Из ада в рай – Божий промысел. Книга 2
Ко многим Володя относился с иронией, но у нас были совершенно необычные чистые, дружеские отношения. Он всегда был чуток к моим проблемам. Вспомню хотя бы несколько, ведь это уникальная ситуация.
У нас на 4 курсе был предмет «Организация Здравоохранения». Я не могу сказать, что я испытывала интерес к административной деятельности. Но и экзаменатор, преподаватель, переведённый с военной кафедры, очевидно, не очень ориентировался в медицине. Спрашивает меня:
– Что такое: маленький не болеет, вырастит заболеет?
– Вопрос сформулирован в армянское радио,– выпалила я, не подумав, что передо мной какой-никакой экзаменатор. Он поставил мне 3. А тогда были правила такие: если все 5, но хоть одна 3, стипендии нет.
Всё время моего бедствия Володя носил мне завтраки. Если я отказывалась, он говорил: «Ешь, ханыга». Ничего не оставалось, как подчиниться. У меня не было денег поехать домой на каникулы. Я сижу одна в общежитии, вдруг стук в дверь. Входит Володя в спортивном трико и рабочей куртке с тортом и бутербродами.
– Трусил половики, заглянул в холодильник – смотрю у нас один торт лишний. Подумал, а как там моя маленькая коллега – поди лапу сосёт».
Представьте, как я обрадовалась.
Конечно, у него была уверенность, что я останусь на кафедре инфекционных болезней. После удачного доклада по РЭГ профессор Коровицкий предложил мне остаться на кафедре. Я ходила на кружок, присматривалась, что это такое делать науку. И вдруг в последний момент меня осенило: «Поеду-ка я куда-нибудь подальше, потому что вряд ли смогу что-либо полезного предложить другим, не попробовав, что же я сама смыслю в этой очень ответственной профессии». На распределении неожиданно для всех заявила: «Хочу поехать на целину».
На курсе из 250 человек только 3-х оставляли при институте. Но я думаю, что поступила правильно. Хотя бы потому, что, поработав несколько лет рентгенологом, я нашла какие-то очень нужные в практике моменты, и мои предложения по сей день применяются в клиниках. В первом письме Володе я написала: «Думала, буду инфекционистом, а приходится работать всяким и разным врачом». И он мне выслал 15 книг по разным специальностям.
Перед отъездом я подарила ему топографический атлас центральной и периферической нервной системы. Мы вместе выбирали ему специальность, одну из самых сложных – нейрохирург.
– У тебя такие руки виртуозного музыканта, тебе под силу очень сложная профессия нейрохирурга.
И он выбрал именно эту профессию и стал талантливым, известным нейрохирургом. А я пошла своим путём.
Какое-то время он мне не писал. С праздниками меня поздравляла Рита. Она сообщила мне, что у неё родился сын, Дима. В 1967г в отпуск я поехала в Одессу и, естественно, стремилась навестить друзей. Володя в этом списке, безусловно, стоял первым. Адрес был другой. Рита открыла мне дверь. Мы всю ночь откровенно с ней просудачили.
– Я поначалу тебя ревновала, но Вовка сказал: «Ты не знаешь Анку. Будь спокойна, она подло не поступит».
– Ты уехала, и я поняла, что ты была хранителем нашей семьи. Володя ушёл к другой женщине.
Я, конечно, догадывалась, что физиологически Рита как-то не устраивает Володю. Она выглядела может быть недостаточно изящной, и я ещё на 5-м курсе ей подарила какую-то книгу как похудеть. Но теперь она выглядела похудевшей с маленьким Димочкой, очень женственно. Мне не понравилось только, как она с озлоблением говорила, что Володя не все выплачивает алименты, и она ходила на его работу узнавать, сколько он получает. Я понимаю, что поступала так Рита от отчаяния. Очень много хорошего она делала для Володи. И всё же, это было унизительно для профессорской дочери. Я смотрела на копию отца только с голубыми глазками и, что греха таить, думала: «Мне бы такую копию, я бы больше ничего не хотела».
