Банда возвращается

На столике в полиэтиленовых пакетиках с бирками лежали: два пистолета – «Макаров» и здоровенный крупнокалиберный «магнум», запасные обоймы, патроны россыпью, еще какая-то мелочь.

Старший лейтенант Захаров зарокотал баском:

– Товарищи понятые, подпишите протокол об изъятии оружия. Вам придется задержаться здесь до приезда группы специалистов и на время обыска.

Мужчина и женщина, не читая протокола, поставили свои подписи.

– Почему не прочитали? – спросил Захаров.

– Да мы же слышали, как вы диктовали… – ответил мужчина. – Только время терять.

– Хорошо, – старший лейтенант Захаров посмотрел их подписи. – Позвоните, если надо, на работу, предупредите, вам выпишут потом справки на этот день.

– Какие справки, какая работа, – вздохнул мужчина. – Вокруг сплошная безработица… – он огляделся. – Можем мы сесть посидеть?

– Конечно, устраивайтесь, – разрешил старший лейтенант. – Можете, пока ждете, даже включить телевизор… По пятому каналу скоро сериал.

С этими словами он покинул квартиру.

Сев за руль, Захаров чертыхнулся: сыпала мелкая морось, а «дворников» на его «девятке» уже не было.

Москва, Москва…

* * *

Виктория Макарова,

4 пополудни,

23 марта 1996 года,

Кремль

Стройная молодая женщина твердым шагом от бедра шла долгим коридором в святая святых большой политики, – где не бывает туристов и сторонних наблюдателей. Дежурные не задерживали Викторию и не проверяли ее допуск в эту часть здания. За несколько лет ее хорошо запомнили в лицо. Впрочем, приветственных кивков тоже не было – это не принято в коридорах власти. Фальшивые дружеские объятия и радушные фразы между даже смертельными врагами – удел политиков. Обслуга и охрана должны вести себя неприметно, человеческие отношения могут проявляться у них только после смены, далеко от начальственных глаз. Но и это не очень-то приветствуется: похоже, высокое руководство хотело бы видеть вокруг себя абсолютно надежных роботов. Так спокойнее.

Виктория вошла в приемную и, не здороваясь, бросила референту:

– Макарова, с докладом.

Тот кивнул, продолжая заниматься своими делами.

Девушка заняла место на стуле.

Она не взяла со столика журнал, не закинула ногу за ногу, не завела какой-нибудь разговор – одним словом, не предприняла ничего, чтобы скрасить ожидание в пустой приемной. Она просто сидела, спокойно глядя перед собой.

О ее приходе секретарь доложил только тогда, когда на его селекторе вспыхнула лампочка и начальник службы охраны Президента отдал какое-то распоряжение.

Секретарь сказал:

– В приемной Макарова с докладом.

После паузы он положил трубку.

– Через пять минут, Виктория Васильевна, – сообщил секретарь девушке.

Последовал короткий кивок.

В тишине, нарушаемой лишь шорохом бумаг и поскрипыванием стула под секретарем, прошли еще пять минут. Из кабинета никто не вышел (возможно, там и не было посетителей). Только на седьмой минуте на пороге появился хозяин и пригласил:

– Заходи, Виктория.

В недавно занятом кабинете было еще пустовато, неустроенно. Грузноватый хозяин подошел к столику и принялся варить кофе, слушая доклад сотрудницы.

Виктория говорила ясно, по существу:

– Повестку сегодняшнего совещания я доставила Смоленцеву в девять пятнадцать. Застала его в телестудии на Шаболовке. Передала на словах о возможном присутствии главного и необходимости сформулировать свои требования и нужды.

Хозяин кабинета вскинул бровь:

– Как он воспринял это?

– По-деловому, в обсуждения не вступал, просто принял к сведению.

– Он не был удивлен, что именно вы привезли документы?

Виктория пожала плечами:

– По-видимому, воспринял это как меры повышенной секретности.

– Меня не интересуют ваши догадки, – хозяин кабинета нахмурился. – Исключите слово «по-видимому». Очень мешает эта мишура.

Девушка ответила уверенно:

– Нет, не был удивлен.

– Дальше.

– После десяти двадцати он выехал на Трубную площадь в ресторанчик «Александра», вел переговоры с двоими неизвестными мне мужчинами. Фотоснимки я сдала в лабораторию, – Виктория говорила четко, как по-писаному. – По сообщению Сретнева, с одиннадцати тридцати пяти до одиннадцати пятидесяти пяти находился у себя в кабинете вместе с директором «Экобанка» Виктором Сутько.

– К ним никто не входил?

– Никто… С двенадцати ноль-ноль до двенадцати сорока вел с ним радиопередачу в прямом эфире. До тринадцати ноль-ноль обедал в буфете, затем находился на заседании редколлегии телекомпании…

– Были еще какие-то встречи на чужой территории? – перебил девушку генерал Кожинов и предложил: – Пей кофе. Насколько помню, тебе без сахара.

– Спасибо, – Виктория подошла к столу, взяла чашку. – Других встреч не было. К шестнадцати часам Смоленцев приехал сюда для участия в совещании с руководителями средств массовой информации. У меня все.

Генерал Кожинов удовлетворенно кивнул: