HYPERкоролева

– Какой? Тот который под бокс подстрижен, – спрашивает Нюта. Я незаметно оборачиваюсь и изучаю людей в зале.

– Это полубокс, – не согласна Аня.

– Вот давай ты меня не будешь учить? У меня кузина парикмахер, – спорит Нюта.

– Это полубокс, – настаивает Аня.

– А он сюда смотрит.

– Да сюда все таращатся. Место такое. Хорошо освещенное, – мне досадно, что я все пропускаю.

– Ну точно. Подмигнуть ему? – Аня вытягивает шею как сурикат.

– Не надо. Страшный.

– Да давай, – подначиваю я.

– Мигаю. Упс. Похоже, другой увидел… – информирует нас Аня. – Ну вот блин. Теперь покурить фиг выйдешь.

– Ты же бросила, – говорю я.

– Тут начнешь. Стресс сплошной.

Мы накидываем пальто и шубы и выходим на улицу курить. Я затягиваюсь тонкой сигаретой. Мужчины смотрят на нас. Мы возвращаемся обратно на наш диванчик.

– Так вот. Леша никак не бросит свою дуру…

– Три семерки блять выпить, – рев пьяного быдлана за два столика от нас так громок, что заглушает Аню, – ну, а потом!..

– Это мы уже знаем. Давай новенькое что-нибудь, – говорит Нюта.

– Что? – спрашивает Аня, опять утыкаясь в телефон и отвечая на очередное сообщение.

Нюта смотрит на это и вздыхает.

– Ты так толком не сказала, чем этот Леша занимается, – говорю я.

– Да я сама не знаю. Но с деньгами у него порядок, – оживляется Аня. – Видели его тачку? Я вам показывала фото?

– Да, – с досадой говорим мы.

– Может он в кредитах как в шелках. Я тоже могу с «Феррари» сфоткаться, – говорю я.

– Ну, меня это не волнует. Главное чтобы на мне это не отражалось, – сверкнув глазками, говорит Аня. – Пока не волнует, – тихо добавляет она.

– Мне кажется поддержка должна происходить независимо. Нам должны. Они… – я пытаюсь сформулировать мысль и смущаюсь, – они нам должны за это все платить и, если человек воспитанный, он сам должен догадаться. Должен, понять, что это все дорогого стоит, – я делаю недовольное движение плечами. – Уход там и все такое, СПА, косметика, шмотки. Должен… – я стесняюсь довести свою мысль до конца.

– До них не доходит. А спрашивать… Ну такое.

– Кстати. Ты начинала про один из моих видосиков, который тебе понравился, но не успела сказать, какой… – Нюта дипломатично меняет тему.

– Ах да! – вспоминаю я. – Так вот. Я про ролик о месячных, – я убираю телефон в сумку и смотрю на Нюту.

– Спасибо за поддержку, сестра, – Нюта трогательно берет меня за руку.

– И че там, – спрашивает Аня.

– Ну… я узнала, что оказывается «месячные» – происходят каждый месяц, – говорю я, неуверенно подбирая слова. – А не один… месяц в году? – смущенно завершаю я.

– Серьезно? Ты думала… что они… один месяц в году? – искренне удивляется Нюта. – Лол. Почему?

– Ну… это ведь от слова «месяц»? То есть логично подумать… что есть вот месячник благоустройства, который длится один месяц в году и я думала, что это точно так же, – объясняю я.

– Я бы хотела так, – бросает Аня. Она откидывается на диван.

– Как-то так. У меня, наверное… Я думала, что моймесяц в году – как у всех. А оказалось, что у всех – каждый месяц по нескольку дней. А у меня только месяц в году.

Нюта глотает и смотрит на меня. Она в шоке.

– Ты сейчас шутишь? У тебя месячные… Раз в году?

Даже Аня оторвалась от телефона.

– Да, – говорю я, – Я думала, у всех так, – говорю я, как бы оправдываясь.

– Ты же врач! – восклицает Нюта.

– Ты же как бы врач, – повторяет Аня.

– Ну, я не гинеколог. У нас разделение труда. Короче, у меня отличие какое-то. Как у людей Х, – продолжаю я, пожимая плечами. – Мне не мешает.

– Офигеть.

– Давайте попросим счет, – говорит Аня.

– Как будем платить?

– Давайте вы мне хреночесы скинете и я с карты «Сбера» заплачу и заодно «спасибо» получу, – предлагает Нюта.

– А у меня в «Гипножабабанке» кэшбек больше. Давай я лучше заплачу, – говорит Аня, – или может… может наличными, – размышляет она.

– А на чай сколько девушке дать, – говорю я.

– А ты уверена, что эта официантка заслужила на чай? – говорит Аня, – я как бы не в восторге от нее.

– А разве нет. Вот блин не будь такой, – отчитывает ее Нюта, – я сама работала официанткой.

– Ну ладно, давайте дадим. 50 хреночесов будет нормально, – говорю я, опасаясь, что меня сочтут самой бедной.