Эту фотографию мне прислала Рита с надписью «Дорогой тёте Анечке от Димули. Одесса 1969-1970г. Новогодний утренник. Диме 3 года 10 месяцев»
И вот, Бог послал мне встречу с Володей в Алма-Ате в 1973г. Сижу в рентген кабинете ЦГКБ, описываю истории. Мне говорят: «Вас спрашивает какой-то молодой человек». Выхожу – глазам своим не верю. Передо мной Володя. Оказывается, он приехал на конференцию нейрохирургов.
– Как ты меня нашёл? – ничего разумнее я сходу не придумала.
– Зашёл в рентген кабинет 2-ой городской больницы, спросил, как мне найти мою маленькую коллегу Степанову Анну Дмитриевну, они и направили мои стопы.
Это было накануне моего дня рождения. Я люблю вкусно и красиво накрыть стол и приятно посидеть с хорошими друзьями. Пригласила своих бывших соседей и коллегу рентгенолога из института хирургии. Немного припоздав, пришёл и Володя с огромным букетом цветов. Все, конечно, открыв рот, долго не могли его закрыть. Моя бывшая соседка годами не могла забыть, всё спрашивала что да как. Посидели действительно на славу, потанцевали и на своих ногах разошлись по домам. Мои бывшие соседи с пониманием дела захватили с собой и мою маму, оставив нас одних. Мы решили прогуляться в ботанический сад. Ночью, да, впрочем, и днём, наш ботанический – волшебное место. Всё вокруг полно таинства. Побродив по тенистым аллеям, мы нашли скамейку, присели, и начался вечер воспоминаний.
– Я до сих пор не пойму, как твоё письмо нашло меня на целине. Ведь адрес был как у Чехова: «Кустанайская область, студенческий отряд, моей коллеге Степановой Анке».
– Вот, видишь, дошло. Уж очень мне было тошно без тебя.
– А помнишь, как на лекциях ты рассказывал мне про Талгарское ущелье, в котором море малины. Удивительно сложилась моя судьба. Всё, что я видела перед глазами от твоих рассказов в Одессе, теперь здесь, рядом. Много раз побывала и в Талгарском, и в Комиссаровском ущельях, и малины действительно море.
– Мне часто снятся горы, но море – тоже сильная стихия. Я теперь на самом побережье строю дачу.
Воспоминания, воспоминания… им, кажется, не было бы конца: как он подсовывал мне карикатуры на профессоров в форме джаз оркестра, я не могла удержаться от смеха, и нас нарисовали в газете, естественно, наши подготовки к экзаменам и т.д. Возвращались мы далеко за полночь. Впервые я была в объятьях моего старого доброго друга. У меня не было причины держать себя в рамках, и всё же я хорошо понимала, что это мой друг, но не мой мужчина. Неделю мы были вместе. Володя где-то достал гитару, пел часами Высоцкого, как будто он провёл всё это время в местах не столь отдалённых. Но я попросила его петь своим голосом те песни, которые всегда звучали в моей голове.
Как хочется обнять
Последний раз поверить
Не всё ли мне равно
Что сбудется потом
Любовь нельзя узнать
Любовь нельзя измерить
Ведь там на дне души
Что в омуте речном.
Эту цыганскую песню я слышала ещё только один раз в исполнении братьев Гизатулиных и женщины. Но это далеко не то, как исполнял её Володя.
Володя вспомнил, как пел этот романс в одном из ресторанов Парижа, и его очень бурно принимали.
– Ещё бы, я представляю.
– Каждый год я куда-нибудь еду в отпуск. Обкатал всю Европу, был в Японии. Если бы ты знала, как мы далеко отстали, как у нас противно.
В Японии он был на международной конференции нейрохирургов. Володя рассказывал мне, как после докладов каждого «закрепляли» за японским специалистом того же уровня –заведующим отделением.
– Когда иностранец показывал мне лабораторию, операционные с новейшими приборами и современной техникой, мне, вспоминая своё, становилось муторно.
На прощание я захотела его накормить так, чтобы помнил Казахстан, и мне это удалось. Приготовила манты. Он ест с аппетитом, но как-то озорно, хитро улыбается.
– Попробуй! – Я взяла в рот.
– О, Боже мой – голимая соль. Я чуть не заплакала.
– Я хотела приготовить что-нибудь запоминающееся.
– Теперь я действительно крепко запомню. – И всё съел.
В 1980 году мы с Иришей посетили нейрохирургическое отделение, которым заведовал Володя. Я была настолько поражена увиденным убожеством, что потеряла сон. Даже в коридорах стояли койки и возле больных сидели родственники. Я, не выдержав, спросила, что происходит.
