– Слушаю, Орлов.
– Здравствуйте, Прокофий Климентьевич, Кожинов на проводе.
Голос Прокофия оставался ровным:
– Здравствуй, Наум, – старик ничем не выдавал своего волнения.
– Я только что отозвал свору.
– И что мне теперь делать, – после секундной паузы вопросил старик, – плясать?
– За обыск обижаться нечего, ты – подельник во всей этой самодеятельности.
– Мало ли я обысков видел, – прохладно усмехнулся Прокофий Климентьевич.
Кожинов вдруг перешел на доверительный тон:
– Пусть приходят твои ребята, нет у меня времени их ловить. Пусть приходят быстро, я боюсь, что они наломают сегодня таких дров, что вовек не расхлебать.
– Не верю я тебе, Наум, – проскрипел в трубку Прокофий. – Понравилось тебе высоко сидеть. Повелевать понравилось, влиять непосредственно на ход событий, быть приближенным к первым лицам…
– У тебя такое сложилось впечатление?
– Старо – как мир!.. Но сказать тебе об этом, кроме меня, некому. Первым лицам не до того, а остальные побаиваются. Только меня тебе нечем напугать. Меня, брат, уже и смертушка не пугает…
– Крот у меня сидит, Прокофий, – объяснил, словно пожаловался, генерал Кожинов. – Вот в чем закавыка. Вот откуда накладки. Теперь понял?
Старик не мог не согласиться:
– Это, конечно, причина.
– И активизировался он, начал землю рыть именно сейчас, в ответственный момент: когда убийство в Кремле, когда выборы на носу…
Старик посочувствовал:
– У него, брат, работа такая…
– Ну вот и зови своих бойцов. Не говори только, что у тебя с ними связи нет.
– Чтобы я поверил, еще одно слово ты должен сказать.
Кожинов отлично понял, что имеет в виду Прокофий:
– Хорошо. Гришка Отрепьев. Достаточно?
Старик с минуту помолчал.
– Да. Куда присылать молодых?
– Ко мне на дачу, Виктория знает где. С двенадцати до двух я буду ждать их там. Отбой?
– Как с Викой поступишь?
Кожинов хмыкнул в трубку:
– Совсем не заметить ее взбрыков я, сам понимаешь, не могу. Но буду спускать дело на тормозах… Пошлю твою красавицу в Ярославль подальше с глаз…
– А майор?
– Ас майором пусть ФСБ разбирается, у меня к нему претензий нет. Не понимает просто ни черта.
– Ты мне зятя не хай, – прохладно посоветовал Прокофий Климентьевич.
– Зятя? – у генерала Кожинова вытянулось лицо. – Ну и ну… Когда только люди успевают все?
* * *
Бондарович и Макарова,
10 часов утра,
26 марта 1996 года, набережная Москвы-реки
Виктория медленно вела машину вдоль набережной, изредка поглядывала в зеркальце заднего вида.
– Оружие сдавать не надо, – сказала Макарова Борису, – но воздержись от всяких дурацких идей. Учти, мне известны твои слабые стороны…
Борис, которого за последнюю минуту дважды назвали дураком, нисколько не обиделся. А главное, вел себя спокойно… Называйте как хотите, лишь бы поездка обошлась без силового контакта и других неприятностей. А за дурака он еще успеет и обидеться, и рассчитаться.
– Что вы хотите от меня? – резким тоном спросила Елена Борисовна. – Вы отдаете себе отчет, на что пошли? Это можно квалифицировать как шантаж и похищение высокого должностного лица и члена семьи Президента.
Виктория резко повернула руль вправо и затормозила у бордюра:
– Если вы не желаете с нами разговаривать, то вольны в любую минуту покинуть машину и отправляться по своим делам, Елена Борисовна!
Банда кивнул:
– Действительно, силой вас тут никто не удерживает. Мы предпочитаем договариваться полюбовно.
Принцесса бросила за окно рассеянный взгляд:
– Куда вы меня везете?
– Не разговаривать же посреди площади, – пожала плечами девушка.
Александр указал вперед:
– Поехали, Виктория.