Там ждёт пингвин свой мира на Земле
Покорный, чёрный идеала страх..
Он может верить часу и молить
На воле каждой цепи в глубине,
Но видно мне пингвиний час и снег
На остановке счёта смелости в уме..
Бежит та форма линии иной
Пингвиньей красоты и тела слов,
Но ужас мира верит в идеал,
Он будущему смелостью готов
Держать пингвиний возраст на глазах,
Под сердцем страха музыки из лет,
Им поли мир искупит свой секрет,
Продав фигуры вольности глухой..
В пингвиньей стае вертится гнедой,
Он смотрит вверх, а музыка ему -
Обратно в сущность формы красоты
Пингвиньей участи – иметь свою любовь..
Бородатое детство
Могучий памятник и ровное кольцо
Уносят по Москве на эту даль,
Шоссе не видит ветер на лице,
А шарф съезжает в вымысел, учась,
Что жизни нет на этом берегу,
На том и сном могучего изыска -
Ты тянешь дрожь в опустошении любви,
Как вечности сюжет природы риска.
Опять застыло детство во дворе,
Истаял снег весною неразрывно,
Но будет он, как память и опять
Ты ждёшь секунды отчеству – в кольцо.
Оно развинчено по ревности уму,
Нанизано за блажь среды игры,
Там было время, были молоды
Тупые стены мира от невзгод.
А прав был добрый ветер и восход
Культуры слова в отчестве ревнивом,
Он сам не понял как – устал от нас
И ветер положил в зарочный час
Москвы, над обещанием им верить.
Застенчивый зануда
Тебе не идёт борода, как же быть,
Ты мил, но история пишет умом
В противном ключе удивления им,
Таким же, как миром застенчивый день.
Не глядя заходит сквозь душу твою
Источник материи в имени – сам,
То руку протянет, то сердца виток
В застенчивой маске, разменно маня.
Что будет естественной прозой манить