– Я приглашаю родственников, потому что важно не только прооперировать, но и выходить. А наши больные – очень тяжёлые. Вот и выкручиваюсь, как могу.
Через два дня нас пригласили в гости. Дом старый, да и планировка, я вам скажу, умом не понять: чтобы пойти в туалет, нужно пройти из второй комнаты через так называемый зал. Так во время нашей трапезы, стараясь быть незаметной, прошла тёща. Жена Ванда, полячка, похожа на одну из польских актрис, которые снимались в советском кино. Обворожительная блондинка, мила, красива – понятно, почему Володя выбрал её на всю жизнь. Угощение, как и прежде, было от всей души. Володя показывал нам сувениры из многих стран. Включил японский магнитофон. Но я попросила его спеть. Он пытался отказаться.
– Я сто лет гитару в руки не брал. Сейчас строю дачу, больше мастерок да цемент в руках. Помилуй меня, ради Бога.
– Не уйдём, пока не споёшь.
Пришлось подчиниться. Его новый репертуар звучал так, как будто это основная его профессия, а голос заставлял трепетать каждую мою клеточку. И почему он не пошёл в артисты!? Был бы не только знаменит, но и богат…
Сейчас я в Англии, и понимаю, как выглядел наш сплошной дефицит и очереди по сравнению с западным изобилием. Поехать за границу в то время было сложно. У Володи нужные связи образовались благодаря его таланту хирурга. Мне в Алма-Ате его брат Александр Васильевич показывал статью о нём в «Комсомольской правде». Он делал уникальные операции, и когда ему удавалось спасти родственников высокопоставленных чиновников, сотрудников посольств, они готовы были сделать для него всё.
Наше общение уже по скайпу возобновилось в 2009 году. Он всё ещё на посту заведующего нейрохирургическим отделением, уставший с букетом различных болячек. Часто лечится в санатории на Куяльнике и продолжает много путешествовать по миру. Он прислал мне диск с сюжетами путешествий в Бразилию, Таиланд и т.д. Главное – голос сохранился такой же молодой, с уникальным, неповторимым тембром. Моя старая кассета с его записями склеенная переклеенная пришла в негодность. Я попросила записать новую. Он долго собирался – то обострение тонзиллита, то фронтит, то ангины мешали ему исполнить мою просьбу. В какой-то светлый период он выполнил обещание! Теперь я наслаждаюсь его пением, включаю на свой день рождения для гостей. По здешней традиции в церковной церемонии отправляют прах на постоянное место пребывания под любимую мелодию. Я заказала песню в исполнении Володи. Моё достижение – это Ирина. Я выслала ему её книгу «Как много в слове Англия слилось». Он читал и перечитывал её много раз, и мы обменивались впечатлениями. Он был в полном восторге. Тогда я выслала ему мою книгу «Любовь и слёзы». Он прочитал её за одну ночь. А потом я выслала изданную в Англии на английском, он был впечатлён прекрасным изданием и прочитал на английском.
Без преувеличения можно сказать гениальный нейрохирург, он совершенно не был знаком с компьютером. Я выслала ему деньги на компьютер. А обучать его взялся коллега. Вот он-то и выслал статью к его 70-летнему юбилею. Я многое узнала о нём. Привожу отрывок: «По большому счету, Володя мог стать миллионером давно и на своём рабочем месте, бери он по 2-3 тысячи за операцию, как это делают другие врачи-рвачи. Но он просто из другого племени медиков – тех, для которых клятва Гиппократа – это их внутренний мир, их мировидение». И ещё одна цитата из статьи в Одесской газете «Слово» Виктора Веприка. «Помню, будучи в районе Слободки, забежал на пять минут к Володе. Застал Решетняка уставшим: под глазами – чёрные круги. На вопрос, что случилось, Володя ответил:
– Только из операционной вышел.
