Смертельный вызов

– Насколько мне известно, нет. Напали на женщину–врача, она кинула коробку с ампулами в напавших бандитов и убежала.

– Вы с ней знакомы?

– Она уволилась в тот же месяц, когда я пришел работать. Случай обсуждался на подстанции. – Иван старался отвечать по–военному кратко и четко.

– Теперь к делу, – полковник чуть снизил голос, – тесть не говорил, сколько уже случаев нападений зафиксировано?

– Нет. Он вообще мне ничего такого не говорил. А я не спрашивал. Только из приказа по станции известно…

– По заявлениям – сорок три эпизода. Я полагаю, что бывали и другие. Это много, слишком. И есть странная закономерность. – Полковник встал и подошел к карте Москвы. – Если взять все районы по подстанциям, то случаи произошли практически на всех, кроме одной. И на некоторых по два или три раза. Очевидно, что наркоманы не хотят нападать, видимо, на своих. И эти свои работают именно на этой подстанции. Подозрительно?

Иван снова кивнул, но тут же исправился:

– Да.

Полковник несколько минут молча смотрел в лицо Ивану, словно не решаясь, продолжать разговор или нет?

– Вот что, Иван Витальевич, я планы ваши предлагаю изменить. – он подождал, пока Иван усвоит эту мысль, – вы переходите работать на эту подозрительную подстанцию и становитесь моими ушами и глазами, а я договариваюсь с военкоматом, что они о вас на годик или два забывают. А может быть и совсем. Как получится.

Иван чуть не выпалил «ДА!», но вовремя притормозил. Как это перейти на другую подстанцию? Тут он прижился–сдружился. Ребята уже свои в доску. Ну, может, не совсем еще свои, все–таки никто не стал с ним меняться дежурствами. Но он уже привык к людям и люди, кажется, привыкли к нему.

Полковник Москвичов заметил сомнение, отразившееся на лице Ивана.

– Есть проблема?

– Ну, я не знаю, – попытался объяснить свои мысли Иван. – Отсрочка от армии, конечно, нужна, а насчет перевода. Как вы это себе представляете? Работаю я нормально, замечаний нет, и вдруг раз – и перевелся? С чего вдруг?

Иван не то чтобы не хотел никуда переходить, он понимал, что полковник ясно дал понять: «мне нужны там глаза и уши». Значит, переводиться нужно, но под каким предлогом? Это действительно, задача непростая. В первую очередь тем, что на новом месте работы спросят – и не его, Ивана, а тех, от кого он ушел. И что скажут те? Мол ни с того ни с сего?! Это подозрительно.

Почувствовал ли полковник сомнения Ивана?

Иван понимал, что его сейчас вербовали как агента и поэтому молчал, лихорадочно обдумывая, что для него все–таки выгоднее, стать «органами чувств» полковника или перейти под крыло к тестю? Второй вариант представлялся более теплым, хотя и каким-то дебильным. Во–первых, потому что как опер, он не то что ноль, а ноль со знаком минус, а во–вторых, все в управлении будут знать, что этот «Ваня–дурачок» еще и от армии таким образом косит. Уважения среди «коллег» такое мнение не прибавит. Скорее наоборот. Нет, это стыдно. А сейчас, когда Москвичов намекнул, что можно реально послужить на благо Родине и при этом не менять род деятельности, стало особенно стыдно прятаться за могучей фигурой тестя.

С другой стороны, Москвичов должен понимать, что Ивану как агенту нужна легенда и простого каприза для перевода на другую подстанцию, в другой район Москвы, мало. Нужен более веский мотив. Иван обратился:

– Товарищ полковник. У меня два вопроса. Можно?

– Конечно. Спрашивайте.

– Первое, как вы отмотаете меня от военкомата? Я верю, что это может быть несложно, но интересно – как? И, второй, если вы меня вербуете как агента, при этом, я, кроме того, что меня призвали в армию, ничем больше вам не могу быть обязанным, а учитывая то обстоятельство, что тесть мой тоже может отмотать, то, как говорят в Одессе: «Шо мне с этого будет?». В смысле, какая выгода от службы именно на вас?

Полковник прищурился. Шкурный интерес Ивана был ему понятен, но он что-то еще почувствовал в вопросе. Неискренность Иванову? Надуманный интерес. Он хотел возразить что-то, но Иван дал понять, что не закончил речь:

– Только, пожалуйста, не надо взывать к моему патриотизму и чувству долга. Да, я был и пионером и комсомольцем и отлично понимаю, как важна борьба с организованной преступностью, но все–таки наркоманы никого ведь не убили, только коробки с наркотиками отбирают. Ну, рано или поздно вы их и без меня поймаете. Так ведь? И кстати, разве пара или даже тройка наркоманов это банда, мафия? Или я чего-то не понимаю? Тесть говорил, что наркоманами занимается… – Иван припомнил, – Антидурь[11 - Жаргонное название Госнаркоконтроля – федерального агентства по борьбе с незаконным оборотом наркотиков.] !

