Золотой Цветок

Я широко улыбался, рыская по квартире в поисках подходящей одежды. Всё разбросано по углам, не стирано, как положено в холостяцкой берлоге. С трудом нашёлся чистый свитер, запрятанный на всякий случай, вот и случай такой. Не был бы запрятан, пришлось бы идти в грязном. Бардак, бардак… Так жить больше нельзя, совсем распустился. Как растение. Ничего не нужно. На-до-е-ло.

«Всё! – решил я для себя. – С сегодняшнего дня – новая жизнь! Срочно нужны перемены!

С такими мыслями я натягивал старые потёртые джинсы. Сейчас мода на потёртое, она и не заметит, что это они от старости такие. Дожёвывая наспех сделанный бутерброд, я напялил кроссовки и выскочил из дома. В душе от восторга всё сияло и пело. Летел, как на свидание, перепрыгивая пролёты лестницы. Возле подъезда стояла старая «восьмёрка», тоже оставленная мне предками. Прошла она со мной огонь, воду и медные трубы, и была как милый сердцу друг, с которым связаны очень хорошие воспоминания.

Глава 5

Дом, адрес которого мне продиктовала Анфиса, находился на границе города, в дачном посёлке. В советские времена здесь раздавались дачи и дома видным государственным деятелям, учёным и людям, которые благодаря, своей деятельности и способностям, выделились из серой массы толпы и были полезны отечеству.

Вероятней всего, отец Анфисы – из членов коммунистической партии Советского Союза, сумевший после распада страны удержать своё имущество и статус в обществе. Может быть, ещё живой. И благодаря положению, которое занимал или занимает, всё так же имеет доступ к власти и недрам земли родной. Но сейчас, видимо, с кем-то, не поделив богатые недра или ещё что-то, заимел кучу проблем, из-за которых подвергает опасности и себя, и своих близких.

Такие предположения о роде деятельности Анфисиного папы, я выстраивал по дороге к ней. И ещё один вопрос не давал мне покоя: откуда она знает номер моего телефона? В институте он есть у профессора и в отделе кадров. В отделе кадров, с нашей бюрократией, её послали бы куда подальше… Тем более, если она просто позвонила туда. У профессора? Тоже сомнительно. Он бы мне позвонил и спросил, можно ли дать мой телефон студентке. Впрочем, скоро у меня будет возможность узнать у неё самой…

Я подъехал к большому каменному дому, стоявшему тут, скорее всего, с середины прошлого века и внешним видом походившему на две большие коробки, не так давно оштукатуренные. Дом окружал большой деревянный забор, с виду довольно свежий. За забором послышался собачий лай. По звуку лая, собака не превышала размера кошки, такие обычно самые вредные и задиристые. Природа их обидела размерами и устрашающим видом, поэтому они это стараются компенсировать своими агрессивными действиями, показывая, что очень страшны и опасны.

Мой палец вежливо нажал на кнопку звонка ромбической формы, прикреплённого к столбу между воротами и калиткой, такой же деревянной и высокой, как забор. В доме послышался колокольный звон, такой трудно не услышать. Калитка медленно, нешироко приоткрылась. Я не слышал, чтобы к ней кто-то подходил, поэтому несколько удивился, увидев небольшого роста, коренастого мужчину лет тридцати, в круглых очках и в спортивном костюме, больше походившего на ботаника, чем на охранника.

– Вы – Анатолий? – вежливо спросил он, внимательно осматривая меня.

– Да, я Анатолий, – так же вежливо, с лёгким наклоном головы, ответил я. Это прозвучало так, как будто я его передразниваю, и мне стало неловко.

– Проходите. Анфиса вас ждёт, – сказал «ботаник», открывая нараспашку калитку и пуская меня во двор.

Возле больших, дубовых дверей дома, на низкой ступеньке сидела такса и молча смотрела на меня, не по-собачьи умными глазами. Я на секунду остановился, пытаясь предугадать её намерения.