Потом он взял МТР снимок и стал показывать мне опухоль, которую он только что удалил… Я ничего в этих снимках не понимал, видел лишь в разных ракурсах большое белое пятно. Больной был прикован к постели, и хирургу Решетняку надо было поставить человека на ноги в прямом смысле этого слова. Позже я узнал, что в этот день Володя со своей бригадой провёл сложнейшую операцию, которая длилась более шести часов.» Понятно, что автор этой статьи, друг Володи, влюблён в него. Ещё много возвышенных слов в этой статье. Я знаю, что теперь Володя оперирует реже. Он воспитал много отличных специалистов. Но когда попадают больные со сложнейшими диагнозами, к операционному столу становиться Владимир Васильевич, и не только в нейрохирургии. Он оперирует также в глазном институте, если проблема связана с опухолью. Он делает заключения в судебно-медицинских экспертизах, летает по вызову МЧС. Немало проблем приносят организационные, хозяйственные дела – необходимая деятельность заведующего отделением. Все, кто с ним имеет дело, согласны: Владимир Васильевич – врач по призванию и хирург от Бога.
Фотографию, где Володя известный нейрохирург, он прислал мне 11.01.2010 года с такой подписью: «Умненькой, обаятельной сокурснице Ане на память о студенческой жизни. Такими мы были. А такими стали (на диске).» Сохранить дружбу даже на расстоянии с таким многосторонне одарённым человеком на протяжении всей жизни после окончания института для меня – великое счастье, гордость и Божье благословение. В музыкальном приложении к этой части книги есть несколько песен в его исполнении: "Выткался за озером" Есенина, цыганская "Глаза твои зелёные" проникнут в тончайшие струны вашего сердца, а одесский юмор – тут и говорить нечего!
Маричка из Львова
Было же время, когда мы не просто дружили, но и искренне любили друг друга. В 1971 году на всесоюзный цикл по рентген онкологии в Алма-Ату съехались рентгенологи с разных концов Советского Союза. За два месяца мы так сдружились, что можно сказать обрели родственные связи. Второе воскресенье июня, день Медицинского Работника, мы отмечали восхождением на гору Кумбель. Для кого-то 3500 м. над уровнем моря – не высота, а для первопроходцев ещё как ого-го! Вышли мы в субботу как положено – с палатками, с рюкзаками. Сева Кукушкин, ведущий, повёл нас через ельники Просвещенца. Через огромные реликтовые ели едва проглядывал луч солнца. Внезапно тёмное царство кончилось, и мы попали на необъятный простор джайляу. Медовый запах каких-то удивительных красно-бордовых махровых цветов подействовал опьяняюще, здесь же эдельвейсы придавали весомость нашему самосознанию. Достигли высоты! Возгласы восторга без команды вырвались у всех. Не спеша, мы поднимались вверх. Невдалеке стояла юрта и паслось несколько лошадей. Маричка пошла знакомиться с казахами, попросилась прокатиться на лошади. Её угостили кумысом, и они по-дружески распрощались. На ночлег остановились на площадке без зелёного ковра растительности. Закрепили палатки, разожгли костёр и на какое-то время, просто затаив дыхание, любовались, как внизу город переливается, играет огнями словно огромный бриллиант, а в небе звёзды приблизились к нам и из далёких глубин Вселенной, подмигивают нам, манят к себе. Утром подниматься по осыпям было весьма ощутимо нетренированным сердцам. Этого чистого, прозрачного воздуха не хватало, усиливалась отдышка, сердце стучало в висках. Каждый шаг давался с трудом. Наконец, достигли вершины. Два маленьких озерца как блюдца, окантованные снегом, отражали цвет неба и тучки. Опять все ахнули от восторга и начали спуск вниз. Представьте: в купальниках по заснеженным склонам! Внизу Сева, очевидно, хотел продемонстрировать закалку альпиниста и искупался в холодной горной речке. На отмечании успешного похода у меня в квартире Лиза, жена Севы, кормила его через трубочку. Его так обметало, что никакая ложка или вилка в рот не влезали. Прощались мы со слезами и клятвой в вечной дружбе.
Маричка Галькив из Львова очень честно выполняла своё слово, она вела переписку со всеми. Мы с ней обменивались даже посылками. Она очень хотела приехать ещё раз в Алма-Ату, и я рада была встретить её с дочерями, но обстоятельства не пускали. На её приглашение я ответила готовностью и в 1972 году собралась в путешествие по Украине. Купила новый импортный чемодан. Вещь ординарная, но многозначащая. Многие знакомые дали мне деньги на покупки. Вдруг что-то попадётся. Сами знаете или слышали о дефицитах того времени. В Москву я ехала поездом. В то лето горели торфяники, и я, только проведав удивительно доброго человека, Таисию Андреевну (рассказ о ней ещё будет), сразу пересела на Львовский поезд.
