В шаге от пропасти

– Тебе чего? – недовольно поинтересовался Громов, желая быстрее закончить еще не начавшийся диалог.

– Ира здесь? – спросила Томилина, пытаясь заглянуть ему за спину.

– Нет, – коротко ответил Тим и, шумно выдохнув, отошел в сторону, чтобы пропустить девушку в комнату. Разговор был неизбежен, и лучше, чтобы она узнала информацию из первых уст, а не слушала всякие сплетни.

– А где она? Я ее не видела со вчерашнего вечера и очень переживаю. Ночевать она тоже не приходила, никто из девушек ее не встречал…

– Инга, что с тобой? Ты что раскудахталась-то? – Громов встряхнул ее за плечи. Никогда прежде он не видел ее такой. Инга относилась с позитивом к любой, даже самой серьезной ситуации, а сейчас как будто подменили.

– А вдруг с ней что-нибудь случилось?

– Ее больше нет…

– В смысле? – ее лицо вмиг стало бледным. – Она что, уме…

– Да все с ней хорошо, – перебил ее Тимур, не дав произнести эти страшные слова. – Она сбежала.

– Как сбежала, куда?

– Я не знаю, – соврал он, но глаза выдали его с потрохами. – Вот вообще некогда сейчас, давай чуть позже я отвечу на все твои вопросы.

– Хорошо, – согласилась Томилина и уже спокойнее добавила: – Я зайду к тебе позже, и ты мне все расскажешь.

– Расскажу-расскажу, пойдем уже.

Они вышли в коридор, и Тим запер дверь на ключ.

– Кстати, ты Карину не видела?

– Видела, на завтрак пошла.

– Отлично, спасибо, – отозвался он и двинулся в сторону столовой.

Инга лишь озадачено посмотрела ему вслед.

Тула. Квартира Куликовой

После того, как Таня ушла на работу, Ира встала с дивана и поплелась в ванную. Нестерпимо хотелось принять душ и смыть с себя события вчерашнего вечера. Взглянув на себя в зеркало, она резко отшатнулась от испуга: темные круги отчетливо виднелись на бледной до невозможности коже, голубые глаза, еще недавно светившиеся счастьем, потухли и приобрели какой-то непонятный серый оттенок. Макияж, который она так тщательно наносила, чтобы понравиться Громову, теперь черными дорожками запекся на щеках.

– Боже, какая красавица, – с горечью в голосе произнесла Ирина и осмотрела шкафчик в поисках средства для снятия макияжа. Вылив немного геля на ватный тампон, она очистила кожу, но выглядеть лучше не стала.

Все происходящее не укладывалось в голове, не поддавалось логике. Так просто не бывает: всего несколько часов назад она была любима и счастлива, а сейчас от этого осталась лишь горстка пепла на выжженной душе. Тим отнял у нее все, но только не воспоминания, никто не в силах забрать их.

Приложив ладонь к искусанным в кровь губам, Ирина судорожно вздохнула, мысленно переносясь в их последнюю совместную ночь.

Громов знал, что это конец, и прощался с ней, а она, дура, не поняла. Жаркие, настойчивые поцелуи, искусные ласки и особое, ни на что не похожее удовольствие. Тимур, как хороший учитель, завершил свое обучение, снял последние запреты и завладел ею полностью, без остатка.

Как же гадко становилось на сердце от осознания этого факта. Она позволяла ему все, безгранично доверяла, а он просто использовал ее. Просто играл в любовь… Неприятно, противно, мерзко. Мелкая дрожь пробежала по ее телу. Жгучие слезы подступили к глазам, но Ира не позволила им пролиться. «Достаточно! Сколько можно плакать, легче все не становится», – сказала она сама себе.

Посмотрев на свое отражение, со злостью начала расстегивать мелкие пуговицы, мечтала поскорее снять с себя ненавистную одежду, которую она с таким трепетом выбирала для вечера, наряжалась, как дура. Для него. Блузка, брюки, балетки, – все, как Громов просил. А ведь он тогда уже точно знал, чем все это закончится, все спланировал.

