Одно но

– Доброе утро. – тяжело и одновременно с облегчением вздыхаю, сажу Рози за стол рядом с отцом и как только, направляюсь к шкафу за кружкой, чтобы налить воды для нее, слышу грозный голос Адриана за спиной:

– Возьми ее. – встает из-за стола и зыркает на меня, недовольным взглядом.

– А почему ты, не можешь ее взять на ручки? – умоляю, измученная с самого утра истерикой ребенка. – Поцелуй, скажи пару ласковых слов. – вижу, как Рози тянет свои ручонки к отцу, в поисках драгоценного внимания, а он отстраняется от своей дочери, как от огня.

– Я в костюме. – показывая на себя руками в области груди.

Я удивленно смотрю на мужа.

– У нее руки чистые, ты же видишь желание дочери обнять тебя.

– Я не могу. – нервно трясёт головой. – Этот костюм не хило стоит, а мало ли что?

– Но, она же дочь твоя, а не грязный пес с улицы, в чем проблема? – пытаюсь взять ребенка на руки, но она отталкивает меня и заливается в истерике.

– Зачем ты ее приволокла сюда? Все же хорошо было. – затыкает уши ладонями, обходит стол, не реагирует на плачь дочери и выходит из кухни. – Занимайся воспитанием сама, а мне пора. – бросает взгляд на Кристофера. – Пока сын.

– Хорошего дня, папа. – буркнул Кристофер, дожёвывая жаренный бекон.

– Чтобы пятерки принес сегодня. – слышится голос Адриана с коридора, сквозь истерику Рози.

Сжимаюсь, как еж. Тяжело дышу, считаю про себя и жду пока Рози соизволит успокоится. Кристофер привык к ее выходкам и не реагирует, доедает кашу, встает из – за стола, закидывает рюкзак на плечо и уже готов к выходу в школу. Пытаюсь успокоить крошку, предлагаю сладости, но без толку, все летит обратно в меня. Голова разболелась от невыносимого шума, с утра в квартире, от неразберихи, кому угодить и что сделать. Хочется просто сбежать из дома и насладиться тишиной, привести мысли в порядок, разложить все по полочкам. Очень сложно думать и что – то делать при громком крике и плаче, который остановить нереально. Утро, день и вечер испорчен и соответственно вся последующая неделя.

– Мам, пока. – кричит, Кристофер, хлопая дверью.

Я остаюсь одна. Рози, как по взмаху волшебной палочки, успокаивается, тянет мне свои ручки. Со слезами на глазах подхватываю ее своим объятием и уношу в спальню, где она засыпает. Я не в силах что – то сделать, как донести до Адриана, что Рози нуждается в нем. Он считает, что провел пару дней с нами и этого достаточно, но она ведь человек, а не игрушка, с которой поиграл и положил на полочку до следующего раза, это работа построения отношений с детьми, ежедневная кропотливая и приходится мне как – то выворачиваться и терпеть причуды дочери в одиночку.

Дни сурка поглощают с головой. Изредка выхожу в магазины за новой домашней одеждой, за классической, белой рубашкой, для воплощения своего плана, за мужскими туфлями своего размера, за черным костюмом. Да, я его нашла и даже усы прикупила – все для очумелых ручек, нашла трость, конечно, не из красного дерева и с львиной головой с глазами-алмазами, но вполне за приемлемую цену.

