Сероглазый король

Я вообще очень далёкий от поэзии человек. Никогда сама не сочиняла стихов – нет к этому никакой предрасположенности, да и не сказать, чтобы очень люблю их читать. Но Анна Ахматова это отдельная тема. Одно из исключений из правил. Её творчество меня завораживает, строчки западают глубоко в душу. Не знаю какими ещё словами описать, да и можно ли вообще описать свои впечатления от её стихов. Отдельно хочется отметить красивое оформление сборника стихов – хорошая плотная бумага, много фотографий и примечания в конце книги. Мне когда-то этот сборник подарили и я несказанно этому рада.

Писать отзыв на поэтический сборник, да и еще составленный издателем, а не поэтом, довольно трудно. Да я особо и не собиралась. Просто произошла довольно странная вещь - стихи сменяли друг друга, год за годом, и постепенно я начала видеть, как проходила чья-то жизнь. Пусть по касательной, неуловимо, но осталось ощущение причастности, и в этом самое большое волшебство. Совершенно иные ощущения, нежели от привычных школьных чтений отдельных стихов со вдумчивыми пережевываниями. И, самое поразительное, что из многих стихотворений десятого-тринадцатого годов нарисовался тот самый сероглазый король. Из отдельных строк, спокойный, чужой, холодный. В которого ты под конец сам влюбляешься без памяти и вздрагиваешь, когда его образ вновь искрой проскакивает в паре слов. Было душно от жгучего света, А взгляды его - как лучи. Я только вздрогнула: этот Может меня приручить. А вот это - в самое сердце.

Однажды в квартире Пуниных на Фонтанке, где в то время жила и Анна Ахматова, собрались литераторы. Один сказал, что написал рассказ, который не будут читать, второй пожаловался, что и его роман «нечитабелен». Тему продолжил хозяин дома, искусствовед Николай Николаевич Пунин: дескать, и он только что закончил статью, которую тоже никто не прочтет, потому что сейчас вообще ничего не читают. Анна Андреевна, как правило, в подобных перепалках не участвовала, но на этот раз вдруг вмешалась в разговор… Эмма Григорьевна Герштейн на всю жизнь запомнила и эту сцену, и голос Ахматовой – «звучный и мелодичный», и ее реплику: «А меня будут читать». И да, права оказалась Анна Андреевна: и читаем, и грустим, и переживаем, и сопереживаем.Что теперь мне смертное томленье! Если ты еще со мной побудешь, Я у Бога вымолю прощенье И тебе, и всем, кого ты любишь.