Безжалостно разрывая ни в чем не повинную ткань, Ирина стягивала ее со своего тела и бросала на пол, стремясь уничтожить последние атрибуты, напоминавшие о «Золотой рыбке». Оставшись полностью обнаженной, она топтала вещи ногами, вкладывая в свои действия всю злобу, на которую только была способна.

Собрав бесформенные тряпки, Романова отнесла их в мусорную корзину. Ей удалось выплеснуть хотя бы часть негатива что, скопилось внутри. Эта терапия помогла, стало немного легче.

Покончив с одеждой, Ира вернулась в ванную и, желая закрепить эффект, шагнула под душ.

Теплые струи мягко стекали по лицу, плавно переходя на шею и плечи, массировали и расслабляли. Ирина старалась отдаться процессу и ни о чем не думать, ее вымотанному организму требовалась передышка. Но это оказалось выше ее сил. Она могла выкинуть вещи, могла запретить себе вспоминать, но от чувств избавиться было невозможно. Ира тонула в них, не имея ни малейшей надежды на спасение.

Перед ней неожиданно возник образ Громова. Он глядел таинственно-изучающе, с едва заметным прищуром. Она очень хорошо знала этот взгляд. Сколько раз, пересекаясь в коридоре или столовой, Тимур смотрел на нее так, а потом говорил что-то такое, от чего щеки еще долго пылали румянцем. Ей безумно нравились эти моменты, его шутки, немного пошлые, но понятные лишь им двоим.

– Ненавижу. Сволочь. Как же я тебя ненавижу, – процедила сквозь зубы Романова и ударила кулаком в стену.

Тим предал ее, выбросил, как ненужную вещь, а значит, и он ей не нужен. Твердо решив забыть его и начать новую жизнь, Ирина выключила воду и, завернувшись в полотенце, выбралась из ванной.

Заварила крепкий кофе, удобно устроилась на диване и включила телевизор. Как долго она была лишена благ цивилизации, пришла пора наверстать упущенное. Новости, сериалы, музыка.

Боевого настроя хватило ненадолго. Уже буквально через двадцать минут бесцельного блуждания по каналам все вернулось на круги своя. Прежние эмоции с новой силой накинулись на нее, безжалостно терзая и без того измученную душу. Ира была беспомощна против их натиска.

Выключив телевизор, она легла на диван и устремила взгляд в потолок. Желание сдохнуть так никуда и не исчезло, а наоборот, усилилось, но она клятвенно пообещала подруге не совершать глупостей. «А что тогда делать? Чем занять себя? На что переключить свои мысли?» – спрашивала она себя, но так и находила ответы.

Ирина сдалась. Устало прикрыв глаза, позволила теплой волне воспоминаний отнести ее туда, где ей было хорошо. Где Тим ее еще любил…

Московская область. БО «Васильки

Карина сидела за столиком в гордом одиночестве и пила кофе. Ситуация с Громовым ей совершенно не нравилась, но как изменить ее в лучшую сторону, она пока не знала. Можно было рассказать обо всем Бушину, но в таком случае она теряет Тима навсегда – Гитлер не простит ему предательства.

– Я присяду? – услышала она голос Юли.

– Конечно, садись. Где ты пропадаешь?

– У меня проблемы из-за тех таблеток, которые ты подменила, – пожаловалась Михайлова, надеясь на то, что подруга поможет ей.

– А ты тут при чем?

– Ты украла таблетки у меня и высыпала их в тюбик, который выписала тоже я. Неужели ты не понимаешь, что крайней могу остаться я?

– Я об этом не подумала… Но все же вроде обошлось? Тим тебя не подозревает, – попыталась успокоить Базанова.

– Тим нет, но Бушин… А если он мне не поверит? – Юля очень боялась гнева управляющего. О его изощренных пытках ходили легенды по всей базе.

– Да не переживай, я ему обязательно все расскажу. Не дам же я тебя в обиду, – пообещала Карина.

– Ты правда это сделаешь для меня?

– Ну конечно, мы же подруги, – она широко улыбнулась и поднялась со стула. – Увидимся позже.

– Спасибо тебе, – крикнула Юля ей вслед.