Ожидание мужа после работы каждый вечер такое же утомительное, как воспоминание о его измене, они съедают изнутри, заполняя грязью, гнилью. Я жажду решения проблемы, вложить в голову мужа то, что дочь требует именно его внимания, и нужно, как то это решить. На завтрак не одеваться в дорогой костюм, а делать это после, конечно можно оставить все как было, пускай он уходит из дома и завтракает в кафе, как и привык, но я этого не хочу, нет. Я хочу соединить нашу семью, а в одиночку будет сложно, тем более он сказал, что хочет меняться, как и я, думаю стоит попробовать. Согласна сразу невозможно все решить, поздние приходы должны постепенно сократиться и его присутствие дома разрешит проблему с Рози и с Кристофером, он тоже в этом нуждается. В результате, мои попытки поговорить с мужем по душам заканчиваются посиделками на кухне за парой сигарет и пристальным наблюдением за дверьми здания, по другую сторону улицы через дорогу. Я догадываюсь, что они открываются ближе к выходным, и, как было выявлено, с четверга по воскресенье. Четверг я пропускаю и собираюсь идти в пятницу, так как уверена в том, что Адриан всегда в этот день задерживается дольше обычного. Со временем перестала любить пятницу, просто ненавижу ее. Соответственно все нормальные люди, вместе проводят выходные, в пятницу – это выход в свет. В начале нашего знакомства, мы пропадали в ночных клубах, в ресторанах, активный отдых на природе, субботу мы проводили в постели. Но, как только, я забеременела, наши совместные посиделки стали сокращаться, а когда я родила, вообще исчезли. У него началась новая жизнь, а у меня своя. Адриан практически не появлялся дома, он работал и опять работал, я растила и воспитывала детей. У мужа удачная деловая встреча в дорогом ресторане с панорамным видом – у меня уборка, стирка, готовка. Празднование выгодного соглашения в ночном клубе с выпивкой и с женщинами, деньги разлетаются налево и направо – ночи напролет качаю на руках малышей засыпая от усталости, экономлю на еде, игрушках и одежде. Продолжительная командировка на море с партнерами, развлечения, прогулки на яхтах, красивые продажные женщины – прогулка с детьми, капризы дочери, схожу с ума от криков и плача, опять стирка, уборка, уроки, глажка, бессонная ночь от коликов в животе у ребенка. Рождественский корпоратив в горах, катание на сноубордах, выпивка, игра в казино, разгульная жизнь, новые знакомства – больница, бесконечные очереди, простуда, температура, не сплю, проверяя и сбивая температуру детям, бульоны, каши, лечение, прогулка у окна. Работа, мысли о бизнесе, поиск новых партнеров – дом, дети их благополучие, их настроение, зубрешка уроков, придумывание новых игр, увлечений. Бесконечный праздник – безмерная черная яма, человек без профессии, выхода нет, терпеть и ждать.

Дожидалась пятницы. Заранее подготавливаю ребятишек на добротный и продуктивный сон. Набираю ванную воды с горой пены, мастерим с Кристофером кораблики из бумаги, запускам их в мыльные замки. Лепим себе шапки из воздушных пузырей, громко смеемся, лопаем, сдуваем, взрываем. Читаю длинную сказку, погружая детей в крепкие сновидения. Тихонько ускользаю из комнаты, набираю номер телефона мужа, чтобы убедиться в том, что его планы не изменились. Абонент не доступен, отлично, начинаю сборы. В глубине души двоякое чувство, как будто начинаю игру, где победителем буду я – надеваю отглаженную рубашку, застегиваю пуговку за пуговкой, заранее утянув грудь, чтобы не выпирала, – мысли крутятся о муже, с кем он, что делает? Пиджак полуприталенный, на две пуговицы, – что меня ждет? Брюки прямые, лаковые черные с зауженным концом, туфли, – а если он вернется раньше меня? Страх окутывает, приостанавливаюсь, осматриваю себя в зеркало. На удивление вижу другую женщину в отражении, щеки изменили свою форму, ощупываю живот, он растаял, бока ушли, улыбка, озаряет глаза. собираю волосы в хвост, низко у затылка, зачёсываю челку кверху, приклеиваю усы, пудрю лицо, беру в руки трость. В отражении зеркала прекрасный парень смотрит на меня, подмигиваю себе – меня ждет новая жизнь, мысленно говорю себе, оглядывая образ солидного мужчины. Понятия не имею о том, что я делаю, зачем, что мной правит, игра, месть, что-то сделать или совершить, изменить? Новые чувства, которые зарождаются у меня внутри, безумно нравятся, нервозно дергаюсь, получаю некий адреналин запретного, неизведанного. Чувствую себя свободной, полагаюсь на судьбу, и как только я смогла на такое решится? Измена мужа? Боль, одиночество, безысходность? В первую очередь женщина в красном раскрыла мои глаза на жизнь, дала возможность увидеть все без розовых очков, если бы я не решилась пройти в то здание, то не узнала бы про измену Адриана, и не стояла бы сейчас в мужском костюме в обновлённом теле и образе. Со спокойным сердцем выхожу из дома навстречу к приключению.

