Человек внутри
– А где корабль?
– В соседнем здании, где сидит охрана, – отчего-то неспокойно ответил Китин.
– Зачем охранники?
– Они нужны всегда и везде, для безопасности, – проговорил Вася строго. – А что, если и впрямь что-то пропадёт, то как мы достроим? Мы так не успеем ничего. Нашим людям можно поручить любое дело, они не украдут ни болтика. Это так, чтобы удостовериться.
– Вы подозреваете кого-то, – сообразил Лёша. – Кого? Он строитель?
Китин смерил пристальным взглядом Васю, и тот глянул на него с недоверием. Полные злобы и вражды, они стояли в трёх шагах друг от друга, и стеснялись ссориться при мальчике. Он не понимал, почему людей испепеляет ненависть, и встал между двумя мужчинами.
– Не злитесь, а лучше помиритесь.
– Ты что! – воскликнул наигранно Вася. – Чтобы я, да с чего-то разозлился? Да не в жизни! Что с ним, Родя? Не переживай, а то так нервов не хватит, если всех расстараешься помирить.
Китин произнёс растерянно:
– Лёша, мы не ругаемся. Подойди ближе.
Он подошёл и попросил отвести его к кораблю. Они покинули недовольного фрезеровщика, склонившегося над столом.
– Как вы?
– Неплохо. Мне Вася не испортит день. Ты же о нём?
– Кажется, он обижен на вас за что-то. Не знаю, как на вас можно обижаться, – попробовал приободрить Китина Лёша. – Я бы никогда, никогда!
– Есть за что. Ты только не вступайся за меня. Я старик и умею промолчать, а он пусть несёт, что ему вздумается.
Лёша на ходу записал неразборчивые для остальных, но понятные для себя предложения.
По пути им встретились трое крепких и высоких охранников с тяжёлыми бдительными взорами. Они пожелали здоровья Китину и пожелали всего доброго Лёше. Мальчику нравилось, что охранники были воспитанные.
– Не дашь потом почитать? – спросил вежливо Китин, когда они сели возле корабля.
Мальчик дотронулся осторожно до ледяной конструкции и, убрав руку, смахнул незаметные слёзы. Он увидел своё донельзя растроганное и мутное лицо в блеске серебра.
– Если вы показали мне ваш корабль, то я покажу вам мои записи. Но не сейчас.
Китин согласился посмотреть записи позднее. Он провёл Лёшу в лабораторию, где стояли стеклянные колбы, и представил его главному лаборанту, который занимался экспериментом. Потом показал площадку, откуда должна была стартовать новейшая ракета.
– Помимо корабля, мы проектируем другие аппараты. Если ты не уплывёшь в Калининград, я покажу, как она несётся вверх.
– Когда?
– Через два месяца, может, через три. Я не стану загадывать, – сказал Китин. – Давай зайдём в библиотеку? Я заберу книги.
Они вернулись в город через остров развлечений.
День стоял необыкновенно солнечный и весёлый. Лёша поспевал за Родионом и хватался смущённо за его жилистую твёрдую руку, когда протискивался сквозь громкую толпу.
Двери в библиотеку отворились с тяжёлым скрипом. Китин первым вошёл в крупный зал с кожаными диванами. (Читальный зал пустовал, кстати говоря.) Они поднялись по лестнице к библиотекарю Дмитрию Помощенкову, который по обыкновению гулял между шкафами и полками и баловался шоколадом в синей фольге.
– Ты ведь приходил пять дней назад! Я точно помню, у меня всё записано в книжечке. Сейчас полезу в карман и… эх… Да где же она! – буркнул смешно Дмитрий и спрятал недоеденный шоколад. Он вынул чистый платок и удивился тому, что он делал в кармане. – Чёрт, её нет! Кажется, я забыл книжечку. Не помню, где забыл.
Китин улыбнулся, хлопнул библиотекаря по полному плечу, и тот неожиданно рассмеялся, точно ему рассказали презабавную шутку.
