Комбат. Исходный код денег

– И были пьяны, – жестко напомнил прокурор.

– Я выпил только полбутылки легкого вина и не был пьян. Хотя Артур сейчас находится в больнице, вам легко проверить то, что я сейчас скажу. Он почти на голову выше меня и гораздо тяжелее. Я же всегда боролся с людьми одного со мной веса. Увидев перед собой такого здорового парня, я провел болевой прием с несколько большей силой, чем обычно. Я хотел заставить его сдаться и не думал ломать ему руку.

– А вы разве не понимали, что имеете дело с человеком, далеким от спорта? – неудачно вмешался прокурор.

– Обвиняемый тоже человек, а не компьютер. Разве он был способен, защищаясь от внезапного нападения, учесть все детали? – ловко парировал адвокат.

– Я занимался обычным самбо. Мы всегда заранее готовились к поединку, изучали каждого соперника. Возможностей Артура я совсем не знал, поэтому действовал в полную силу.

– Любой человек, на которого нападают, думает о том, как защититься, а не о том, чтобы поделикатнее обойтись с агрессором, – добавил адвокат.

Между ним и прокурором завязалась короткая перепалка, решительно остановленная судьей. Судья немного задумался, а потом торжественно объявил:

– Суд удаляется на совещание.

Это были самые тягостные минуты в жизни Григорьева. Чудо, в которое он едва мог поверить, случилось, но не произойдет ли другое чудо, уже со знаком минус? Сумел же папаша Артура обработать свидетелей, вдруг он надавил и на суд?

К счастью, опасения Игоря оказались напрасными. Ему таки вменили превышение пределов необходимой самообороны, однако, учитывая все обстоятельства и безупречную его биографию, ограничились годом условно.

Григорьева освободили прямо в зале суда. Сначала он попал в объятия родителей, затем друзей. Его радость омрачило лишь странное поведение Веры, которая поздравила его довольно сухо, будто по необходимости.

«Кто-то наплел ей про Лариску. Рассказал всяких небылиц, а она, дурочка, поверила. Надо поскорее с ней встретиться», – подумал Игорь.

Но вечер он провел дома, в семье. Мать с отцом постоянно находились рядом с единственным сыном, словно боясь, что стоит Игорю куда-то уйти, и с ним опять приключится беда. С Верой молодой человек встретился только на следующий день. Она сухо поздоровалась с ним.

– Верунчик, что с тобой произошло? Неужели ты по мне не соскучилась? Я все эти дни постоянно думал о тебе!

– Думал обо мне, а гулял с кем? Твоей институтской подружкой?

– Какая подружка? У меня никого нет, кроме тебя!

– Не ври, Григорьев. Я знаю, почему ты полез драться! Лариску свою не поделили.

– Ты была на суде и все слышала. Я вообще не собирался драться, мне пришлось защищаться. Поверь мне, я не полезу в драку ни из-за одной женщины, кроме тебя! Мне нужна только ты!

– И снова врешь! На водохранилище была совсем другая девушка. Или ты ее спутал со мной, – язвительно сказала Вера.

– Девушка была, но я ее проигнорировал, – честно ответил Игорь.

Он подумал о том, что его коварно подставили. Сделать это мог только кто-то из двоих, Ефимов или Сквозняков, причем с равной вероятностью. Ефимов надеялся завоевать благосклонность Веры и с этой целью был способен использовать даже самые подлые приемы, а Сквозняков пакостил из-за испорченности своей натуры. Олег и не думал о том, как его слова отразятся на отношениях друга с девушкой. Или думал, однако не мог удержаться от мерзких сплетен, ловя кайф от реакции человека на сообщение, которое больно задевает его интересы. Возможно, узнав об истории на водохранилище, Вера засомневалась в верности Игоря и, желая подтвердить или рассеять подозрения, отправилась в институт, где драка являлась самой обсуждаемой темой. Там она узнала все подробности, приукрашенные и присочиненные молвой. Каждая история сама по себе давала повод для ревности. Две вместе они заставили девушку потерять веру в своего возлюбленного.

– Хватит, Григорьев. В тюрьме тебя здорово научили врать, но я же все знаю. Когда захочешь рассказать правду, я тебя послушаю. Но только послушаю, ничего больше не обещаю. А сейчас прощай. – И Вера решительно зашагала прочь.

Глава 6

Для Игоря наступили черные дни. Размолвка с Верой стала предвестницей новых бед, причем грозивших куда более тяжелыми последствиями. Молодой человек был уверен, что разрыв с девушкой – явление временное, у них все наладится. А вот увольнение из института – это навсегда. Отыгрался-таки папаша Артура за поражение в суде, сумел добиться отчисления Григорьева практически с волчьим билетом. В деканате Игорю категорически заявили:

– Нам драчуны и хулиганы не нужны. Наши студенты кроме знаний должны иметь высокий моральный облик.

Все попытки Григорьева объяснить, что он только защищался, неумолимо пресекли на корню:

– Культурный человек никогда не даст повода для драки. И не станет в пьяном виде расхаживать по общежитию, в которое, между прочим, проник абсолютно незаконно.

Отчисление тянуло за собой новую проблему. При всем желании Игорь не мог поступить в другой вуз. Не успевал. Уже весной ему следом за Звонцовым предстояло отправиться в армию. Времени оставалось совсем ничего, однако Григорьев твердо решил найти себе работу. Не хотелось ему, взрослому парню, сидеть на шее у родителей. Увы, в период массового закрытия предприятий, когда на улице оказывались квалифицированные труженики, куда-то устроиться вчерашнему школьнику было делом нелегким. Неделю Игорь потратил впустую, а затем раздался телефонный звонок.

– Привет, студент, – услышал Игорь.

– Здорово, Гусь! – он сразу узнал голос человека, с которым провел много времени в камере.

– Чем занимаешься?

– Ищу работу.

– Грамотно ищешь. На диване, – хмыкнул Гусь, поскольку дело было днем.

– Я сегодня сделал перерыв. Надоело без толку мотаться по городу.

– Ну и молодец! Родичи дома?

– На работе.

– Когда придут?

– Вечером.

– Тогда мы с корешем сейчас к тебе подскочим.

Кореша Гуся звали Толкачом. Как узнал потом Игорь, он любил повторять, если ожидались проблемы с угоняемой машиной:

– Ниче, заведу с толкача.

Толкач поставил на стол бутылку водки, Гусь разложил закуску, при виде которой у Игоря слюнки потекли. Он уже отвык от дорогих колбас и разных копченостей.

– Ну, за волю! – поднял Гусь стопку.

Игорь слегка пригубил. Он еще не пробовал водки и не хотел, чтобы родители учуяли от него запах спиртного.

– Тебя тоже оправдали? – спросил он.

– Не меня, а нас, – Гусь ткнул рукой с зажатым в ней надкусанным бутербродом в сторону Толкача. – Мы с ним проходили по одному делу, а подельников сажают в разные камеры.

– И как вы соскочили?

– Как и ты. Свидетели и терпила изменили показания, – хмыкнул Гусь.

Он налил по второй и спросил у Григорьева:

– Чем конкретно думаешь заниматься?