«Эх, – думал он, – будет что – на крайность к воеводе с повинной приду! Только ее бы, ее выручить!»
Иногда он думал, что не застанет ее в живых, что буйные казаки надругались над нею, засмеяли ее, обидели. Может, убили! Сам Гришка Савельев мог позариться… Они доехали до Самары. Атаман с тревогой обратился к Василию:
– Правду бают, что батьку разбили и он бежал, а царевы войска сюда идут?
– Кто сказал? – бледнея, спросил Василий.
– Люди! Прибег сюда гультяй какой?то. Бегите, кричит! Мне беда! Вчера в круг звали. Веди, говорит, нас отсюда. А собаки посадские теперь только и шепчутся, как воеводу им встретить! Просто не знаю, что и делать! Так брешут псы?
Василий покачал головою:
– Нет, правду сказали. Батьку в ногу ранили, и он убежал с казаками.
– Куда?
– Не знаю! А тех всех разбили.
– Что же мне делать?
– Бежать тоже!
– А куды?
Василий пожал плечами.
– Того и я сам не знаю!
Кривой пришел со свежими конями.
– Скажи только Кострыге да Горемычному, – приказал Василий, – а тех, ну, к собакам!
Кривой усмехнулся:
– Они и то с устатку?то в кружале засели!
– Прощай, атаман, нам недосуг!
– Так бежать, говоришь?
– А иначе что делать. Сейчас государевы стрельцы придут.
– Ну, ин! Пойду круг собирать, – сказал атаман и вышел из избы.
Василий с тремя товарищами скакал уже дальше. По дороге он сказал им:
– Братцы, теперь не знаю, что с вашим делом будет, а скачу на Саратов по своему делу. Невеста там моя. Может, ее из неволи вызволить надо будет, так пособите!
– Мы все за тебя, атаман! – сказали в голос его товарищи. – Умирать вместе будем!
– Спасибо! И я за вами. Только выручим мою лапушку.
Они утром рано въехали в Саратов, и Василий сразу почувствовал, что здесь уже известно о поражении Стеньки.
– Ишь, воры приехали, – говорили посадские, – с виселицы, видно, сорвались! Ну, да пожди, придут воеводы.
Они уже поняли всю невыгоду» равенства». Тяжко приходилось под рукою воеводскою, но еще тяжелее оказалось жить с казаками, которые не признавали ни собственности других, не входили ни в чьи интересы и только гуляли, бесчинствуя и в домах, и на улицах.
Василий въехал на бывший воеводский двор и вошел в горницу. В той самой горнице, где его когда?то драл воевода, сидел пьяный Гришка Савельев.
Они по – казацки поцеловались.
– Правда? – коротко спросил Гришка.
– Правда! – ответил Василий. – Скажи, что невеста моя?
– А что ей? – сказал Гришка. – Живет у попа. Мои хлопцы хотели ее выволочить, да я припугнул.
– Спасибо!
– В круг! В круг, атаман! – раздались в это время голоса, и пьяные казаки ввалились в горницу.
– Ну, ну, – загалдели они, – вот и из?под Симбирска гость! Иди и ты в круг. Расскажи!
– В круг! – гудели на дворе.
– Так вот каждый день! – сказал Гришка, поднимаясь и опоясываясь саблею. – Пойдем, что ли!
Они вышли и пришли на площадь. Там уже толпились казаки и посадские люди.
– Здоровы будьте, казаки! – сказал атаман. – Зачем звали?
– Вот к тебе из?под Симбирска гость приехал. Пусть сказывает, правда ли, что батьку побили? – закричали кругом.
Василий вошел в круг и поклонился всем.
– Правда, – ответил он, – пришел от казанского воеводы князь Барятинский и разбил нас всех!
И он рассказал, как был бой и как бежал Разин.
– Что же нам делать, атаман, теперь? – заговорили, кругом.
– Идти!
– Так и пустим! – закричали посадские. – Вы уйдете, а нас вешать станут. Нет, уж с нами отсиживайтесь!
– Кто говорит? – заревел Гришка.
– А хоть бы я? – выскочил в круг посадский тысячник.