– Ты рано. Так и быть, проходи. Любишь сладости? – спросил Дмитрий дружелюбно и протянул шоколад Лёше. – Бери, он с начинкой.
– Спасибо. Я люблю шоколад, – произнёс Лёша и отломал молочно-солёную дольку.
– Возможно, тебе нужна книга? Их у нас сотни тысяч! Я иногда боюсь, что пропаду в коридорах, настолько они длинные и запутанные.
Библиотекарь обратился к спокойному и кроткому юноше, чтобы тот забрал стопку книг в мягком переплёте и спустился на первый этаж. Китин же, Лёша и Дмитрий отправились вдоль красочных резных полок.
– А какую вы мне посоветуете? – спросил Лёша, пробежав глазами по томам с тиснёными корешками. – Я читал много. Мне нужна новая книга, интересная книга. Без всякой ерунды для малышей.
– Уверяю тебя, здесь нет детских книжек. Все наши книги умные, исключительно для взрослых! – порадовал Лёшу Дмитрий.
– Ты слушай его. Он советует всегда хорошее, потому что сам такой, – сказал Китин.
Они подошли к шкафу, украшенному изумительной резьбой. Библиотекарь взобрался на стремянку и, потянувшись к книге с твёрдой обложкой, заклеенной скотчем, громко расчихался.
– У нас пыльно!
– Почему же? Никто не убирается? – поинтересовался Лёша.
– Никто, – подтвердил грустно Дмитрий и спрыгнул с шумом на пол. – Держи. – Он протянул книгу Родиону и улыбнулся масленой улыбкой. – А теперь подберём тебе, – обратился он к мальчику. – Что ты любишь?
– Много чего.
– Очень подробно!.. Для тех, кто любит многое, у нас есть отдельная просторная комната с круглыми окнами. Сейчас мы пройдём туда.
Дмитрий после почти не смеялся, хотя сперва казался простодушным весельчаком. Он не вынимал любимый шоколад и был мрачен и угрюм, как тень. Лёша вторым завернул в длинный коридор, настолько серый и настолько безлюдный, что в нём можно было услышать стук собственного сердца. Дмитрий признался в том, что его глодала смертельная тоска по прошлой библиотеке, той самой библиотеке, которая очаровывала людей.
– Вот вы знаете, я не понимаю тех, кто ушёл от нас. Они столько пропустили конкурсов и историй! Что мы только не делали, чтобы заманить читателей… Решили раздавать книги просто так, бесплатно. Думали, что так легче и нам, и другим. Оказалось всё наоборот. Книги раздали, а когда большая часть закончилась, к нам перестали заходить совсем. С тех пор так и пыльно. Не то, что бы некому убираться, да только толку никакого. Всё равно и уборщикам, и моим помощникам, и мне самому отчего-то плевать. Надоедает иногда, но по-другому не получается, как бы мы ни старались, – произнёс Дмитрий, едва сдерживая слёзы.
– Может, поэтому и не заходят, – предположил Лёша. – Вы просто не убирались, опустили руки.
– А как их не опускать?
– Держите их повыше, не прячьте по карманам. И вообще, что за настроение? Я подумал, что вы мне просто предложите книгу, а вы нюни развели!
Лёша протиснулся перед тучным библиотекарем, у которого тяжело вздымалась грудь. Он был расстроен, что его учил жизни маленький мальчик и хотел его поругать. Но он промолчал, так как боялся подымать голос при Родионе Китине. Для него Родион был самым спокойным, мирным и добрым человеком, не способным громко ругаться даже на тех, кто вызывал у него презрение и злость. Он мечтал походить на Китина, а желание походить на своего кумира, без сомнения, честолюбивое желание. По крайней мере, Дмитрий думал только так и никак иначе.
– А что с настроением?
