Нея с острова Пирит

Глава 26

Нее вспоминались все танцы и празднества на острове. В окружении высокопоставленных лиц и предпринимателей она понимала, что самое ценное в человеке – это его простота в сочетании с мудростью. Её взгляд цеплялся за других художников и их компаньонов, за тех, кто уже добился чего-то и смог завоевать себе место в мире искусства. Она восторгалась всякий раз, как понимала, что стоит рядом с этими людьми. Её реакцию нельзя было счесть фанатичной и чрезмерной, всё в Нее реагировало в той мере, в коей было нужно для того, чтобы и дальше гореть своей мечтой. Красивое убранство зала, зажжённые свечи в позолоченных подсвечниках, лепнина на высоких стенах и винтажные ковры ручной работы, всё напоминало скорее французский стиль, нежели традиционный американский. Большая часть из присутствующих в зале действительно жила в Париже, какое-то время или всю свою жизнь. В разговорах Нея пыталась узнать как можно больше полезной для себя информации, чтобы прийти к верному умозаключению касаемо жизни во Франции. Она ведь и не была там ни разу, но в её планах было так много с этим связанного.

В длинном вечернем платье на тонких бретелях, чёрном и облегающим литое подтянутое тело, Нея казалась изящной фарфоровой статуэткой. Тронешь, и она зашевелится под инструментальную музыку. В девушке не претило от слова ничего: все, кто наблюдал её в этот вечер, оставались заинтересованы и глубоко восхищены. Копна каштановых волос, ниспадающая на тонкие плечи, завивалась на концах и создавала вокруг своей хозяйки флёр юности, игривости и лёгкости. Единственным украшением на Нее были сверкающие белым золотом и драгоценными камнями серьги, – это был подарок тёти Линнет на успешное окончание учебной программы знаменитого художника, Альберта Мартина.

Сказать, что знакомство с этим человеком не произвело на Нею фурора, означало не сказать ничего. Когда девушка впервые увидела этого ничем непримечательного внешне и невысокого мужчину в светлом зале академии искусств, ей сразу показалось, что весь его секрет и очарование в том, что таилось под строгим твидовым костюмом и личиной человеческого лица. А стоило ей с ним заговорить, она убедилась и в том, что это непростой человек с трудным характером. Нея не собиралась подчиняться своей привычке угождать всем и всегда, особенно когда женское обаяние переставало действовать, а самообладание было на исходе. Они изначально не поладили, и поначалу мистер Мартин и вовсе не хотел принимать Нею в класс. Лишь тогда, когда он узнал, что весь её визит в Америку был посвящён цели пройти его курс, ему пришлось подчиниться воле островитянки и взять её к себе на наставничество.

Нея вспомнила сестру Кристофера, Алексу. Вспомнила её свиту. Так ли часто ей удавалось стать кому-то ненавистной без всякой на то причины?

Почему Нея так не понравилась художнику из Парижа? Он ведь совсем её не знает, и какой вывод чужой человек может сделать, опираясь на несколько фраз, которыми им удалось обменяться при первом знакомство?

Однако, это послужило тому, что Нее пришло письмо с отказом в поступлении на учебный курс. Когда она явилась в академию, зрелый художник оборачивал крохотную скульптуру, совсем недавно выточенную, в хлопковую ткань. Они были совсем одни, и замерла полная тишина.

Когда Нея произнесла лишь одну фразу, помещение наполнилось эхом:

– Уважаемый мистер Мартин, почему вы мне отказали в обучении?

Художник обернулся нехотя, узнав того, кому принадлежал женский настойчивый голос. Он знал, что она ещё явится и захочет побороться за место в его классе.

– Нея, вы кажетесь мне сильной и умной девушкой. – Речь его была слегка надменна, даже если не сказать, напыщенна и полна высокомерия. Да, разумеется, его картины висели в лучших галереях и были приняты в обществе с коронным успехом, но давало ли ему это право лишать такого шанса в далёком будущем других? Просто, потому что ему не понравилась та, кто приехала чёрт знает откуда, с багажом амбиций и уверенная в своей победе. Когда он начинал свой путь, был ли у него хоть какой-то багаж при себе, кроме как маленький художественный чемодан в одной руке? Когда мистер Мартин поступал в академию высших искусств, делали ли ему скидку за милое личико и очаровательную манеру общения?