Останавливаюсь у подножья мраморных зеленых ступеней, трясусь от страха, часто дышу, от волнения взмокла шея от туго затянутой бабочки на моем горле. Нервно поправляю ее, чуть расслабляю. Дворецкие внимательно смотрят, изучающе, как я ступаю на каждую из этих ступеней, с гордо поднятой головой, опираюсь на трость. И, к моему удивлению, передо мной широко раскрываются двери со словами:

– Добро пожаловать.

Ну, конечно же, я не отвечаю, дабы не выдать женского голоска, в ответ только киваю.

Ого, моя игра началась, внутренне улыбаюсь во весь рот, душа ликует. Я здесь. Интерьер весьма впечатляет, черные матовые стены с мелкими зеркалами по периметру, по углам свисают тяжелые бархатные, красные шторы. Холл, или, скорее всего, огромная комната ресепшн. За прозрачной стеклянной стойкой стоят три молодые, высокие девушки, с ярко-красной помадой на губах, и мило улыбаются. Одна протягивает стопку бумаг со словами:

– Ознакомьтесь.

Другая кладет огромный черный кейс на стойку, в ожидании моего ответа, смотрит. Трясущимися руками беру бумаги, начинаю читать, но ничего не понимаю, написанное не поддается моему мозгу, слова необъяснимо путаются между собой. Волнительно прокручиваю ситуацию в голове: «дальше этой комнаты мне не пройти я разоблачена». Заранее разочаровываюсь, поднимаю взгляд на девушек и таращусь на них немым вопросом. Одна из тройняшек протягивает мне авторучку, и понемногу доходит, что мне нужно всего лишь подписать документы. Но какие? Важно пройти дальше. Вывожу корявую роспись чернилами на белой бумаге, тут же передо мной раскрывается кейс, где лежат красные резные маски для лица на угольно – бархатной подушке. Сердце колотится от неожиданного поворота, дрожащими руками беру маску с пунцовыми завязками по бокам и прислоняю к лицу, теперь ясно, зачем столько мелких зеркал повсюду – чтобы видеть, как надевать маску и завязывать ее на затылке. Две девушки берутся за края кровавых тяжелых штор и раскрывают ловкими движениями рук в стороны, передо мной раскрывается винтовая, позолоченная лестница вверх. Необъятность одной ступени приводит в восторг, приходится сделать несколько шагов по глянцевому – золотому покрытию, чтобы подойти к следующей. На белоснежных кожаных стенах выпирают золоченые кубы с хрустальными тоненькими трубками падающих вниз, заливая светом все вокруг. Постигнув несколько пролетов, оказываюсь около тяжелых, из красного лакированного дерева дверей, встречают две девушки-блондинки в красных масках на лице, в туфлях на шпильке и абсолютно голые, извиваясь в точеном теле в приветственной позе. Где я? Бордель? О, нет, кажется, ошиблась, и как только думаю вернуться обратно к выходу, передо мной раскрывается картина, вернее другой мир роскоши и богатства. Черный матовый интерьер с выделяющимися белыми и бежевыми элементами подсветки, создают образ жутковатого величия. Заворожённая, вхожу в просторный черный коридор, приглушенная музыка обволакивает спокойствием. Осматриваюсь по сторонам, вижу за черными шторами индивидуальные вип зоны для посетителей, расположенные вдоль зала по разные стороны. Сквозь щели пробивается приглушенный свет. Останавливаюсь, осторожно пытаюсь подсмотреть, что же там происходит? Сквозь узенькую щелочку замечаю движение мужчины, не задерживаюсь, двигаюсь дальше, за другими занавесами восседают мужчины в масках, сдержанно беседуют. Далее по нескончаемому черному коридору с лучиками света просачивающиеся в темное пространство коридора, по которому иду со сгорающим желанием рассмотреть каждый уголок этого заведения, всматриваюсь внутрь не задернутых штор. Кто-то неторопливо листает журнал и пьет виски, а