– Оно никудышное. Возьмите хотя бы моё в пример! Я не живу в этом городе, – признался Лёша. – Ходил семь дней и шесть ночей по морю, почти что без еды и воды, боролся со стихией. Под конец ей удалось меня сломить… Но не сломать! – хвастался он, ухмыляясь. Всей правды Дмитрию было знать необязательно. Нужно было поднять его моральный дух и прогнать печаль, точно сон. – Меня вынесло на берег, рядом со мной нет мамы и папы, хотя я по ним жутко скучаю. Есть только собака Аврора, Родион и Кристина, которая меня нашла и помогла. Больше я ни с кем особо не знаком. Но мне очень хорошо от мысли, что сегодня вы дадите мне книгу, которую я не читал. Я рад, и вы радуйтесь. Если не можете, я поделюсь с вами радостью. Поделюсь ею со всеми, кто работает здесь!
– Но как же? – воскликнул Дмитрий, внимательно смотря в глаза мальчика. – Как ты поделишься, если радость даже взвесить нельзя? А если и можно, то у меня нет весов. Первым делом покупать, тратиться… А от лишних трат радости не прибавится.
Родин Китин закивал энергично, читая стоя книгу.
– Я помогу. Помогу с библиотекой! Мы уберёмся, а потом создадим яркий сайт. У вас он есть?
– Кажется… наверное… – задумался Дмитрий и прошёл к дубовой двери с изображением компьютера, чтобы отворить её. – Мы только его не обновляли лет так пять.
– Видите, о вашем сайте никто и не знает. Распечатаем листовки, сделаем рекламу огромных размеров, чтобы каждый в городе мог её увидеть! А дальше дело за малым. Не говорите, что не догадывались сами, а то я посчитаю вас ужасным библиотекарем.
– Догадывался, конечно. Но ты не сказал секрет деления радости на всех, – будто бы обиженно произнёс Дмитрий.
В комнате с компьютерами цвела жиденькая зелень и увядало абрикосовое дерево. Кто-то сидел за столиком и, уткнувшись в книгу, вероятно, очень интересную, читал с закрытыми глазами и сладко храпел. Он не просыпался, пока его не разбудил недовольный Лёша.
– Здесь вам не детский сад, сон-часа нет! Подъём!
Разбуженный человек вытаращился в изумлении на Дмитрия Помощенкова, схватился за волосы, влажные от пота, и вскочил со стула.
– Простите! Я задремал, не знаю, как так вышло!
Он пошатнулся, задел локтем стопку книг, и та рухнула на ковёр. Тотчас взмыло бледное беленькое облачко, через которое Китин просунул голову.
– А вы, как я посмотрю, очень не аккуратный. Эй, не убегайте с места преступления! – попросил он сонного читателя. – Приберитесь вместе с нами. Как-то совершенно некрасиво выходит, что вы хотите скрыться от нас.
Читатель вмиг проснулся, испугался даже и поднял больше всех книг, а потом убежал сломя голову из комнаты.
– Чудак.
– Просто не выспался.
– Секрет в том, что в библиотеку пойдут люди, – ответил Лёша.
«И кто знает, со сколькими я ещё сумею поделиться радостью», – проговорил он про себя, надеясь, что Никита услышит его и будет им гордиться. Но он продолжал молчать, и молчание это было скорее гробовым, нежели прекрасным и тихим, как раньше.
Глава седьмая
Чем больше человек посещали библиотеку, тем роднее становился Лёша Дмитрию. Он больше узнавал мальчика, считал его большим молодцом. В комнате с компьютерами он помогал Лёше писать и делал это с большой радостью, в особенности, когда видел, как у него получается развивать талант. За долгую уборку платил деньги. На них Лёша покупал бумагу, конверты и марки.
Родион Китин с командой достраивали корабль. Бывало, Лёша приносил Китину бутерброды и, поражаясь всему, что видел, смеялся добродушию охранников и поднимал глаза на звёзды, которые мигали, словно бы, одному ему.