Плющевая 12 – адрес Марички. Хижина на окраине Львова. Приземистое, длинное строение с маленькими оконцами. Внутри темновато, но сразу видна увлечённость хозяйки книгами и искусством. Стеллажи, стеллажи, стеллажи, а в углу – пианино. Старшая дочь Орыся училась в музыкалке. Встречали меня как дорогую и даже почётную гостью. Специально пришли родственники – сестра Ганна с мужем и мама Марички – устроили вечер на маленьком подворье. На летней кухоньке-развалюхе Маричка с мамой готовили праздничный ужин. Откровенно говоря, я была смущена таким вниманием.
На следующий день – экскурсии по Львову. Честно признаюсь, я была неожиданно приятно удивлена. Я ходила, открыв рот и развесив уши, следила за каждым словом, каждым движением Марички. По выражению академика И.Грабаря «Архитектурное лицо Львова – исключительное явление не только в нашем, но и в мировом искусстве». В городских ансамблях возведены в разные времена здания в разных стилях: готическом, ренессанса, барокко, классицизма, модерна. Здесь издавна очень популярны были мотивы львов в самых разнообразных позах. Узенькие улочки вымощены разнообразными рисунками брущатки. А у входа в кафе или другие заведения можно видеть украшения различными мифическими фигурами как будто обладающими чудодейственной силой – единорог, крылатый дракон или петух, отгоняющий своим пением злых духов.
Самое удивительное – что меня сопровождал экскурсовод энциклопедических знаний – Маричка. Она знала буквально всё: каждую улочку, каждый дом, какие важные исторические события происходили, знаменитые люди останавливались или проживали и т.д. Надо сказать, что Львов очень богат на смены разных властей, и эта смесь различных культур видна повсюду. В этот день узких улочек, заслуживающих внимания историка, мы обошли, что называется, до головокружения. Вышли на площадь «Рынок», полюбовались фонтаном «Адонис», заглянули в музей аптеки. Тут же на площади «Рынок» – один из самых значительных памятников львовской архитектуры эпохи Возрождения, где находится Исторический музей. И здесь Маричка возле каждого экспоната была интересным гидом.
Возвращаясь домой, я чувствовала себя посредственной серостью. Но смирилась. Моя голова просто не может удержать столько информации. Слава Богу, что она и так держится на плечах. Дома меня развлекали девочки: Орыся сыграла вальс Шопена, Оксана показала свои рисунки. Экскурсия по городу продолжалась несколько дней. Маричка основательно продумала, чтобы самое интересное показать мне. Откровенно говоря, я и не представляла, что Львов – настолько интересный и богатый культурным наследием город.
Мы съездили за город на Лычаковское кладбище, теперь здесь – историко-художественный мемориальный комплекс. Это какое-то мистическое царство мёртвых. Все стволы огромных деревьев покрыты зелёным мхом, создают впечатление сказочности. Множество удивительных памятников, склепов, могилы многих известных деятелей культуры, науки, искусства, в частности, Ивана Франко, Ярослава Галана и т.д. Мы говорили шёпотом, чувствуя себя пришельцами из реального мира в мир иной, таинственный, где царит покой и добрая слава. И тут Маричка возле каждого склепа или памятника говорила интересно и весьма подробно. Прежде чем отправиться в путешествие по Закарпатью в горы мы посетили Оперный театр. Я училась в Одессе, и оперный театр был для меня главным местом поклонения, утешения и восхищения. Нельзя не восхищаться и Львовским Оперным театром. Объёмом он, конечно, уступает Одесскому. И всё же, это возвышенный храм искусств, в чём вы можете убедиться на фотографии.
Смотрели мы балет «Эсмеральда». Он редко идёт в оперных театрах, и произвёл на меня большое впечатление. В антракте мы познакомились с миловидной девушкой Надей из Харькова. Маричка всегда очень легко и надолго сходилась с людьми. Так и на этот раз. Мы за одним столиком ели мороженое, разговорились. И этого достаточно было, чтоб она тут же пригласила Надюшу в путешествие с нами по Закарпатью.