кто-то курит сигары пребывая в эйфории. А какие – то шторы задернуты плотно и мне не хватает смелости заглянуть за них. Останавливаюсь около широко распахнутых портьер, и всматриваюсь в силуэт мужчины со спины. Завороженная, замираю на месте, как будто передо мной является ангел во всей своей красоте, расправляя крылья в виде клубка дымы расползающегося над головой мужчины, черные ленты от маски бантом окутывают голову. Яркое неоновое освещение выделяет силуэт в белоснежном костюме, смуглая кожа отдает блики света на открытых участках тела. На бархатном кресле смольного цвета сидит афроамериканец. При взмахе руки, на его пальце сверкает кольцо. Медленный поворот головы в мою сторону. Я столбенею от вызывающе сложенных черт брутального мужчины. Правильные изгибы лица, обрамленные седой, коротко стриженной бородой вокруг пухлых губ и впалых скул, черные глаза оживились из-под кожаной черной маски при взгляде на меня. Он будто видит меня женщиной, стягивая маску и одежду, входит в голову, проникает глубоко в подсознание. Не могу оторваться глазами от него, а он в это время изучает все то, что творится во мне, кружится голова, становится жарко, непреодолимое чувство бросится в его объятья. И как только вижу, что его тело начинает вставать, и рука протягивается ко мне, вздрагиваю, пячусь назад и быстро убегаю в конец комнаты, откуда свет бьет рекой. Глаза слепнут от яркости светлых тонов. Укрываю лицо руками, постепенно пытаюсь привыкнуть к освещению, все еще осязая взгляд незнакомца. Эхо моих женских всхлипов приводит меня в отрезвление, идеальная шумопоглощающая комната с глянцевыми полами и стульями на потолке, перевернутая комната, с зеркалами и прибитой мебелью в непривычном понимании сознания. Выдыхаю, с изумлением, прохожу дальше и оказываюсь в абсолютно другом месте. Ячеистая структура потолка в белых тонах отражается на черно – белом глянцевом полу. Огромная шахматная доска, со столами в квадратах, и мужчины в масках ожидали какую-то игру. Замечаю, что все в черных масках либо в белых под свет своего стола, а я одна в красной. Почему я одна в красной? И куда мне прибиться? На меня особо не смотрят, каждый сам по себе. Оглядываюсь в непонимании, где я, длинный бар, протянувшийся через все помещение, обеспечивает как бы его композиционную основу, принимающий отблески света центрального танцпола в центре со ценой в виде слитка золота, отражая в себе все вокруг. Наступает тишина, тухнет свет. Тяжело дышу, кажется, все слышат, как поднимается грудь в глубоком выдохе, закрываю глаза и чувствую, яркий луч света на себе. Разоблачили? кричит во мне кто – то. Что я сделала?! Какие будут последствия? Прожектор скользит по оживленным мужчинам, звучит джазовая музыка, на сцену выходит девушка в кожаных переплетениях по всему телу, тугие ремни обвивают ее пухлую грудь и ягодицы, на лице маска красного цвета. Гранатовые губы соблазнительно смотрятся на белой коже, блондинистые волосы высоко убраны в узел, алый бант, держит маску на затылке, длинными лентами развиваясь при каждом движении. Мужчины затихают. Музыка в чувственном и сексуальном танце, подчеркивает изящность движений, возбуждающих даже меня. Похотливость и проникновенность пробирающиеся в самое нутро интимных зон будоражат каждую клетку трепещущего тела. Красиво и одновременно волнительно, как будто танцуют для меня. После такого танца хочется оказаться в холодном душе, мое сознание содрогается, жар и захватывающий момент от удовольствия интимной связи. Девушка мысленно занимается со мной любовью, старается донести свою страсть до каждого присутствующего здесь. Гаснет свет все погружается в