– Я хочу рассказать тебе одну маленькую тайну, – как-то вымолвил тихо Родион.
Недавно прошёл дождь, и Лёша сидел на бревне, свесив босые ноги на кусочек мерцающего холмика. Он сиял прозрачной голубизной. Собственное отражение вызывало негромкий беззвучный смех. Хотелось смеяться ради всего-всего мира и всех-всех планет и летать высоко без крыльев.
– Точно маленькая?
– Она очень маленькая, но очень страшная.
Лёша отодвинулся, чтобы Родион присел рядом.
– Спасибо. Я уже говорил, что раньше у меня был друг.
– Но вы же не хотите говорить о друзьях! У вас проблема.
– Да, – смутился Родион, отведя взгляд на деревце, растущее неподалёку от лаборатории.
Лёша знал, что в его шумящей кроне было построено голубиное гнездо. Он лично выманивал птиц и кормил их семечками, а с недавних пор наблюдал за голубятами.
– Говорите. Я умею хранить страшные тайны.
– Ты единственный, кто будет её знать, кроме меня. А мне сейчас ой как тяжело! Думаю, тебе тоже.
– Да уж, нам не позавидуешь, – кивнул Лёша. – Расскажите, мне интересно.
Родион набрался решимости и провёл рукой по прохладной коре, пахнущей сыростью. Одна из трещин в бревне зарастала бархатистым мхом.
– В общем, этот друг был чудесным, но необычным.
– Разве не все друзья необычные?
– Все, но он был самым-самым! Вот представь себе, что ты только-только приехал в деревню и после игр с соседскими мальчишками страшно проголодался. Родители приготовили сытный ужин. Вот они закармливают тебя пирожками с капустой, картошкой и грибами, бабушка курником. Вдобавок подливает четвёртую чашку компота из сухофруктов. Тебе уже тяжело, но ты ешь с улыбкой, потому что не хочешь никого обижать. Ночью тебе не спится, болит живот, и ты вертишься, сминаешь несчастное одеяло, шепчешь, мучаясь: «Я точно лопну!» И вдруг кто-то шепчет в ответ: «Хорошо, что ты не воздушный шарик, а то от тебя давным-давно ничего бы не осталось». Ты отвечаешь: «Ага, точно». А самого словно обухом по голове ударили, ведь ты лежишь в комнате совершенно один! Но кто же разговаривает, кто он и почему ты его слышишь?
Лёша стал слушать Родиона внимательнее, так как история о появлении друга подозрительно напоминала его. Он отвлёкся от звёзд и холма, который ему нравился. Больше не хотелось летать. Полёт звали никак, и был он ничем по сравнению с другом, которого слышал один мальчик.
– Значит, так вы познакомились? Сразу поверили, что он есть?
– Только после того, как он начал меня преследовать. Он глупо шутил и обзывал меня болваном за наивные мечты. Мечтал я слишком часто. Он будто сидел в моей голове, и я бесился. Казалось, он просто издевался и ненавидел меня, хотя дальше болвана не заходило. Я хотел как-то наградить его сочным словцом, да только передумал. Всё же он делился со мной самым сокровенным и утешал, когда я плакал. Верю, по-настоящему ему не хотелось обижать меня. Бывало, принесу двойку из школы, накажут меня родители, отберут планшет, а он сразу обращается ко мне и жалеет, чувствую, что гладит невидимой рукой по плечу и ласково улыбается. И от этих его прикосновений ещё больнее и грустнее делается, потому что человек есть, но его как бы нет. Но он рассказал, где живёт, и всё прояснилось. Он жил не на Земле, а на другой планете, в другой системе, с которой нам не удавалось установить связь.
– Но как же получилось, что вы поссорились?
