Ночной дозор

– Нет, этот не брал. Потому и пришлось дурака прикончить.

«Уроды! Настоящие уроды! С кем я работаю?!» – в сердцах подумал о своих подручных Петров.

– Проморгали мы его, Федор Павлович, проморгали! – сказал широкоплечий мужчина с родинкой под левым глазом. – Он видел, как водку выгружали из финского контейнеровоза.

– Ну и что из того, что видел? Откуда он узнал, что водка «левая»?

– До этого с грузчиками базарил.

– А грузчики что?

– Он их напоил, они ему и сказали о том, что на корабле партия водки, которая благополучно миновала и пограничников, и таможенников. А по бумагам там не водка, а минеральная вода.

– Ух, уроды! – выдохнул Петров. – Вас бы всех перестрелять! Проблемы, неприятности, причем на ровном месте. Что, по-человечески не могли обтяпать? Не могли? Не могли? У, сволочи! – Петров подбежал к мужчине, который стоял к нему ближе, и замахнулся на него растопыренной пятерней.

Мужчина втянул голову в плечи и отскочил.

– Что ты шарахаешься от меня, стой на месте! Вы же так все дело завалите. Это не простой мент был, не участковый какой-то, он человек Малютина. Зачем Малютина злить, он и так на нас зубы точит! Ладно… в общем, на этой неделе никакой водки, никакого «левого» товара в порту чтобы не было. Пусть смотрят, пусть все перещупают. Нашего там оставаться не должно. Все, что можно, необходимо вывезти.

– А товар Короедова? – переспросил мужчина с родинкой. Второй стоял молча, разглядывая носки грязных ботинок.

– Вывозите, но пусть сам разбирается, куда его складировать. Не найдет – в заливе контейнеры утопить. Но чтобы никто из наших в порту зря не крутился. Попадетесь ментам – вызволять не стану.

Наконец злость немного улеглась. Петров отдышался.

– Как мое поручение? – спросил он, глядя в лица то одному, то другому.

– Занимаемся, Федор Павлович.

– Откладывать это дело нельзя. Но все должно быть сделано аккуратно, чики-чики. С головы Малютина даже волос не должен упасть, ни одна пуговица на его одежде не должна поцарапаться. Только напугать. Но напугать так, чтобы он в штаны наложил.

– Постараемся. Специалисты у нас хорошие, свое дело знают.

– Не надо мне рассказывать про специалистов, не о цене договариваемся. Сделают, тогда и разберемся, хорошие они специалисты или нет. А ты, Боцман, потом Толику их поручи. Чтобы он твоих специалистов убрал, – вцепившись в воротник куртки бандита пробурчал Петров. – Ты меня понял?

– Чего ж не понять, дело яснее ясного.

– Ну, смотри у меня!

* * *

Еще три дня лил дождь, и потом, словно специально, окончился как раз в день похорон капитана Федосеева. Хоронили его за городом, на небольшом сельском кладбище, рядом с дедом и отцом. Так захотела жена.

Малютин, хоть и был занят по горло, понял, что не поехать не сможет, совесть не позволит. Как-никак, человек действовал по его поручению, и он в какой-то мере ответственен за его гибель. Но на этот раз Малютин твердо решил, что выступать не станет, хотя все ждали, когда он подойдет к гробу и скажет прощальные слова.

Дольше всех говорил полковник Барышев, и Малютин слушал его речь так, словно бы говорил сам. «Да, чувствуется, что человек говорит на похоронах уже не в первый раз. Как лектор, который ездит с одной и той же лекцией по разным аудиториям и уже выучил ее наизусть».

Тем не менее, он был благодарен Барышеву, во-первых, за то, что тот избавил его от необходимости выступать, а во-вторых, за то, что сумел посмотреть на себя как бы со стороны. «Больше на похоронах выступать не стану, – решил Малютин, – лучше сделаю все, чтобы найти этих сволочей-убийц».

Он на пару секунд подошел к разверстой могиле и бросил туда горсть земли – сухого желтого песка, который почти беззвучно исчез в глубине ямы.

И вновь Малютин решил отложить разговор с женой на завтра. Так уже случалось не первый раз: он возвращался домой усталый, злой, понимая, что не сможет спокойно поговорить, сорвется и начнет кричать. А семья, в общем-то, ни в чем не виновата, он сам согласился занять эту должность, прекрасно представляя, что его ждет в будущем.