Картины Неи не вызвали в нём доверия и сопереживания. Они были выполнены в превосходной технике, словно их автор уже давно изучил всевозможные тонкости и грани этого волшебства, проработав отдельно моменты со светотенью и, что немаловажно, найдя свой стиль. Он знал, что такие работы, скорее всего, придут к успеху. Но что, если они станут пользоваться популярностью так быстро, что об их авторе уже через год и не вспомнят? Нея произвела на него впечатление самоуверенной восходящей звезды, которая угаснет также быстро, как истлеет яркая свеча.

Она должна была начать бороться за это место. И он с ней не прогадал. Нея была лучшей из претенденток в классе, но именно ей одной пришёл отказ.

Нея решила, что профессор возненавидел её из личных соображений. На деле, всё было не так. Он знал, что единственно верным подходом к такой девушке, как мисс Розенбах, будет взять её на принцип. Пробудить её чувство борьбы и сопротивления. Если к тебе приходит ученица, которая могла бы научить и тебя чему-то особенному, что ещё ты можешь ей дать кроме как способ побороться с собой и вызвать самые бурные и злые эмоции, что только имелись в твоей душе?

Мистер Мартин, конечно, не считал свои работы хуже картин Неи, но был твёрдо убеждён, что его курс ничего серьёзного в её портфолио не изменит. Она была на третьем году обучения во французском институте, обладала женской очаровательностью и, что неудивительно, настоящим талантом. Когда Альберт узнал из её анкеты, что девушка родом с загадочного острова Пирит, он почти не был удивлён. На островах часто таятся сокровища.

Если бы он согласился взять её к себе сразу, сыграло бы это в её жизни такую значимую роль, как после того, как она решила побороться? Отнюдь. Красота жизни в борьбе за неё.

И Нея убедилась, что Альберт Мартин – один из самых удивительных людей, что ей доводилось встречать. Она так и не поняла, почему ей сперва пришёл отказ. Или она не пыталась разгадать замысел художника?

Глава 27

Вдали от родных краёв, среди чужих и неизведанных просторов, Нея чувствовала себя вполне терпимо и комфортно. Она быстро осваивалась и подстраивалась под картину окружающего мира: удача сопутствовала ей, и иногда казалось, что девушка знала всё наперёд. Что впереди её обязательно ждёт успех, если она не будет отбиваться от намеченного курса.

Отчасти, именно за это Алекса фон Лихтенвальд и возненавидела Нею. Она презирала такое нахальство и самолюбование у других, когда сама была переполнена этими качествами сполна.

В последние месяцы Нея разочаровалась в любви, в дружбе, и больше не верила с той силой, что раньше, в бескорыстие и искренность. Она понимала, что все её воздыхатели были никем иным, как завистниками или обманщиками, тайными врагами, готовыми воткнуть нож в спину. Любили ли её хоть когда-то? Или же хотели заполучить как статуэтку-куклу в свою коллекцию? Она бы сидела в центре картины с короной на голове, медленно покрываясь пылью.

Потому сердце её было закрыто для нового чувства. Она всегда была дружелюбна и мила, как и прежде, но тот флёр лёгкости, что всегда за ней следовал, покинул её надолго. И пускай окружающим она всё ещё оказалась искренней молодой девушкой, полной амбиций и страсти к жизни, а также добра и милосердия, внутри ей оставалось лишь скучать по тем немногим, к кому прониклось сердце, и по кому сильно скучало…

Кристофер не задумывался прежде о том, что Нея – лишь ключ к самоутверждению многих её поклонников, пока не оказался в подобном положении сам. Если бы он пошёл тогда искать её, вероятно, это было бы сделано из чувства собственного эгоизма, и сделано было не бескорыстно. Он не мог пойти на такую подлость и вовремя распознал истинную личину своих тогдашних эмоций: зачем разрушать привычный уклад жизни и добиваться внимания этой, безусловно, прекрасной и особенной девушки, если ты не уверен в себе и завтрашнем дне? Что он может ей дать такое, чего не смог бы любой другой на его месте?

Страшно признаться, что Нея сама осознавала это. Она знала о том, что Кристофер богат и может обеспечить завидную жизнь не только себе, но и своей будущей семье, помнила о том, что он одарён умом и покладистым нравом, но разве этого всего было достаточно? Какова вероятность искренности и долговечности такой связи? И что из этого списка Нея не могла дать сама себе?