– Мы не ругались. Я был занят чертежом корабля, всё грезил о том, чтобы отправиться к нему. Он злился, что я подвергаю себя опасности ради него. Мне же было всё равно на опасности. Я был молодой и глупый. В один день он просто замолчал и с тех пор больше не говорит. Не язвит и даже не смешит меня (у него это получалось больше всех, я задыхался от смеха, краснел, и у меня текли слёзы из глаз). Молчит. Поэтому я решил забыть о нём.
– Здорово забыли, раз набрали команду, – заметил Лёша, несколько озадаченный. – Выступили на конференции.
– Откуда знаешь?
– Из газеты. Мама их не выкидывает, потому что считает их ценными. Мол, скоро вообще газеты, журналы и книги не будут выпускаться, а те, что мы сумеем сохранить, можно выгодно продать. Или же оставить на память, что-то вроде семейной реликвии.
– Она права. И такие времена настанут, а пока лучше наслаждаться настоящим… Я ведь и впрямь не забыл. Забыл ли он?
– Наверное, нет. Если он действительно любит вас. Может, он ждёт, что вы прилетите? Надеется? Где он живёт?
– Помню, что его улица связана то ли с фруктом… то ли с ягодой. Абрикосовая или Малиновая, Яблочная или Ежевичная. Надо бы привести мысли в порядок и достать старые дневники. В одном из них я строчил о загадочной планете, близняшке Земли.
Лёша замер в восторге, заморгал почти что ошарашенно.
– Вы писали?
– Да кто ж не писал! Все когда-то стишки сочиняли и в писатели пробовались. Но у многих это проходит, как переходный возраст, или в лучшем случае остаётся хобби. Лишь некоторые выбирают судьбу, полную творчества, счастья и горечи. Выбирают люди сильные и смелые. Мне вот не хватило смелости, и я заделался обыкновенным чертёжником, – с деланным смехом произнёс Родион. – Как вы только умудряетесь писать без устали? Привычка, что ли, как рефлекс или инстинкт? Что вам даёт сил стучать по клавишам компьютера или писать предложения в тетради?
– Я тоже раньше не понимал, а теперь понимаю, – ответил Лёша. – Когда я люблю маму и папу, мне хочется написать о том, как они едут на базар и покупают самую большую и сладкую дыню, если люблю море, то пишу о волнах, жаре и соли. Нравится мне сильно запах свежескошенной травы, больше похожий на запах сахарного арбуза, пишу о Калининграде и детских площадках, – воскликнул он с радостью и добавил скромно: – Но если люблю друга, то пишу о рыбах из океанариума. Никита так же, как и ваш друг, появился случайно. Я услышал его.
– Мы с тобой встретились не просто так, – заключил Родион. – Какое счастье, что наши друзья не инопланетяне, а люди! Может быть, они и живут на другой планете и отличаются от нас чем-нибудь, но всё-таки у нас общие ценности, и все мы хотим просто быть счастливыми. И если корабль не сломается, если дневники не потерялись!..
– Я обещал Никите, и я исполню своё обещание, – решительно заявил Лёша и, поднявшись, взбудоражил все звёзды.
Китин, до этого не веривший, что когда-либо найдёт верного союзника, вдруг запечалился. Но он гордился мальчиком и не собирался уступать ему в стойкости.
– А я своё, – прошептал он коротко и замутил воду.
Глава восьмая
Лёша не исключал вероятности, что ему не дано было летать, беспокоился, мало ел и из-за слабости писал немного. Если Кристина звала его играть в футбол, он отказывался, и она говорила, что он трус. Лёша в большинстве случаев игнорировал обидные замечания девочки.
– Сама трусиха. Я скоро полечу с Родионом и Авророй на другую планету, а ты оставайся здесь со своим мячом! – откликался он с большой гордостью.
– Кто бы говорил. Я бы полетела, но мне не хочется. Мне хватает забот на Земле.
– Какие у тебя могут быть заботы? Всё, перестань! – кричал он, когда Кристина крепко пиналась. – Остановись!
– Не остановлюсь. Никогда! Никогда!