Москвичов вернул лицу холодную бесстрастность и ответил:

– Вербовать уже нет необходимости. Вы внутренне согласны, Иван. Однако, по порядку. Во–первых, несколько человек в первых эпизодах пострадали от ножевых ран, а один доктор погиб, а во–вторых, этих отмороженных, вероятно, больше чем двое или трое, но мы не знаем точно сколько. Так что все эпизоды квалифицируются как разбой с целью отъема наркотиков. Но все–таки разбой. Раз случаи систематические, значит преступность организованная и «Антидурь» – этим делом занимается постольку–поскольку, их задача доказать либо причастность самих медиков к факту утраты наркотиков либо непричастность. А вот искать злодеев должны мы – МУР. Сейчас фотороботы есть только на двоих бандитов, но судя по последним эпизодам, они стали нападать в сумерках и лыжных шапках, закрывающих лица. – Он положил перед Иваном два больших листа с фотороботами преступников.

Тот рассмотрел картинки.

– Запомни их, обрати внимание на детали. Форму лица, носа, глубину посадки глаз и морщины. Все свидетели давали свои описания, потом на ЭВМ мы создали математическую модель этих лиц. Если увидишь этих людей на улице, даже заподозришь, сообщи ближайшему сотруднику милиции. Сам не лезь. Они вооружены наверняка ножами, заточками, а могут и огнестрельным оружием.

Во–вторых, я ведь не вслепую обратился, а навел кое–какие справки и ознакомился с личным делом пионера и комсомольца Тупицына, которому не может быть безразлична ситуация в Москве с разгулом преступности и в частности в отношении его коллег. Ведь так?

Иван, забывшись снова кивнул, внимательно рассматривая рисунки. Лица напоминали фотографии, но было в них что-то искусственное. И что его удивило, они совсем не походили на привычные «карандашные» рисунки со стендов «Их разыскивает милиция».

– Необычные фотороботы, – произнес он, возвращая листы и увидел, что ни под рисунками, ни на обороте не описаны характеристики преступников, рост, возраст, особые приметы в виде родинок, шрамов и татуировок. Ничего детального вообще.

– Молодец, обратил внимание. Это новейшая методика. Разработка НИИ криминалистики. Такие картинки позволяют легче опознать человека. К сожалению, кроме лиц и роста этих ублюдков ничего нет, – полковник убрал рисунки и продолжил: – Но это еще не все. На той подстанции происходит еще что-то, что без медицинского образования, например, мне понять невозможно. И нужен для этого хотя бы фельдшер.

– Что происходит? – удивился Иван.

– Непосредственно в районе обслуживания зафиксированы две смерти мужчин, страдавших алкоголизмом. «Скорую» они не вызывали, но у всех на руке замечен след от шприца, примерно двух–трехдневной давности. Зацепок никаких. Яда в крови тоже не обнаружено. Смерть, по заключению экспертов, от остановки сердца и кроме легкого опьянения – ничего. Все они выпили не больше стакана водки. Замечу, не паленой водки. Но умерли. Если бы не эти уколы, мы могли бы списать на смерть от естественных причин, а так, однозначно, криминал.

– Вы хотите, чтобы я выяснил, кто это мог колоть?

– Вот именно, не конкретно, но хотя бы намекнуть, вдруг кто-то проговорится? Очень важно понять – кто, зачем и что колол? Связан этот укол с гибелью людей или нет? Хотя, по стечению обстоятельств, очевидно, что связан.

– Ясно. – Иван принялся думать, кто и зачем мог колоть этих алкашей, и кроме выведения из запоя ничего умного в голову не лезло. А от капельниц с физиологическим раствором, глюкозой и аскорбинкой ну, может быть еще и панангина [12 - Препарат, содержащий соли калия и магния, необходим в лечении заболеваний сердца и отравлений.], смерть наступить не может. Тогда, что еще вводил неизвестный медик? Такое, что привело к смерти лишь через несколько дней? Два человека – это еще не закономерность, но уже и не случайность. С полковником не поспоришь.

Москвичов рассматривал задумавшегося Ивана.

