«Кровью, сердцем и умом…». Сергей Есенин: поэт и женщины

Молюсь дымящейся земле
О НЕВОЗВРАТНЫХ и далёких.
(Сергей Есенин)

Магия чисел и знаков!

Он родился «по старому календарю» 21 сентября (3 октября по новому стилю).

В 1995 году в одной из вологодских газет в конце сентября месяца появилась статья Геннадия Сазонова «Эти берёзы помнят Есенина». Начинается она констатацией «случайных» совпадений: «21 сентября – удивительный день! Во-первых, по старому календарю – это день рождения Руси как государства. Во-вторых, православный праздник Рождества Пресвятой Богородицы. В-третьих, день памяти воинов, победивших на поле Куликовом, триумфальный день Дмитрия Донского, благословлённого на победу СЕРГИЕМ Радонежским и спасшего Русь от татарского ига. И в этот день родился проникновенный певец, так много значивший в судьбе и истории России, в истории русского народа, Сергей Есенин»…

Сон не выходил из головы: такое причудливое переплетение образов – Патриарх и Поэт, который называл себя «вовсе не религиозным человеком»…

Парадоксальной, но правильной была бы попытка взглянуть на Есенина и его творчество глазами атеистов его времени. Григорий Александрович Медынский – писатель, педагог, автор лирико-публицистического повествования «Ступени жизни» – как раз один из тех богоборцев, которые рассуждали о том, что такое «есенинщина», в каких отношениях с религией находился поэт. Своё рассуждение автор начинает с рассказа о своём пути к безбожию: «Предреволюционное время… Начитавшись всяких премудростей, мальчишка-гимназист запутался в лабиринте мировых вопросов и бросил вызов самому господу Богу. Оставшись наедине со своей совестью, он взял в одну руку икону, в другую – топор и, закрыв глаза, расколол икону пополам… Это был шаг к будущим мыслям о ЖИЗНИ БЕЗ БОГА, о нравственности без Бога…

В 30-е годы ХХ века было создано общество «Атеист». Возглавлял его Шпицберг Иван Анатольевич (в это общество вступил и Медынский – А.Л.).

– Что Вы думаете насчёт Есенина? – спросил меня Иван Анатольевич.

А что я мог думать насчёт Есенина? Я читал и помнил его «Письмо матери», «Анну Снегину», «Чёрного человека»; меньше любил, а потому и меньше помнил «Пугачёва», слышал разговоры о каких-то его похождениях и, конечно, о его трагическом конце…

В печати всё чаще стало звучать слово «есенинщина», и вот о нём-то и заговорил Иван Александрович.

– А что такое есенинщина?.. Это – упадничество, духовная пустота, уход от жизни в безнадёжность, а в конце концов в смерть.

Помните такие строки?

Ах, какая смешная потеря!
Много в жизни смешных потерь,
Стыдно мне, что я в Бога верил,
Грустно мне, что не верю теперь…

Так зародилась книга «Есенин – есенинщина – религия». (Медынский Г. А. Ступени жизни. – М.: Сов. Россия. – 1985. – С. 291 – 306).

Душа поэта, ушедшего в вечность, приобретает свою историческую законченность, следовательно, объективность. О себе Есенин пишет: «Самый щекотливый этап – это моя религиозность, которая очень отчётливо отразилась в моих ранних произведениях. Этот этап я не считаю творчески мне принадлежащим. Он есть условие моего воспитания и той среды, где я вращался в первую пору моей литературной деятельности. Я вовсе не религиозный человек и не мистик. А реалист… От многих моих религиозных стихов и поэм я бы с удовольствием отказался, но они имеют большое значение, как путь поэта до революции…». (Есенин С. А. Предисловие к неизданному собранию стихотворений и поэм // Есенин С. А. СС: В 5 тт. – М. – 1962. – Т. 5. – С. 77).

Сергей Митрофанович Городецкий вспоминал: «Нам казалось, что празднуем мы, а на самом деле торжествовала свою победу идеалистическая философия, теория нисхождения Вячеслава Иванова… Но была ещё одна сила, которая окончательно обволокла Есенина идеализмом. Это – Клюев… В то время как для нас эта система была литературным исканием, для него она была неким мировоззрением, укладом жизни, формой отношения к миру». (Городецкий С. М. О Сергее Есенине. // Новый мир. – 1926. – №2).

Атеист Медынский рассуждает: «Можно ли всерьёз принимать «самоотвод», сделанный Есениным своей поэзии первого и второго периода, и тем более несерьёзное добавление, что он может написать атеистическую поэму? Можно ли изъять у Есенина его религиозные стихи и кастрировать противоречивое, сложное, а именно сложностью этой и богатое, творчество поэта без нарушения и даже разрушения его как органического художественного целого?.. Художественное произведение, а тем более целый творческий период у настоящего художника должны пронизываться настроением, системой образов должны отражать в себе симпатии и антипатии, взгляды и настроения автора, его «приятия» и «неприятия» – должны являться художественно цельным единством мировоззрения и мироощущения… В радостную песнь современности у Есенина всё настойчивее врывались нотки тяжёлых раздумий:

Друзья! Друзья!
Какой раскол в стране,
Какая грусть в кипении весёлом!

В довершение всего развивается болезнь, художественно воплотившаяся в полумистическом образе «Чёрного человека»:

Глупое сердце, не бейся!
Сердце, ты хоть бы заснуло…
Но сердце не спит, и поэт делает ряд жутких признаний:
Гори, звезда моя, не падай,
Роняй холодные лучи,
Ведь за кладбищенской оградой
Живое сердце не стучит.

Словом – «отговорила роща золотая…».