Она хватала его за руки, чтобы он не убежал, и смеялась беззлобно, почти что беспечно, пока из комнаты не выходил Китин и, взяв их обоих за уши, утаскивал на воспитательную беседу.
Как человек, который следил за окончанием важного дела, он мучился бессонницей и не скрывал нервозности даже от команды. Ему прощали неожиданные приступы страха и подозрительности. Больше всех, на удивление, относился к нему замечательно Вася Ловкий. Он, казалось, не испытывал к Китину неприязни, но всё же был насторожен и растерян, когда тот поручал задание, а в это время уголки его губ чуть-чуть приподнимались в загадочной улыбочке. Лёша следил за ними и всё никак не мог понять, что изменилось.
«Наверное, все взрослые по-своему нелогичны. Сначала они злятся друг на друга, а потом резко дружат», – думал он с непривычной неуверенностью.
– Ему просто что-то нужно, – решила Кристина, лёжа на траве. – От дяди.
– Но что?
– Деньги! – догадалась она. – Что ещё-то?
– Опять ты за своё! Зачем Васе деньги, когда он и так богатый? У него же хорошая работа, есть дом и семья. Большего для жизни и не надо!
– Милый ты, Лёша, наивный. Если дядя сумеет улететь на другую планету и, может быть, отыщет там пришельцев каких-нибудь, его имя будет известно на весь мир. Он останется в истории, как Ломоносов или Гагарин. Дядя будет чертовски богат, у него появится много поклонников, которые также захотят создавать космические корабли. А представь, если рядом с ним окажется Вася? Ну, когда он полетит. Не спорю, Ловкий хороший работник и много полезного сделал, но он не вложил душу в изобретение, как дядя, он не грезил им днями и ночами, не страдал и радовался, потому что он просто Вася, который хочет денег и популярности. Вася самый настоящий лис!
– Хитрец какой. Но что, если я лечу с Родионом? Вася пока не догадывается.
– Будь осторожнее с ним, – предупредила Кристина, и глаза её заблестели. – Каждый из членов команды заслуживает почестей и благодарности, но больше всех их заслуживает дядя, ведь он сердце корабля. Кстати, почему ты хочешь полететь? Чтобы сделать такой отважный шаг, нужна особая причина. На самом деле, я боюсь. Я и впрямь трусиха. Потому что неизвестно, что там за пределами нашей планеты.
– Ты не трусиха, – сказал мягким голосом Лёша. – Совсем нет. Все чего-то боятся.
– Не подбадривай, я лучше тебя знаю, какая я.
– Ладно. Я тоже боюсь, но надо. Если я этого не сделаю, то буду винить себя и называть по-всякому. Тем более, я уже как три недели назад ушёл… уплыл из дома. Пусть всё будет не зря.
– Не скажешь?
– Нет.
– Хорошо.
И Кристина поняла его, хотя была очень любопытна, а любопытство штука тяжёлая, ненасытная, как дикий зверь. Она раскинула руки, прикрыла глаза и загадала желание, чтобы Лёша с дядей обязательно нашли то, что искали. Она пожелала им счастья и удачи.
Двадцать четвёртое августа, среда, 2050
Завтрашним утром мы наконец-то полетим.
Мне удалось рассказать об этом Дмитрию, и он был в ужасе. Он отговаривал меня весь день и уверял, что это плохая идея. Я люблю идеи, особенно те, которые долго созревают в голове. Дмитрий хороший, слишком мягкий человек, но он не верит, что Китин совершит научный прорыв. В доказательство нашей неудачливости он привёл несколько строк из плохого романа, который взял с полки и открыл на первой попавшейся странице. Там было написано с красной строки: «Он не брался за учёбу, потому что было грустно и тяжело, и гудели осы». Уж очень глупо! Осы не будут мешать, если ты сам их не потревожишь. Да и какие могут быть отговорки, когда вокруг столько бесценных знаний?