– Хорошо, что ясно. Теперь бери лист бумаги и ручку. – он незаметно перешел на «ты», – пиши. Вот в правом верхнем углу шапку: «Военному комиссару города Москвы генералу–майору Янковскому Дмитрию Валентиновичу, можно инициалы – Дэ, Вэ. От призывника Тупицына Ивана Витальевича, укажи год рождения, адрес, потом паспорт, серия, номер, когда и кем выдан. Ниже. Заявление. Прошу вас предоставить мне отсрочку от призыва на воинскую службу с тысяча девятьсот девяносто третьего года, в связи с тем, что в настоящее время имею на иждивении неработающую жену в послеродовом отпуске, малолетнего ребенка, укажи год рождения, и мать (фамилия, инициалы и год рождения) – пенсионерку. Поставь дату и распишись.

Полковник дождался, пока Иван закончит писать, забрал лист, в свободном месте ниже заявления написал: «Ходатайствую об отсрочке, в связи с прикомандированием Тупицына И. В. к УВД г Москвы, для прохождения альтернативной воинской службы в рядах внутренних органов». Начальник 6–го УВД МУР полк. Москвичов А. В.

– Вот, Иван, этот документ мы подколем к нашему письму в горвоенкомат и передадим по своим каналам. С этим все ясно?

Иван настолько удивился легкости решения сложнейшей, как ему казалось задачи, что снова кивнул, но спохватился:

– Да.

– Отлично! – полковник положил еще один лист перед Иваном. – Теперь пиши снова. Тут все проще, на мое имя пиши. Начальнику шестого управления внутренних дел… Можно сократить, УВД номер 6 Московского уголовного розыска, полковнику Москвичеву А. В. От гражданина России, Тупицына И. В. паспорт, серия, номер, проживающего по адресу. Заявление. – Полковник следил, как старательно Иван выводит слова, заметил, – хороший почерк, так, заявление. Прошу вас, зачислить меня на должность внештатного сотрудника с… ставь сегодняшнюю дату. Подпишись. Все. Лишней беллетристики не надо.

– А зачем это? – спросил Иван, закрывая ручку.

– А затем, – ответил полковник, – что на основании этого заявления, я получаю право и обязанность тратить государственные средства, для организации твоего прикрытия. И важно, чтобы ты понимал, работа твоя, как агента требует материальных затрат, ведь для тебя нужно подготовить легенду, жилье, регулярно поддерживать финансово, а это все нужно проводить через бухгалтерию, без твоего заявления, и приказа по управлению сделать это невозможно. Теперь есть юридическое основание – ты внештатный сотрудник моей команды. – Полковник подписал заявление «В приказ по управлению». – Кстати, Иван, придумай любое слово существительное мужского рода, что в голову придет.

– Кислород, – выдал Иван первое, что действительно пришло в голову внезапно.

– Да? – удивился полковник, – Любопытно.

Он надписал на уголке заявления Ивана «Кислород» и добавил еще одно слово «агент». – Это будет твой позывной. Если нужно будет передать что-то важное и срочное, набираешь ноль девять – городское справочное бюро и произносишь «Абонент Кислород. Нужен адрес» и назовешь любую фамилию, имя отчество, тебе в ответ назовут адрес и время. Если назовешь мужчину – адрес, если женщину – дадут телефон для связи. Как видишь, все очень просто. Постарайся с десяти до одиннадцати вечера оставлять рапорт: «Абонент Кислород. Для вас ничего не видел». Это будет означать, что у тебя все нормально. Если не позвонишь несколько раз подряд, тебя найдет мой человек и скажет: «В какой аптеке можно купить Кислород?». Ответишь: «В Москве аптек много, все можно купить». В случае слишком долгого отсутствия рапорта «для вас ничего не видел», автоматически включается поиск агента, а это огромные затраты и риск, которые невозможно оправдать разгильдяйством. Поэтому пользуйся любой возможностью дать рапорт по «ноль девять», тогда мне будет ясно, что с тобой все в порядке. Если ты заранее знаешь, что возможности позвонить не будет, сообщишь после «Для вас ничего не видел», минус два или минус три. Это значит, что ты два ли три дня на связь выходить не сможешь. На встречах будешь докладывать мне или человеку, пришедшему от меня, все, что сочтешь нужным. Через неделю, после начала работы на новом месте, мы встретимся, и ты мне все доложишь, даже если на первый взгляд, рассказать будет не о чем. Главное, ты поймешь, как нужно собирать информацию.

Полковник, приостановил инструктаж, он смотрел на Ивана, пока тот старался осмыслить изложенное Москвичовым. Когда решил, что тайм–аут можно закончить, продолжил:

– Квартира, где будешь жить, расположена в том самом районе, где и подстанция, недалеко, но пешком идти долго. На перевод даю тебе, – полковник перелистнул календарь на столе тестя, – два дня. Ключи и адрес найдешь в своем почтовом ящике. Матери что скажешь?