абсолютную тишину, сбитое дыхание то с одной стороны, то с другой, нервное посапывание и прерывистый звук – да. Не успеваю отдышаться, вижу, как на одном из столов, где мужчины сидят в черных масках, загорается один стул красным цветом. На него смотрят с завистью, он поднимается со своего места и удаляется в соседнюю комнату за темные шторы. Это ведь что-то означает? И снова играет музыка, на сцену выходит девушка в белых шелковых одеждах, при каждом ее движении легкая ткань раскрывает загорелые депилированные ноги, блондинистые волосы легкой волной обрамляют лицо в белой ажурной маске. Да, ее танец не менее страстный, чем предыдущий, такая же сцена, гаснет свет – и у мужчин за белыми столами, загорается один стул красным, он также встает и удаляется, теперь за светлые шторы в противоположную сторону зала. И так продолжается танец за танцем, пока на сцену не выходит девушка в красном костюме, в классической юбке – карандаш с огромным разрезом сзади, в шелковой блузе, через которую просвечивает грудь, лицо также под маской алого цвета, чуть посеребрена в области глаз, длинные ноги в лаковых туфлях на высокой шпильке. Это она! Всплывает образ той дамы, выходящей из задней двери машины в тот самый вечер, когда впервые ее увидела. Меня парализует – она смотрит только на меня, со сцены движения и жесты посвящены мне, нет, это не кажется, чувствую всем телом. Все внутри содрогается при каждом ее взгляде через маску на меня, ощущаю страсть, соблазн, слабость, пыл, трепет, интерес, она хочет моего тела. Непроизвольно двигаюсь в сторону сцены, ближе и ближе, чтобы внимательно ее разглядеть и не упустить волну секса. Танец при каждом мягком, изящном, плавном изгибе тела, снизу живота подкатывает огненный шар медленно поднимаясь к груди и обратно опускаясь, обжигая все внутренние органы. Пересыхает в горле, приоткрываю рот, чтобы вдохнуть воздуха, которого, мне казалось, не хватает в этой комнате, представляю, что мы одни – она и я. Наши взгляды устремлены друг на друга. Никогда не могла бы подумать, что какой-то танец может так взволновать, в образе женщины. Останавливаюсь близко к сцене, передо мной она. Девушка спускается со сцены, приближается, ее лицо стынет напротив моего, чуть приоткрытый рот приближается к моим губам, обдает сладковатым ванильным ароматом. Запах вскруживает голову, ноги подкашиваются, волнующий взгляд поднимает меня высоко и тут же резко опускает вниз со скоростью света, замедленное действие в прострации ее власти надо мной и выдох с всплеском эмоций мне в лицо, гаснет свет, сердце продолжает колотится, как будто я бегу двести километров в час. Считаные секунды, и я озаряюсь красным цветом – меня выбирают. О, нет! Что дальше? Куда? Оглядываюсь с испугом, вижу девушку в маске, в строгом черном костюме, предлагает пройти за ней. Земля уходит из-под ног, медленно пробираюсь сквозь зал, слышу, как снова играет музыка, кто-то будет следующим. Плетусь за идеально стройной девушкой, ее ягодицы обтягивает черная юбка с длинным разрезом, при каждом шаге открывается внутренняя сторона ее бедер – по очереди то одна, то другая, а продолжением ее изящной ноги, туфли на высоком, тоненьком каблуке. Мысли кружатся каруселью, забываю, что внешне я мужчина, а внутри меня сидит женщина. Мы остаемся наедине в зимнем саду. Нас окружает многочисленное количество цветов, пальм, плетеных качель, палисадников с низкими голубыми цветочками, фонтаны, ручейки, и все это в здании на седьмом этаже, вид открывается фантастический. Ахаю женским голосом, и прошу закурить от перевозбуждения, мое тело колыхается и кажется – тронь меня – я разорвусь на мелкие кусочки.