Дмитрию нравилось так иногда гадать на книгах. Я пошутил, что он так скоро превратится в гадалку, а он, кстати, не обиделся и показал широкие браслеты и кости, хранящиеся в одном из тайных ящичков. Черепа на браслетах были уж очень страшные и кровавые. Я отвернулся, Дмитрий усмехнулся.
Мне делается лучше, когда обычные с виду люди оказываются очень необычными. Когда у них есть хобби, о которых я не догадываюсь. Мне хотелось бы, чтобы люди перестали вешать ярлыки (Дмитрий объяснил, что ярлык может быть не только в компьютере) и чтобы скорее разрушились все стереотипы, потому что они никогда нас не определяют. Жаль, что я поначалу считал Дмитрия книжным червём и не воспринимал его всерьёз. Он пачкался шоколадом и совал не растаявшие дольки в руку, потому что был добр, а не глуп. Я привезу ему книги с другой планеты. Наверняка на нашей он все прочитал, иначе у него не была такая здоровенная голова.
Кристине пообещал, что не буду дурить. Хотя мне хочется! Она, как старшая сестра, всегда строга ко мне и смотрит на меня свысока, хоть и любит. Да, она меня любит, и я её тоже.
Многие действительно считают, что мы семья. Я и впрямь хотел бы иметь такую семью, но не могу. Страшно за маму, за папу, бабушку и Алису. Они все, кроме Алисы (если, конечно, она не проболталась, как это бывает), не знают, где я и что со мной. Да к тому же, я сам мало чего знаю, что будет дальше. Если нам повезёт (удача, приди, удача, приди!), то нас ждёт успех.
Родион нашёл старые тетради и, что самое прекрасное, узнал, где живёт его друг Роман. На той же улице, в том же доме, что и Никита…
Неужели Роман его папа? Мне было нелегко поверить в записи Родиона, и я перечитывал их раз пять точно, меня уже тошнило от букв, но я продолжал читать, пока не осознал весь масштаб и значимость полёта.
Кристина разогрела булочки с разными начинками и разлила чай по одноразовым стаканчикам, которые взяла на просторной кухне базы. Пока мы разбирались с дневниками (у Китина в тринадцать лет был неряшливый и неразборчивый почерк), наступил вечер.
В конце концов, нас проведал Вася Ловкий. Один из работников проболтался ему, что я полечу с Родионом. Он пододвинулся ко мне, поморщился, будто от боли, и взглянул на меня с тайным злым умыслом. От него веяло напряжением.
Хоть бы Родион и Кристина не уходили! Мне страшно оставаться с этим человеком один на один.
– Ну и как поживает будущий космонавт?
– Отлично. Вы зачем пришли? – спросил Лёша резко и провёл пальцем по старой странице, где были смазаны буквы.
– Что с тобой? Ты сегодня очень недружелюбный. Я тебя понимаю, понимаю… маленький ещё… Ты уже прошёл тест на здоровье?
– Ага.
– Ну и что? Есть что-нибудь, что может помешать? Проблемы с кровью, зубами или позвоночником?
– В отличие от вас, у меня прекрасное здоровье, потому что я младше. В этом мой плюс.
Родион, будто бы чувствуя, что мальчику неспокойно, передал ему последнюю оставшуюся булочку с малиновым вареньем, и хоть он не улыбался широко, на щеках его проступали маленькие ямочки. Как же тогда удивился Вася и обиделся на них обоих! Чтобы какой-то мальчишка отважился отправиться в космос вместо него, да ещё и отвечал настолько дерзко и невозмутимо, словно его не пугало безвоздушное пространство и не пронзали до дрожи кометы, и планеты, и звёзды, и не сводила с ума вся безжизненная пустошь с клочками цветного тумана? Казалось, у Васи был особенный план на случай, если Лёша будет мешать, и он бы придерживался его в любом случае, потому что он никогда не отступал и не сворачивал с намеченного пути.
