Энэр

– Кровавый след за вами тянется немалый! – продолжал толстый. – То, что вы взялись уничтожать технику врага, – это вам плюс, но поблажки не ждите! Слишком много вы натворили делов! Если и дальше будете действовать в ключе наших интересов, то можно будет говорить о снисхождении!..

Толстый по-прежнему бубнил в стол, Александров сверлил взглядом стекло скафандра, а Кузя сидел безмолвно.

– Ну что молчишь? Нечего тебе сказать?! Язык присох от страха?! – распинался толстый.

– Покажите мне карту, – потребовал Кузя.

Толстый потёр пальцы и, всё так же глядя в стол, распорядился:

– Покажи!

– Она секретная! – посмел возразить Александров.

Последовал властный жест холёной руки, и Александров спешно раскатал карту по столу.

– Градирни! – хрюкнул толстый.

Александров склонился над картой и показал Кузе на зелёное пятно леса:

– Где-то здесь скрывается крупное подразделение. Его необходимо уничтожить!

Кузя, встав, рассматривал карту. Что-то в ней было понятно, о чём-то можно было догадываться. Важно было то, что указывались дислокации обеих сторон. Толстый выдал указующим тоном:

– Твоё задание: уничтожить всю технику, а затем доложить лично! И имей в виду, Кузьма, что нам известно, где твои дети, где Михалыч и где его сестра с дочкой! Так что в твоих же интер-ресах не пор-роть гл-лупостей!!!

От приказного тона и угроз, от чванного перехода на «ты» Кузя вновь стал терять самообладание, с трудом сдерживая желание заехать по физиономии, а толстый, вставая, продолжал язвить, переходя на высокий тон:

– Гл-лупостей ты, вал-ленок, уже натвор-рил немало! Ума не дано, так хотя бы с гл-лупостями не шёл в перебор! И эту надпись дурную чтобы стёр!!! Нехват-тало нам…!

– Пусть будет перебор! – выдал Кузя и врезал по свиному рылу.

Толстый опрокинулся на худого, пригвоздив его к земле всей своей массой. Александров таращился на Кузю, не зная, что предпринять, а Кузя прихватил карту и пошёл прочь, повторяя:

– Пусть перебор! Пусть валенок! Пусть ума не дано!..

Кузя-скафандр-Энэр, походя выводил из строя технику, попавшую под руку. На остальную технику был объявлен мораторий в этот день. Удаляясь по дороге размеренным солдатским шагом, Энэр выдавал в такт шагов: «Пусть будет так! Пусть будет так: я – валенок, а ты – дурак! Пусть будет так! Пусть будет так: я – валенок, а ты – дурак!..»

* * *

Пошёл дождь, но Кузя не беспокоился за карту, зная, что она не намокнет, пока он держит её. Дождь перешёл в ливень. Требовалась ровная поверхность, чтобы рассмотреть карту, как на столе, и Кузя сообразил расстелить её на луже, придерживая за угол.

Так и поступил. Карта легла на лужу ровно, но оставалась сухой. Струи ливня замысловатыми траекториями стекали с неё, а Кузя всматривался в стрелки, крестики, заштрихованные районы и прочее. Бросилось в глаза обозначение его родной дивизии и стрелка при ней. Эта стрелка находилась под угрозой того самого леса, о котором шла речь.

Передвинув карту, чтобы лучше разглядеть, Кузя, занятый мыслями, как спасти свою дивизию от удара, совсем забыл о необходимости держать уголок, и намокающая карта стала темнеть.

– Валенок, блин! – вскричал Кузя и ухватил её вновь, но было поздно: бумага стала набухать.

Значки на карте не поплыли, и это радовало, но было очевидно, что сохранить карту не удастся: склеенная из нескольких листов, она неизбежно должна была порваться. Вспомнив о том, что в памяти неведомого компьютера остались буквы и спортивный костюм, Кузя сменил облик на тот самый костюм и, сложив карту, засунул её за пазуху.

– Будь что будет! – решил он и вновь поменял облик.

Ощущение сырости пропало, но Кузя не торопился узнать результат – освободившись от лишнего, он решил пробежаться.

Начавшись лёгкой трусцой, пробежка набрала темп и выявила приятную новость – ни грязь, ни лужи не вызывали скольжения. Кузя уже не смотрел под ноги, а только выбирал направление. Ливень серой стеной заслонил обзор.

«А правильно ли я держу направление?» – возник вопрос.