Она была слишком умна и хороша собой, чтобы пойти на такой риск. Ещё один роман с иностранцем может превратиться в нечто более ужасное, чем в прошлый случай.

Нея скучала по подругам и ребятам. Все они были частью её души, сплетённой воедино, словно вышивка из узоров, соединяющихся нитью. Шарлотта и девочки постоянно звонили Нее по видеосвязи и постоянно трещали о том, как сильно по ней скучают и как не хватает её на острове. Нея однажды прослезилась, и девочки принялись её успокаивать, заявляя, что сами приедут к ней в гости, как только представится такая возможность. Нея не понимала, когда сможет вернуться домой хотя бы на время, и потому на все связанные с этим вопросы отвечала весьма туманно и расплывчато.

В Париже было солнечно и тепло несмотря на начало дождливого осеннего сезона. Вдоль аллейных тропинок в парках и садах простирался воздушный золотисто-багряный ковёр, перевоплощающий мир в иные краски. Красота природы заключалась в её непостоянстве и задуманной простоте: смена времён года меняла облик деревьев и листьев, срывая последние с космической скоростью и вновь облачая голые истосковавшиеся ветви в зелёный наряд.

Буквы на бумагах складывались в предложения, взгляд бродил от одной строки к другой, не выявляя никаких недостатков или подозрительных моментов. Ручка Паркер подрагивала в напряжённой руке, когда часы в большом здании пробили двенадцать. Договор был подписан ещё до того, как наступило время обеда. Все инвесторы собирали документы в папки и деловые портфели, болтая на светские темы и обещая обсудить множество деталей как-нибудь позже.

Эта картина мира была как нельзя привычной для Кристофера. Его охватывало странное чувство повторения пережитого при каждом подобном случае. «Дежавю, как говорят французы, – шутил его друг, Фил, – настигает нас в самые неожиданные моменты».

Когда Кристофер фон Лихтенвальд оказался на острове Пирит и снова встретил там особенную девушку, его вновь посетило это странное и поразительное чувство дежавю. Эффект как от бокала крепкого красного вина, доводит до помутнения сознания и приступа изжоги.

– Наконец-то мы разобрались с этим делом, – облегчённо вздыхал Фил, как обычно, одетый в строгий тёмный костюм, только забранный из химчистки, а потому идеально вычищенный и выглаженный. Девиз компании налицо: «Красота мира в наших руках». Коротко и лаконично, хотя слегка надменно и самовлюблённо, как оценивали критики в бизнес-журналах.

– Боюсь, теперь у нас времени ещё меньше. – С нервным смешком ответил Кристофер, усаживаясь в кресло директора после того, как все посторонние покинули кабинет. – Открытие в конце года, ничего не готово. Здание на ремонте, маркетинговый отдел ничего не знает о владельце и его проекте.

– Это будет сложно, но, когда мы боялись бросать самим себе вызов? – фыркнул Фил, откидываясь на спинку кресла напротив лучшего друга. – Знаешь, в середине его речи я немного пропустил тот момент, где говорится, что мы обязаны сделать всё исходя из требований с такими сжатыми сроками. Даже меньшие проекты не ставят такую высокую планку. А у меня ещё не закончены два проекта в Англии, и перевод сотрудников в другие отделы не сказывается положительно на процессе. Скажи, зачем ты переставил Гойла в отдел маркетинга, когда он не справляется даже с отправкой email-ов?

– Я этим не занимался, – Кристофер устало пожал плечами. – Но я узнаю у Даяны, в чём дело с этим Гойлом. А что, он создаёт проблемы? – деловито уточнил молодой человек представительного вида в этот дневной час.

– Когда нам приходит заказ, до него не то, что не допишешься, с сыщиками не найдёшь. Он то вечно пропадает на кухне в офисе, то валяет балду в игровой зоне. Я, конечно, понимаю, что мы за молодых сотрудников, мы ведь используем современный подход, да и сами довольно молоды для наших должностей, но Гойл… это чёрти что, Крис, я прошу, давай его сократим…

– Ты тоже когда-то срывал сроки и отправлял задачи, которые приходилось переделывать за тебя более опытным коллегам. – Любезно напомнил ему друг, открывая ноутбук и начиная в нём что-то печатать. – Сроки горят, согласен. Но мы найдём ещё одного маркетолога и какого-нибудь помощника по архитектуре для тебя.