Так раскрылся передо мною и смысл есенинских строк, с которых начался наш разговор с Иваном Анатольевичем, главным редактором журнала «Атеист».

Да! Лирика – это основа творчества Есенина, но лирика во всём её трагедийном объёме, во всю глубину души, со всеми её сложностями, и тонкостями, и муками. Но всегда и во всём – всепобеждающая и завораживающая ИСКРЕННОСТЬ…». (Медынский Г. А. Ступени жизни).

Единственное оправдание всех заблуждений – искренность. Медынский искренне заблуждался в том, что может быть «нравственность без Бога», Есенин искренне заблуждался в том, что он «вовсе не религиозный человек»… Одному другу он признавался: «Школу я кончал церковноприходскую, и там нас Библией, как кашей кормили. И какая прекрасная книжица, если её глазами поэта прочесть! Было мне лет 12, и я всё думал: вот бы стать пророком и говорить такие слова, чтобы …за душу брало. Я из Исайи целые страницы наизусть знал…».

Православный мир Есенина мне открыла книга О. Е. Вороновой «Сергей Есенин и русская духовная культура». Автор пишет: «Во многих произведениях Есенин показал свою глубокую осведомлённость в жанрах гимнографической поэзии – таких как тропарь, канон, псалом, акафист, в типах молебнов и молебных песнопений, таинств и священнодействий». (Воронова О. Е. Сергей Есенин и русская духовная культура. – Рязань: Узорочье. – 2002).

Наша вера не погасла,
Святы песни и псалмы.
Льётся солнечное масло
На зелёные холмы.
Верю, родина, я знаю,
Что легка твоя стопа.
Не одна ведёт нас к раю
Богомольная тропа.
(Сергей Есенин. 1915)

«Душа грустит по небесам…» – так начинается одно из стихотворений Есенина. Есенинская модель природного бытия всегда связана вертикалью «земля – небо», созвучной человеческой душе:

О сторона ковыльной пущи…
И ты, как я, в печальной требе,
Забыв, кто друг тебе и враг,
О розовом тоскуешь небе
И голубиных облаках…
(Сергей Есенин. «За тёмной прядью перелесиц…»)

Нет, не случайно в предрождественском сне в ночь с 4 на 5 декабря 2008 года из уст главного пастыря Руси прозвучало имя певца России. Мне милостиво был дарован высокий знак: модель природного бытия «Земля-Небо» готовила встречу Высоких Душ в «голубиных облаках»…

Глава II

«Походить я стал на Дон-Жуана…»

Фиолетовая папка. В ней к 100-летию со дня рождения Поэта были собраны материалы, ему посвящённые. То, что публиковалось о Есенине в год его столетнего юбилея, звучало какой-то доброй нотой, прославляющей вызревший плод истинных знаний о больной, но искренней душе поэта. Недаром начало 90-х годов ХХ века окрестили временем «переоценки ценностей».

Новая информация приходила «случайно» – из газет, кем-то оставленных в электричке, из Константинова через паломников по есенинским местам, от знакомых и неизвестных членов Есенинских кружков, клубов, обществ, коих в России числится немало. Такое не повторилось ни в 105-летний, ни в 110-летний, ни в 115-летний юбилеи Поэта. Предрождественский сон-наваждение продиктовал потребность перелистать и перечитать то, что хранилось в лиловой папке… К слову сказать, в ней дремали и старые материалы (собранные до 1995 года), и то, что было всуе добавлено совсем недавно.

А давно-давно, в V веке до н.э., мудрый Конфуций изрёк: «Знаки и символы правят миром, но не слово и закон». Истина этих слов стала очевидной миру в 1996 году. Так совпало: именно в это время информация о Поэте, собранная мной в год его столетнего юбилея, была «упакована» в тёмно-сиреневый картон и уснула в нём на неопределённый срок. А между тем русские физики Шипов, Акимов доказывали и в 1996 году доказали существование Торсионного поля. Единая теория Поля помогает понять, почему слово «информация» имеет корень «форма»! Тайна космического мышления кроется в символах. Наш язык, наши мысли – это материальные субстанции, они имеют вибрационную природу, следовательно, влияют на нашу жизнь, на физические действия, которые порождены знаками и символами.

Что в канун Рождества чертил патриарх посохом на дорожке, по которой волей творческой мысли в один из своих земных часов Поэт «проскакал на розовом коне»? Может быть, это было число 100, указывающее на столетний юбилей Поэта, на 1995 год, когда в фиолетовую папку неисповедимыми путями попало столько новой информации о Есенине, что это было похоже на чудо. Для себя я делала открытие за открытием. Может, это было сакральное «7» (1+1+5) – число, указывающее на 115-ую годовщину со дня рождения Поэта, когда информация, «спавшая» в лиловой папке, должна была «ожить» в каком-то композиционном единстве? Может быть, чертились инициалы С.Е.? А может, патриарх обозначал дату земного дня – 04. 12. 2008, когда Он дал, пусть и во сне, ещё одно своё благословение?..

«Благословение» это я скорее не поняла, а почувствовала: 5 декабря 2008 года, едва открыв глаза, я приняла реальный мир с особым интересом, который указал путь к заветной книжной полке. Нестерпимо захотелось перелистать, перечитать, пересмотреть пронумерованные печатные тексты, страницы газет, рукописные сообщения о Поэте, на которых все эти годы лежал двойной оберег двух юбилейных колец.

За последнее десятилетие читатели и зрители узнали много нового о златокудром певце России. Был даже новый фильм. Многосерийный. Художественный. А художник имеет право на вымысел: добрый или злой – зависит от художника. Не сошлись параллельные миры документа и вымысла. Другим виделся мне Поэт в год его столетней даты…