– Не бойтесь – она не агрессивная. Не набросится… – успокоил встречающий, увидев моё замешательство, – из-за забора только полаять может, показать, что дом охраняется…

И всё же, поднимаясь по ступенькам в дом, я всё время следил за собакой, так – на всякий случай.

За дверью, меня ждала ещё одна дверь, только посвежее первой. В коридоре, увешанном, вместо вешалок, рогами несчастных животных, стоял запах древесины. Все стены просторной прихожей тоже сплошь были обиты деревом. Только в одном месте висело зеркало, а над ним – огромные оленьи рога.

– Проходите в каминный зал, – пригласил меня охранник-ботаник, указывая на аркообразный проход слева, в конце коридора, – Анфиса сейчас подойдёт.

Охранник удалился в дверь, которая находилась напротив входа в каминный зал. Прямо по коридору располагалась лестница на второй этаж, проходя мимо неё, я глянул наверх, в темноту. В каминном зале всё было выполнено в охотничьем стиле: так же, как в коридоре, висели рога животных разной величины. Над камином скалилась огромная голова кабана, возле камина, на паркетном полу, была расстелена огромная шкура медведя, на ней – кресло-качалка. Сам камин, выложенный из камня, стоял на небольшом мраморном возвышении. На стене левее от камина, напротив двух больших окон, висел огромный, на всю стену, ковёр с изображением боярской охоты: четыре собаки окружили волка и драли его со всех сторон, бояре на лошадях потешались – кто с ружьём, кто с ножом готовились прыгнуть на волка. Возле стены, напротив камина, стояли два больших кожаных кресла и просторный кожаный диван, между ними – деревянный резной стол с изображениями диких животных, над диваном – гигантские рога, я даже не предполагал, что они бывают таких размеров.

Анфиса появилась внезапно, когда я рассматривал изображение боярской охоты на ковре.

– Привет! – весело сказала она, легко ко мне припорхнула и чмокнула в щёку, как старого приятеля. Я немного смутился и даже слегка покраснел от такой непосредственности. – Спасибо что отозвался на мою просьбу и приехал, – практически без паузы продолжала она.

– Не стоит благодарности, мне всё равно нечего делать, сидел дома, – я попытался подавить смущение.

– Я смотрю, у тебя в семье водятся заядлые охотники? – спросил я после недолгого молчания.

– Дед, видный государственный деятель, был охотником. Он умер три года назад, – проговорила они грустно, затем веселее после маленькой паузы добавила. – Отец же никогда не охотился, но после смерти деда, ничего в доме не стал менять, только одну комнату разрешил переделать, мою…

Да, насчёт деда я в своих предположениях не ошибся.

– Я, честно говоря, – продолжала она, – не люблю, когда увековечивают акт насилия и убийства, пусть даже животных, как всё сделано в этом доме. Мне тут страшновато, – сказав это, она вздрогнула, пытаясь преодолеть дрожь, охватившую её.

– Я с тобой согласен, это не самый лучший интерьер для жилого дома, – согласно кивнул я.

– Я тут редко бываю. Отец здесь больше живёт. Любит уединиться, особенно после того, как мать нас бросила и уехала с хахалем в Америку…

– Мои предки тоже меня бросили, в Швейцарии коллайдер строят, – поделился я эпизодом своей биографии.

– Ты уже взрослый, самостоятельный, тебе не страшно одному, – чуть игриво, с улыбкой сказала Анфиса.

– Я десять лет без них живу, ни разу их за это время не видел. Созваниваемся на Новый год и дни рождения…

– Значит, нет у них родительских инстинктов… Так же, как у моей матери….

– Наука требует жертв, – заключил я про своих предков.

– Пойдём, я тебе свою комнату покажу, – произнесла Анфиса после неловкого молчания, – там более приятный интерьер.