– Мне не нужны помощники! – снова зафыркал Фил, гордо вздымая подбородок. – От них только одни беды и вопросы сыпятся на мою голову! Лучше дольше и самому, но качественно!

– Такой проект для нас в новинку, – начал переубеждать его Кристофер, переводя строгий взгляд на лицо друга, который на работе превращался прежде всего в партнёра по бизнесу. – Картинная галерея, Фил, которую нужно спроектировать с нуля. Отделу маркетинга я всё отправил, твоя задача заключается в том, чтобы подробнее разжевать им то, кто такой этот Фрэнк Буффало, и почему так важно сделать всё идеально и к концу этого года.

– С каких пор тебя так потянуло на искусство, дружище? – хмыкнул задумчивый Фил, взлохматив волосы на голове. Губы его начали растягиваться в заговорщической улыбке. – Кажется, я знаю ответ. Как банально, причём для тебя, Кристофер. Ты же взрослый человек…

– Что бы ты не подумал, это тебя не касается, – остановил его Кристофер там, где Фил ещё даже не успел начать. – Сделай мне конфетку, и тогда ты и вся твоя команда получите к рождественским праздникам премию. Понял?

– Понял, понял. А кто этот художник такой, и откуда он свалился на нашу, кхе-кхе, я извиняюсь, многострадальную голову? – пошёл на попятную главный архитектор компании.

– Ты же сидишь в интернете. Так поищи, в чём твоя проблема, приятель? – Кристофер начал вскипать. На самом деле, он и сам ещё мало что знал о современном художнике-коллекционере, решившем внезапно открыть свою картинную галерею, и не абы где, а в самом Париже, в городе, будто созданном для таких грандиозных планов и вещей. Кристофер неторопливо изучал статью в ноутбуке. – Говорят, он был очень талантлив в свои лучшие годы. Теперь он не так часто что-то создаёт сам, больше собирает для своей коллекции и выставляет в разных городах Европы. Критики очень не любят этого мужика, потому что не могут к нему толком ни в чём придраться. Я знаю таких людей, как он. Это талант, дружище, правда он. А истинный талант ни за какие деньги не купишь. В том числе его глаз-алмаз, способный из горы мусора найти то сокровище, что будет сверкать в стенах самого Лувра или ещё какого-нибудь музея. Мы не создадим второй Лувр, но если будем придерживаться особой архитектуры, венецианской, английской, французской, это не так важно, мы же вправе выбирать, то вполне можем родить что-то вроде Центра Жоржа Помпиду[1]. Только с совершенно иным дизайном снаружи. Никакого избыточного стекла и странных форм, тем более параллелепипедов. Только мягкая и уютная классика. И больше цветов. Я люблю цветы. Передай дизайнерам мои пожелания. И никакого жёлтого цвета, терпеть его не могу.

– Ты сошёл с ума! – расхохотался Фил, удаляясь из кабинета и хлопая себя на ходу по животу. – Давно я тебя таким не видел…

– Прочь! – Кристофер зашвырнул пультом от плазменного телевизора в закрывающуюся за Филиппом дверь. Предмет с жалобным противным звуком упал на пол.

[1] Центр Жоржа Помпиду – междисциплинарный музейный, научно-исследовательский, творческий и выставочный центр в Париже. 2

Создан по инициативе президента Франции Жоржа Помпиду. Цель – объединить под одной крышей все виды современного искусства, помочь их развитию, сделать их произведения доступными французской и зарубежной публике. 2

Здание центра представляет собой стеклянный параллелепипед очень больших для центра Парижа размеров: оно имеет длину 166 м, ширину 60 м и высоту 42 м.

Центр включает в себя парижский Музей современного искусства, библиотеку, Центр промышленного дизайна, Институт исследования и координации акустики и музыки, концертные и выставочные залы, несколько кинозалов. 1

Ежегодно центр посещают от 3,5 до 3,8 миллионов человек.

