И всё сначала

– Приветик, – крикнула мне Эмбер. – Присоединишься? У нас сегодня день причесок. Роджера уже побрили чуть ли не на лысо, а братья решили отращивать кудри.

Я машинально посмотрела в зеркало. Мои каштановые волосы уже доросли до талии. Думаю, в полевых условиях такая длина не очень удобна. Ванесса жестом велела мне занять место Эмбер. Светлые волосы девушки еле доставали до подбородка. Как по мне, слишком коротко.

– Тебя так же? – хмыкнула Ван, расчесывая мою гриву.

– Давай по плечи.

– Ого! Для тебя и такая длина – просто экстрим. Ну, поехали.

Спустя двадцать минут я обзавелась новой прической, а Ванесса, ухмыльнувшись, сказала:

– Твою внешность невозможно испортить. Аж бесит.

– Я тоже тебя люблю, – хмыкнула я.

– Слушай, Эни, что у тебя с этим красавчиком? – внезапно спросила Ванесса, аккуратно расчесывая мои волосы.

– Каким? – опешила я, разглядывая себя в зеркале.

– Алекс, кажется? Он заходил, когда ты болела. Неужели волновался за тебя?

Девушка хитро поглядывала на меня и даже подмигнула.

– Нет, конечно. С чего бы ему волноваться… И нет, у нас с ним ничего нет. Ты же знаешь, он убил моего папу.

Ванесса дернула плечом и вздохнула.

– Эни, он спас тебя. Хватит уже это отрицать. Кстати, помнишь Кейт?

– Нет, кто это?

– Мы с ней работаем вместе. Швея. Она же просто сохнет по твоему Алексу! Постоянно подкатывает к нему, но он только трахнул ее и тут же сказал, что о большем ей не стоит и думать. Никаких встреч и тем более семьи. Кейт ничего не светит, но она не теряет надежды. Согласна даже на случайный секс с ним.

Я уставилась в зеркало, встретившись со своим же взглядом. Мои глаза точь-в-точь как у него. Почти прозрачный лед.

– Может, ей все же повезет, – пробормотала я.

– Сомневаюсь, – внезапно рассмеялась Ван. – Представляешь, Алекс закрыл ей лицо простыней в самый пикантный момент. Либо он извращенец, каких поискать, либо…

– Что?

– Совсем ее не хотел, а представлял на месте Кейт другую девушку.

– В любом случае выходит, что он извращенец, – буркнула я.

Мы помолчали, а потом подруга тихо сказала:

– Джейка больше нет, Эни. Не стоит ждать чуда. И не стоит хоронить свою жизнь вместе с ним. Подумай об этом. Серьезно подумай.

Четыре дня пролетели в таком стрессе и суматохе, что к моменту выезда из города я была почти без сил. Большая часть военных уже уехала, чтобы выбрать место и разбить лагерь. Пока мы тряслись в минивэне, я спросила у Оскара, что нас ждет.

Он пожал плечами и взглянул в окно. Виктория чуть подалась вперед, чтобы тоже услышать ответ Ноллана.

– Пока никаких военных действий нет, ожидаются переговоры с правителем Джорджтауна – Ником Престоном. Он уже поработил Бридж, присвоив запасы продовольствия. Многие гражданские были убиты, но не думаю, что его это заботит. Чем больше жертв, тем ему выгоднее. Не нужно кормить лишних людей.

– Они не следят за численностью населения? – задумчиво спросила Виктория, поправив очки.

– Насколько мне известно – нет. Это у нас детей могут иметь лишь пары, официально заключившие брак и прожившие вместе не менее года. Некоторые мужчины соглашаются на вазэктомию. В этом случае вообще не приходится переживать о нежелательной беременности. Но таких не много. Да и нашему городу нужны военные. Мужчины. В общем, палка о двух концах. Перенаселение приведет к голоду, а нехватка военных – к проблемам с безопасностью. В Джорджтауне, по-моему, вообще никаких правил. Грабь, убивай, насилуй. Полный хаос. Бедные жители Бриджа. Боюсь, они все обречены.

– Зачем же полевой госпиталь, если войны нет? – спросила я.

– Пока нет, Эни. Но, я думаю, это вопрос решеный. Наши не торопятся нападать первыми, поскольку ждут подмоги из других городов. Престон же попытается уговорить наших на дополнительные поставки продовольствия и оружия для его городов. Ему выгодно получить это мирным путем, ведь одна военная операция уже существенно потрепала его людей.

– Переговоры пройдут в лагере? – спросил Колин Вудворт – студент-медик.

– Похоже на то, – вздохнул Оскар. – То, что происходит сейчас – нечто новое для всех нас со времен смертельного вируса. Людям спокойно не живется, вот и войны начались. Передел территорий и ресурсов.

Мы удрученно молчали, а я смотрела в окно. Огромные деревья, высокая трава, какие-то неизвестные мне растения – просто торжество природы над человеком. Кажется, планете будет лучше без людей.

Ехали мы минут тридцать и вскоре остановились около лагеря, разбитого нашими военными. Множество палаток цвета хаки, навесы, крытые грузовики. Мы покинули минивэн и дождались одного из военных, который проводил нас к импровизированному госпиталю – огромный шатер с койками и комнатками, отделенными ширмами. Оскар, будучи главным, принялся деловито расспрашивать паренька о том, где выгрузили инструменты и лекарства, а мы просто растерянно бродили по шатру и переглядывались. Я вышла наружу и тяжело выдохнула. Волнение не отпускало, хотя еще, собственно, ничего и не началось.

– Эни? – услышала я за спиной и резко обернулась.

Алекс шел ко мне быстрым шагом, лицо нахмурено, в глазах… ярость?

– Какого черта ты тут делаешь? – рявкнул он, схватив меня за локоть.

– Работаю, – тоже нахмурилась я и попыталась высвободиться, но он держал меня крепко.

– Ты что, записалась в добровольцы? Ты спятила?!

– В чем дело? – я подняла голову, чтобы заглянуть в его глаза. Высокий, крепкий. Я рядом с ним ощущала себя хрупкой и уязвимой.

– Тут опасно, как ты не понимаешь?! Начнется война – будет ад. Зацепить может кого угодно! В том числе и тебя.

– Тебе-то что? – опешила я.

Он некоторое время молча вглядывался в мои глаза. Так странно. Будто замерзшие озера отражаются друг в друге. Потом устало провел ладонью по коротко стриженным волосам.

– Ты еще слишком маленькая, – сокрушенно покачал он головой. – Сколько тебе? Двадцать?

– Двадцать три, вообще-то. Я врач. Поэтому и нахожусь здесь.

– Глупая. То, чем ты занималась в больнице, просто цветочки по сравнению с огнестрельными ранениями. С ранениями от гранат. Раздробленные конечности, внутренности, смрад…

– Алекс! – Кажется, я назвала его по имени впервые. Он сжал челюсти и упрямо уставился на меня. – Я знаю, что меня ждет. Представляю. То есть… может, и не представляю, но меня уже просветили. Не нужно считать меня дурой.

– Я и не считаю. Ты просто очень упрямая!