Девушка не удивляется моему звонкому и мелодичному голосу, как будто здесь все женщины переодетые в мужчин. Она протягивает мне черные, тонкие сигареты, которых я никогда раньше не встречала, вместе с маленькой изящной зажигалкой с пантерой на корпусе, с зелеными глазами, сверкающими при чирканье, и визитку с номером телефона со словами:

– Даже не сомневайся. Как будешь готова, позвони. А теперь можешь уходить, лифт тебя ждет. – указывает на открывающиеся платиновые двери позади меня.

Не успеваю закурить и перевести дух, вхожу в лифт, в недоумении, с крепко зажатыми в руках сигаретами и зажигалкой, с растерянным взглядом сквозь маску. Передо мной медленно закрываются двери. Тело опускается вниз с обрыванием сердца от внезапной невесомости. Прокручиваю ее слова в голове: «Даже не сомневайся», – в чем? Раскрываю ладонь с визиткой, один номер телефона, ни имени, ни фамилии, ничего. Лифт раздвигает тяжёлые двери, оказываюсь сразу же на улице в каких-то темных дворах. Наконец-то снимаю маску, закуриваю черную сигарету с ароматом пачули, разглядывая зажигалку при ночном освещении, вспоминаю все то, что увидела, нахожусь под большим впечатлением, не соображаю, кто я? Где я? Что все это значит? Выпускаю табачный дым изо рта, ловлю мысль о детях. Дети! Мои детки! Срываюсь с места в сторону дома. В какой стороне нахожусь, куда бежать? Теряюсь в темных улицах, бегу на свет в конце туннеля сквозь дворы. На ходу достаю телефон, включаю и смотрю на загоревшийся экран смартфона, два двадцать семь, ого. Адриан! Наверное, уже вернулся. Страх гонит меня домой.

Раскрываю дверь в дом, не обнаруживаю его ботинок, всегда поставленных в уголок так, чтобы никто на них не наступил. Огромный груз падает с сердца, бегу в комнату к деткам. Ангелочки спят в обнимку. Нежно целую их по очереди, с улыбкой на лице отправляюсь в холодный душ. Аккуратно складываю визитку во внутренний карман пиджака, костюм убираю на самую дальнюю полку шкафа, куда залезаю только я.

Шум воды, напор струи из круглой лейки на мою грудь, закрываю глаза, вспоминаю девушку в красном, мысленно позволяю ей прикоснуться ко мне. Вспоминаю дыхание и запах, исходивший из ее рта. Мои ноги сводит неведомая сила, ее руки касаются моей трепещущей груди, нежными и медленными движениями опускаются к лагуне, готовой взорваться от малейшего дуновения, навожу струю воды между ног – и вот оно. Меня разрывает во все стороны, тело извергается в глубоком, низком стоне. Кружится голова, обмякшее содрогавшееся туловище валится на пол в душевой, глаза закатываются, кусаю губы от невероятного, впервые испытанного чувства. Непонятно, что происходит, теряю себя и контроль над своим телом, мне нравится это чувство, резкая пульсация внутри моей вагины с продолжением приятного наслаждения. Сжимаю лейку бедрами с мыслями: как можно это чувство назвать? Откуда оно? Так внезапно. Что со мной? Улыбаюсь своему отражению в запотевшем зеркале, вижу не себя, а другую женщину, ту самую блондинку в маске, страстные губы в дурманящем дыхании. Укутываюсь полотенцем, выхожу из ванной, безумно легко и хорошо, как будто упала тонна груза и боли. В темном коридоре возле входной двери меня не пугает силуэт Адриана, смотрящего на меня округленными глазами.