Глава 28

Когда Кристофер решил послать Нее письмо, он уже рассказал о ней художнику по имени Фрэнк Буффало, с которым ранее заключил деловой договор. Это было соглашение двух сторон о том, что компания фон Лихтенвальда спроектирует с нуля здание, которое должны будут построить партнёры Кристофера до нового года. Сроки действительно поджимали, и для того, чтобы начать реализовывать проект, его нужно было воссоздать из пыли и праха. На команду Фила ложилась непростая задача, он никогда раньше не проектировал архитектуру здания, которое нужно было построить за несколько месяцев.

В конце дождливого октября проект был готов. Нельзя сказать, что кто-то испытал облегчение или радость, ведь это означало только половину проделанного труда. Вслед за этим в дело вступали дизайнеры: их задача заключалась в том, чтобы возродить образы из головы Кристофера в реальность, а сделать это было непросто. У этого человека, что в таком раннем возрасте сумел поднять компанию в одной из лучших стран Европы, был тонкий вкус и чутьё, как делать надо, а как лучше не стоит и пытаться. Мать восхищалась Кристофером, ведь она с самого начала понимала, что он будет требователен к своим подчинённым и обходительным и внимательным со своей будущей женой. Не идеальное ли сочетание в комплексе? На работе успех, дома счастливая жена. Вот только жены не было, и возлюбленной тоже. Мать часто размышляла по этому поводу, но считала, что не нужно торопить сына с поиском пассии, он ещё молод и у него впереди много любовных историй. В чём-то она была права. Но работа заполоняла слишком большую часть его жизни, и на новые знакомства не было ни времени, ни сил, ни желания. В его голове поселился один человек, и он сейчас находился слишком далеко, чтобы сказать ему об этом лично.

Поэтому Кристоферу пришлось писать письмо. Номера телефона он не знал, а стоило бы ещё давно осведомиться о нём. Общих знакомых у них с Неей не было, и Алекса вряд ли знает о жизни девушки что-то, чего не знал сам Кристофер. У него был только её адрес на острове Пирит. Единственная зацепка, связывающая его с этой девушкой из другой страны.

Ему было уже далеко не двадцать, и нельзя было назвать его разум неокрепшим и юным, как в подростковые годы. Чтобы влюбиться в кого-то, кто живёт в тысячах километров от тебя, кто-то решит, что нужно обладать высшей степенью наивности и глупости. Кристофер не был наивен и глуп. Но разве иногда с нами не случаются неординарные ситуации, выходящие из ряда вон? Как ещё влюбляться, если не спонтанно и максимально неудобным и глупым образом? Вот и сердце ответа не знало.

В его компании была даже своя печать, когда они отправляли письма с приглашениями на мероприятия или заключали договора. На этот раз печать была восковой и красной, и когда пришло время запечатывать конверт, Кристофер расплавил кусочек воска, положив его следом на плотную бумагу, придавил штампом и аккуратно поправил излишки по краям.

Письмо было отправлено первой почтой. Когда молодая девушка-почтальон забирала его из ящика, невольно улыбнулась. Всё в этом письме выглядело хорошо и внимательно выполнено: начиная от размашистого изящного почерка и заканчивая лентой, которой оно было подвязано, а внизу расположилась маленькая печатная марка – картинка с закатным Парижем. Девушка решила, что это возлюбленный пишет своей девушке, как раньше джентльмены отправляли письма дамам, ждущим их месяцами, а то и годами. Кто ещё так делает в наши времена?

Символика была излишней, ведь письмо – это вынужденная мера и единственный способ связаться с Неей. Хотя, стоит должным заметить, что он не предпринял попытки найти её в интернете и написать ей через него, решил сразу воспользоваться старинным методом переписки.

Алекса фон Лихтенвальд прилетела в Париж первым рейсом, как только ей выдалась свободная учебная неделя. Она сразу же собрала крупный чемодан бренда Louis Vuitton[1], позвонила брату и сообщила, что скоро приедет к нему в гости. Кристофер даже слегка обрадовался, он успел соскучиться по сестре. Её не назовёшь милой и ласковой, но брат её любил. После их ссоры и тяжёлой совместной недели в Париже пыл обоих поостыл и можно было сказать, что от конфликта не оставалось и следа.

