Новогоднее чудо

– Кончай ночевать, Ирка! Смотри, чё я тут соорудил… – он довольный стоял у стола, заставленного всякой едой.

Ира проглотила слюну – пахло вкусно.

– Я у тя картошечку нашёл. Вот… Сварил с тушёнкой. Давай, подползай!

Ира уплетала горячую картошку с селёдкой и маринованным огурчиком.

Куда-то на задний план отошли мысли про Глеба и его маму. Рядом с этим весёлым здоровяком ей было по-домашнему уютно и спокойно.

Потом они пили чай с пирожными, которые утром оставил Глеб… Потом ели мандарины… Потом Горыныч снял со стены гитару, которая висела здесь с незапамятных времён, так как осталась ещё с общежития и неизвестно кому когда-то принадлежала и, стал что-то бренчать. Он перебирал струны, настраивая инструмент. Оказалось, что Горыныч отлично играет и здорово поёт. Пел он про войну, про Афган, про Чечню, про жизнь…

Ире совсем расхотелось спать. Она с восхищением рассматривала своего гостя – с каждым мгновением он нравился ей всё больше и больше.

За окном рвались петарды, слышался смех и пение; где-то играла гармошка, но это было там, за пределами их тесного мирка.

Горыныч играл и пел, а Ира разглядывала его, отмечая, что он довольно не плох собой: лет тридцати семи – сорока на вид, спортивного телосложения, с умными серыми глазами и ямочкой на подбородке. Ире нравился такой тип мужчин.

Горыныч заметил, что Ира его разглядывает:

– Думаешь, что я бомж опустившийся?

– Нет, не думаю так, – улыбнулась Ира.

– Я в свою квартиру друга пустил с девушкой. – сказал Горыныч:

– Друг из Беларуси приехал, а девушка его – из Чечни. Когда-то, она спасла ему жизнь. Он влюбился в неё и хотел жениться, но отец девушки не позволил дочке выйти замуж за иноверца. Сейчас её отец умер и, она согласна выйти за моего друга.