Сказав это, она совершенно по-детски схватила меня за руку и потащила за собой в коридор и вверх по тёмной, мрачной лестнице. Наверху мы зашли в одну из трёх дверей и оказались в комнате, густо заставленной самыми разнообразными предметами и мебелью. Два шкафа стоявшие около противоположных стенок, были полны книг. Я быстро пробежался взглядом по корешкам их переплётов – почти все по археологии. На одном из шкафов стоял скелет неизвестного мне животного размером с собаку. На столе, примостившемся возле окна, громоздилось что-то, напоминавшее груду макулатуры, на полу темнели большие валуны, чем-то похожие на присевших людей. Совершенно не понятно, как их могли туда затащить, и ещё менее понятно – зачем.

– Это кабинет моего отца, – пояснила Анфиса и юркнула в маленькую комнату, типа кладовки, прикрыв за собой дверь.

Кабинет однозначно не принадлежал тому типу человека, которого я себе представил по дороге сюда.

– Кем у тебя отец работает? – крутившийся на языке вопрос как бы сказался сам по себе.

– Он археолог, – ответила Анфиса, каким-то глухим металлическим голосом.

Я услышал за спиной звон метала и резко повернулся. На меня шёл рыцарь в доспехах, он что-то начал кричать на латыни Анфисиным голосом и пытался поднять над головой меч, но без результата, меч оказался намного больше, чем у рыцаря было сил. Я широко улыбнулся рыцарю – Анфиса сыграла его вдохновенно.

«Как она умудрилась так быстро надеть огромный шлем и кольчугу»? – мелькнула в голове мысль.

Она поставила меч, доходивший ей до груди, на пол, остриём вниз, и постаралась двумя руками, пыхтя и корчась, снять шлем, при этом опрокидывая близстоящие предметы: меч, упиравшийся ей в грудь, стул, потом задела шкаф, чуть не свалив с него скелет, и, в конце концов, упала на колени головой вниз, всё еще пытаясь избавиться от шлема, но я упредил её муки, ловко сняв с очаровательной головки головной убор средневековых воинов.

– Ух… спасибо… – поблагодарила она меня, вытирая испарину со лба.

– Как ты это надела? – поинтересовался я, стягивая с неё кольчугу.

– Это всё на стенке висело, нужно было только подлезть. Мой отец где-то раскопал эти доспехи.

Тут в голове возник вопрос, я его решил задать Анфисе:

– Извини, может, это не моё дело, но мне хочется тебе задать вопрос.

– Задавай, – с готовностью сказала Анфиса, всё ещё сидя на полу, смотря на меня снизу-вверх потрясающими зелёными глазами.

– Какие могут быть проблемы у археолога, если ему приходится ставить охрану к своей дочери?

– Ой… я не знаю, Толик, – тяжело вздохнула Анфиса, – нашли они что-то. Мне отец ничего не рассказывает. Раньше всем делился, рассказывал, что у него на работе происходит, а сейчас замкнулся, ничего и силой не вытащишь. Сказал только, что мне нужно пожить тут под охраной, а на вопросы отвечает: «Тебе лучше не знать!» Но знаешь, что? – девушка поднялась на ноги, подошла ко мне с таинственным видом и тихо заговорила. – Я на днях разговор подслушала, в каминном зале, ночью в туалет хотела спуститься, дверь эту открываю, – она глазами указала на дверь кабинета, – и слышу: говорят… Про находку свою… Анфиса осмотрелась, проверила нет ли рядом кого-то, кто мог бы подслушать и продолжала: – Они говорили, что этот предмет, который они нашли, – её голос стал ещё тише и таинственней, – может привести нашу цивилизацию к гибели, если попадёт в чьи-то грязные руки. И они, мой отец и те, с кем он беседовал, хотят его куда-то отвезти, где он будет в безопасности.

У меня в голове мелькнула интересная мысль, где-то когда-то услышанная: если хочешь, чтобы о чём-то узнали все окружающие, нужно об этом рассказать женщине, желательно – по большому секрету, и добавить, чтобы никому не болтала. Через пару дней будут знать все. Вот и Анфиса, узнала какой-то секрет и не может удержаться, обязательно нужно разболтать.