует, и как её настроение. Это показалось Дафне невероятным милым, и она с радостью ответила старушке.

«И никакая она не дикая, – снова подумала она, тыча своим изящным наманикюренным пальчиком в сенсорный экран мобильного телефона, – некоторые её ровесницы знать не знают, что такое СМС».

В остальном все происходило как обычно.

И так продолжалось ровно до последней ночи.

***

На этот раз Дафна не забыла купить бренди, нет.

Он попросту ей не помог.

Горячительный напиток, прежде всегда даривший ей блаженное расслабление, на этот раз совершенно не подействовал. Дафна лишь ощутила лёгкое опьянение, но спать ей совершенно не хотелось.

Не хотелось, но она всё же легла.

Считать овец на этот раз ей хотелось ещё меньше, чем спать, и Дафна решила просто полежать с закрытыми глазами. Как ни странно, это возымело действие: постепенно мысли перестали бегать, прыгать и скакать в её мозгу, веки отяжелели, и, кажется, она уже начала засыпать… или даже уснула…

Этого Дафна понять не успела.

Её что-то разбудило.

Открыв глаза, она сообразила, что её разбудил какой-то звук. Что-то вроде шороха…

Нет, не шороха.

Стука.

В окно будто бы кто-то стучал.

Тук. Тук-тук. Тук-тук.

Показалось, подумала Дафна. Это просто показалось.

Тук-тук.

Чёрт.

Мысль о стоящей за окном девочке (той самой, в голубом платье, со светлыми косичками) пришла ей в голову немедленно, и Дафна отчётливо ощутила, что она дрожит.

– Уходи, – одними губами произнесла она и только после этого до конца осознала, что она делает.

Ты говоришь с пустотой, Дафна.

Ты говоришь ни с кем.

Ты говоришь…

С призраком.

Тук-тук.

– Убирайся, – уже громче произнесла она. – Кто бы ты ни была – убирайся, это мой дом.

Последняя фраза, кажется, придала ей некой уверенности в себе.

Да, она здесь, в своём доме, и никто её не тронет.

Руки всё ещё дрожали, и ноги тоже, но она пересилила себя.

Поднявшись с кровати, Дафна сунула ноги в домашние туфли, подошла к окну, нарочито резко отдёрнула занавеску и…

То, что она увидела, едва не заставило её закричать.

На запотевшем стекле красовалось послание:

Меня убили по ошибке.

Меня не должны были убить.

Меня убили вместо неё, мы с ней связаны проклятием.

Помоги мне.

Ужас охватил её, но мозг работал неожиданно быстро и чётко.

«Каким образом это написали снаружи?