Конечная цель наша была побыть несколько дней в горах. Ехали мы на автобусах, остановились на ночёвку в каком-то населённом пункте, уже не помню. Наш разговор на русском явно не приветствовался, когда мы заходили в кафе. Нас просто не обслуживали. «Ми переходили на український і тільки тоді підходили дівчатка в національних костюмах та обслуговували нас». Добрались мы к закарпатским горам благополучно. Конечно, по сравнению с Заилийским Алатау, это холмы, но у них есть своя необычайная прелесть. Здесь очень влажно, и растительность очень густая, а деревья покрыты мхом. Гуськом Маричка, Оксана, Орыся, я и Надюша поднялись на вершину холма уже на закате. Там был деревянный дом наподобие деревенского клуба. Нас встретили студенты биологического факультета, проходившие там практику. По тем временам вопрос от них был с юмором: «Яка там влада внизу, громодянки?» Маричка знала этих ребят, и они проявили гостеприимство по полной. «Чотири парупка як картинка: високі, широкоплечі, загорілі метнулись в разні сторони, щоб надзвичайно приготувати страви, які вік би не забули пришельці дівчата. Якщо приняти до уваги, що кірівник оцеї громади в одночас положив око на Надю, то зрозуміло чому він так заметушився, придко зник, повернувся з диким кабаном.» Быстро разделали тушку кабана, соорудили костёр, сели кружочком, и затянули «хлопці якусь історічну баладу». Мы тоже подпевали. Это забыть просто невозможно. Да и мясо дикого кабана я ела один раз в жизни. На второй день после ароматного травяного чая ребята пошли по своим делам – кто бабочек ловит, кто цветочки собирает. Чудно это смотрится – таким богатырям больше идёт коса в руках. Но такая у них профессия.
А я решила пойти сама обследовать местность. Спустилась вниз и нашла полянку лисичек, белых грибов. И так незаметно забрела в чащу. Кругом сыро, мох, буреломы создают труднопроходимые места. Села на пенёк, а тут змея или уж прошмыгнул. У меня мороз по телу. Пытаюсь выйти, но дороги не нахожу, а уже темнеет. Слышу, кричат: «Аня!!!, Аня!!!» Потеряли меня и всей компанией пошли искать. На этот вечер нас «потчували зайчатиной». А Николай так настойчиво обхаживал Надюшу, готов был её замуж взять или за ней ехать, хоть на край света. Но она была непреклонна, держалась с достоинством. Мы вернулись во Львов. Я пригласила Надюшку поехать со мной в Одессу. На прощанье мы пошли на рынок и обменялись сувенирами. На Закарпатье очень развито народное творчество, особенно поделки из дерева. Надюша мне выбрала картину, сделанную на дереве, ничего подобного я не видела. С Надюшей мы посетим Одессу в следующем рассказе.
Я всё-таки хочу закончить повествование о Маричке. Какое-то время у нас была прервана связь. И вот, уже будучи в Англии, я написала письмо во Львов и неожиданно получила ответ из Америки. Мы стали не только переписываться, но и перезваниваться. Она мне поведала о своей судьбе. Её младшая дочь Оксана стала художницей, вышла замуж и уехала в Америку. Там у неё родился сын Олесь, но вскоре её муж ушёл к молодой девице, и Оксана попросила мать приехать, помочь воспитывать внука. Конечно, бабушка всё бросила – может ли что-то быть важнее и приятнее, чем воспитание внуков. Так с одного годика она воспитывала его до подросткового возраста. В момент, когда мы возобновили общение, Олесь заканчивал школу. Говорили мы с ней обо всём. Первый вопрос Марички был:
– Как Ирина?
Тут меня понесло, не остановить:
– Я очень счастлива, потому что у меня самая заботливая, любящая доченька. Ещё в Алма-Ате, когда я дежурила в приёмном покое, она каждый раз старалась приготовить мне что-то вкусненькое по кулинарной книге. Теперь она по кулинарным книгам выискивает что-нибудь оригинальное для меня и Дэвида. Она каждый вечер на ночь мне принесёт грелку и всё, что надо, поцелует. Не дай Бог Дэвиду повысить голос на меня – тут же защита. Мы вместе и поём, и рисуем, и за садиком ухаживаем.