– Доброй ночи. – тихо произношу я. Прохожу мимо и ни минуты не задерживаюсь взглядом на нем, не до того, новые чувства поглотили с головой, во мне затаилось умиротворение после кипящей бури, страсти и желания.

Адриан, как вкопанный, стоит несколько минут, переваривает, почему жена не отреагировала на поздний приход, неужели он не понимает о том, что она все знает? И не малейшей догадки о том, как она несчастна в браке и ее попытки изменить ситуацию. О том, как считает минуты до его прихода, кусая губы в кровь, тишина сжимает стены от тоски. Отложив расспросы на завтра, все же отправляется спать в детскую комнату, не подозревая, о том, что жизнь жены меняется.

Субботнее утро. Просыпаюсь одна в кровати, улыбаюсь новой традиции в нашей семье. Слышу детей на кухни с папой, доносится ароматный запах яичницы с беконом и свежесваренного кофе. Но я не тороплюсь вставать, растягиваю тело на всю кровать, скрываюсь с головой под одеяло, вспоминаю сегодняшнюю ночь до последней мелочи, яркие и поразительно приятные волнительные ощущения. Мне хочется возобновить этот вечер еще раз, вспоминаю про визитку и слова девушки: «Даже не сомневайся», – что они значат? Мне предлагают работу? Или услуги девушки, которая для меня танцевала? Позвонить? И спросить, что от меня требуется? Неожиданно мои мысли прерывает нежный голос мужа. Сдергиваю одеяло, открывая свое лицо. Мне стыдно, как будто я что-то сделала запретное или изменила ему, кого-то убила, не знаю, отчего такое чувство вины? Но все же смотрю на улыбающееся светлое лицо.

– С добрым утром. Завтракать будешь? – присаживается на край кровати около меня.

Я безумно голодная, его аппетитные слова про завтрак сводят мой желудок до спазмов в животе.

– Доброе. – улыбка на его ясный взгляд. – Буду.

Он протягивает свои руки и кладет мне на живот поверх одеяла с вопросом:

– Что с тобой происходит? Ты изменилась?

Я удивляюсь его вопросу. Да, я изменилась внешне, не спорю, похудела на пять или шесть килограммов, новая прическа и внутри меня делимая граница на то, что было и что становится.

– В чем я изменилась? – в ответ задаю вопрос.

– Не только внешне, что-то явно происходит в твоей голове, и меня это волнует.

Волнует? Зачем он врет? Значит, когда я была толстая и страшная, его это не волновало, и он даже ни слова об этом не сказал, а тут, когда я начала меняться, заволновался. Это меня должны тревожить его походы по гостиницам и романы с новыми девахами, он что, издевается надо мной?

– Я пытаюсь измениться, исправить свои ошибки, чтобы ты на меня взглянул как на женщину. – держу себя в руках, чтобы не выдать своего негодования.

Он вытягивает свое лицо, лицевые мышцы ходят ходуном.

– И все же? – настаивает он.

От чего он так интересуется моим внутренним миром? Ведь он этого никогда не делал. Неужели я так сильно изменилась? Что выдает меня? Мне хочется услышать о моих изменениях с его уст, задаю ему вопрос:

– Что во мне изменилось? Что тебя так задевает?

– Твои глаза, они светятся, ты по-другому ведешь себя и вообще изменилась во внешности очень сильно. Что тобой движет?

– Просто однажды я взглянула на себя в зеркало и испугалась своего тела, я не узнала себя, вот что со мной произошло, – неуверенно добавляю фразу, чтобы он знал: – Да, и твои слова сильно ранили.

– Как я мог тебя ранить? Ведь я вообще старался тебе ничего не говорить.

– И делать. – тихо добавляю я.

– Что ты имеешь в виду? – закатывает глаза.