Заснуть он не мог очень долго, а проснулся с тяжелой головой, словно с похмелья. Сидел на кухне, рассеянно слушая радио. Новости казались ему пустыми, он лишь отметил, что никто не вспомнил о гибели капитана Федосеева. Значит, журналисты сдержали свое слово, значит, его еще уважают, значит, в слово, данное им самим, верят.

Малютин оделся и посмотрел на часы. «Еще успею выпить кофе, может, голова перестанет болеть».

Поглядывая в окно, он выпил чашку кофе, за ней другую. Но машина в положенное время у подъезда так и не появилась. «Черт его знает. Что случилось? Может, из гаража не выехал?» Опаздывать Малютину не хотелось. На самое начало дня он назначил две встречи, а к двум часам самому предстояло нанести визит к губернатору. Губернатор требовал отчета, почему люди Малютина почти парализовали работу порта. Жалобы на него поступали со всех сторон, Петров и Короедов постарались. Звонили и жаловались на него пограничники, таможенники, автомобилисты, железнодорожники, владельцы оптовых рынков. Выходило, что Малютин делом не занимается, а только мешает работе огромного предприятия и лишает казну поступлений. Предстояло сегодня убедить губернатора в том, что расследование продлится совсем недолго, может, недели две-три, и вскоре порт заработает на полную мощность.

Малютин позвонил в гараж и, к своему удивлению, узнал, что машина выехала, как всегда, вовремя и по всем расчетам должна уже стоять у подъезда.

– Я могу связаться с водителем, – предложил диспетчер.

– Я и сам могу ему позвонить, – рассеянно ответил Малютин.

«Подожду еще минут пять и позвоню Алексею», – так звали водителя.

* * *

Алексей приехал в гараж на своем стареньком «Рено». Машину поставил на обычное место, и поскольку оставалось еще минут десять свободного времени, поболтал с другими водителями, обменялся новостями.

В бывшем обкомовском гараже за последние годы многое изменилось, на место «Волг» пришли «Вольво», «Мерседесы». Но Малютин, когда его назначили на должность, лишь один раз проехался в «Мерседесе», а потом настоял на том, что будет ездить на «Волге», чтобы не вызывать лишних кривотолков. Поэтому Алексей чувствовал себя немного ущемленным.

Это раньше «Волга» была престижной машиной, теперь же в потоке других автомобилей она выглядела, как раньше «Запорожцы» – ни тебе вида, ни важности. О том, что на машине ездит большой начальник, свидетельствовали лишь номера, начинавшиеся с двух нулей, и антенна радиотелефона, укрепленная на крыше.

Алексей выехал из государственного гаража в хорошем расположении духа. «Наконец-то кончился дождь», – думал он, глядя на просветлевшее небо.

Проехаться от гаража до дома Малютина он бы мог даже с закрытыми глазами: знал каждую выбоину в асфальте, каждый люк. Он проезжал здесь каждый день в одно и то же время. Малютин отличался пунктуальностью.

Гаишники все машины из бывшего обкомовского гаража знали, как говорится, в лицо и останавливали чрезвычайно редко, лишь за тем, чтобы предупредить о перекрытии улиц или ремонтных работах.

Миновав светофор, Алексей прибавил скорость. Дорога здесь была широкой и шла под уклон, спускаясь под путепровод. На этом участке все машины разгонялись, чтобы затем, не сбавляя скорость, выскочить на горку. Это место любили и гаишники, зная, что водители постоянно превышают здесь скорость и штрафовать в этом месте – милое и доходное дело. Однако устраивали засаду здесь лишь по вечерам.

Гаишник возник абсолютно неожиданно, рядом с красными «Жигулями», словно именно эту черную «Волгу» он поджидал. И если бы не реакция водителя «Волги», то она проскочила бы мимо машины гаишника.

Алексей нажал на педаль тормоза. Лицо лейтенанта было злым.

– Нарушаете! – воскликнул он.

Алексей хотел сказать, что он спешит, но тот вдруг улыбнулся:

– Это что, машина Малютина? – козырнув, спросил лейтенант.

– Его, а то чья же?

– Можно вас на минутку?

– Что такое, лейтенант?