Кроткая и сговорчивая, когда обсуждались совместные планы, сестрица пообещала привезти Кристоферу его любимые немецкие деликатесы и заявила, что они сходят на шоу Мулен Руж [2]по приезде. Она давно мечтала туда попасть, а раньше всё никак не получалось. Кристофер смеялся. Ему не хватало в серости своих будней этой непринуждённой лёгкости и беспечности, свойственной представительницам прекрасного пола.

Он никогда не строил иллюзий по поводу женщин. Он ясно понимал, что Нея для него пока что просто предмет обожания, неоплотный и практически неживой. Они слишком мало узнали друг друга, чтобы называть это возникшее у обоих в груди чувство глубоким и сравнивать его с любовью.

Безусловно, его тянуло к ней с огромной силой, иначе он бы не послал этого письма и, вполне возможно, что не свершилось бы предновогоднего внезапного контракта с художником, открывающим свою галерею. Если бы в тот день Кристофер не вспомнил о гречанке, заинтересовал бы его проект со столь сжатыми сроками и грандиозными требованиями?

В планах было многое, и по завершению проекта Кристофер собирался отправиться на остров Пирит, взять с собой Нею и показать ей Париж. Он помнил, что она давно об этом мечтает, и стремился стать тем самым человеком, что покажет ей этот удивительный город и разделит с ней первое впечатление.

Когда письмо пересекло границы Франции, Нея уже выбирала билет в Париж, не догадываясь о том, что было в планах у Кристофера. Она и предположить подобного не могла: они едва знакомы, провели вместе несколько часов в скупой совокупности, а он подписывает из-за неё контракт по возведению здания, где будут храниться творения искусства. В этом они были похожи: Нея не строила иллюзий по поводу мужчин, больше нет. Она верила в поступки, не слова.

Кристофер повстречался с ней именно тогда, когда сердце её обросло защитной пеленой, и сопротивлялось чувствам, проникающим в него. Нея уважала это чувство, но предостерегала себя от него. Разбить сердце вновь она всегда успеет.

В учебном зале она была среди других учеников, завершивших обучение на курсе мистера Мартина. Красиво одевшись и уложив причёску, она испытывала за себя гордость в этот день. А причина была проста: когда она получила отказ, то не сдалась и решила биться за место до конца.

Научиться новому ей всё-таки удалось. Мистер Мартин был чрезвычайно талантлив и имел свой особенный стиль, а когда он обучал искусству других, становилось точно ясно, что он на своём месте. Кисть в руках художника была пером, прокладывающим путь в другой мир.

Красное платье всегда было к лицу Нее, обладающей светлой кожей с румянцем и копной каштановых роскошных волос. Оно выделяло её среди остальных, но в данном случае следует сказать, что это девушка украшает платье, а не наоборот.

Молоденькая девушка английского происхождения подошла к ней, чтобы обменяться парой-тройкой дежурных фраз. Они не успели слишком сблизиться и стать подругами, но хорошо ладили на курсе и часто ходили вместе в кофейню неподалёку, чтобы пообщаться. Нея, как стало заведено, привычно рассказывала о жизни на острове, а Марта восхищалась и каждый раз с придыханием отвечала, что очень мечтает там побывать. Нея даже пригласила её в гости, как только она будет ехать домой. Замысел был такой: когда Нея возьмёт билет домой, то обязательно об этом скажет Марте, и та полетит следом за ней.

Подругами не назовёшь, но хорошими приятельницами вполне можно именовать. Марта напомнила Нее Риту, она была такой же скромной и иногда молчаливой, и Нее приходилось порою вытягивать разговор самой, чтобы не повисала напряжённая неловкая пауза. Сравнение с Маргаритой пришло в голову внезапно, и Нея внутренне тяжело вздохнула. Рита писала ей регулярно, но каждый раз Нея отвечала сдержанно и безэмоционально, как робот-автомат.

– Кровавая картина – это последнее, что я ожидала увидеть на месте твоей работы, – провозгласила удивлённо Марта, помешивая трубочкой свой горячий шоколад. В местной кофейне при учебном кампусе в этот час было шумно и людно: свободных столиков не оставалось, и людям, чтобы отведать популярные десерты с ванильной кремовой начинкой, приходилось ждать в очередях, пока какой-нибудь столик освободится. – Нея, неужели ты когда-то рисовала нечто подобное? Я не помню, чтобы ты показывала мне такие свои картины…