Мальчишка. Сборник рассказов

Шок проходит быстро – все хотят есть. Однако есть это невозможно – можно лишь глотать. Если глотать быстро, то до наступления приступа кашля можно успеть проглотить пару-другую ложек. То есть, практически наесться. Оставшееся в желудке пространство рекомендуется залить водой.

Есть уху больно. Все плачут. Богатый стол щедро поливается слезами благодарности к уронившему перец. За давностью событий сейчас уже никто не помнит, кто именно это был, но все благодарны до сих пор. Миха благодарен отдельно – из медицинских соображений. Обычно у него всегда заложен нос, не помогла даже дорогостоящая операция, а тут проблема решилась парой глотков.

Вдоволь наплакавшись, с горящими желудками, матросы размещаются на отдых. Перец обладает чудесным свойством, отбивая все второстепенные желания. Вот и о женщинах сразу как-то позабыли. Не все: по рассказам очевидцев, одно спальное место пустовало до утра. Зато в лесу, как у классика – всю ночь стучал топор. Скорее всего, это Костян, который глушил зов природы испытанным методом, в наши дни запатентованным Челентано.

Утром все просыпаются от крика. Капитан ушел рыбачить на остров, а перебраться назад не смог – вода поднялась. Начинается спасательная операция.

В довершение истории о перце – Лиса больше в этих краях никто не видел. Скорее всего, Король тоже попробовал огненной ухи и теперь скрывается от злых людей в дремучих лесах.

Мальчишка

Детство\лето\любовь

Поначалу родители были против. Её родители, конечно. Особенно отец – высокий статный мужчина, чистых и строгих крестьянских кровей. Речь шла о чести дочери, а он собственноручно, можно сказать, кладёт её под жениха, да какого жениха – малолетку сопливого. Сам же отправит его к своей дочери, чтобы они там, не дай бог… Да еще к своим старикам в деревню. Нет, нет и нет!

Мама Нины Галина Ивановна, красивая женщина с такими же, как у Нины, голубыми глазами с черной каймой густых ресниц тоже поначалу сомневалась, а потом сама встала на сторону парня. Ведь специально из Москвы приехал! Сам деньги заработал. Чтобы только увидеть её, свою любовь. Ну и что, что 16 всего! Сам не влюблялся? Ничего плохого не случится: родители твои рядом будут.

Ну, ты что, мать, качал он головой, совсем? Ладно, чёрт с вами. Только когда дочь в подоле принесёт, мне не жалуйтесь. В конце концов, все разрешилось совсем удачно. В гости к Нине давно собиралась её подруга Ольга, только случая не было, а одну её не отпускали. Тем более, она уже была там, дорогу знает. А нам спокойнее, решили.

На следующее утро Леша с Ольгой были уже в пути. Ехали долго. Сначала нужно было почти два часа пилить на большом автобусе до районного центра. Там предстояла пересадка.

Лето было в самом разгаре. За окном мелькали желтые поля и зеленые массивы ельников и сосновых боров, белели легкими платьицами березки. Бледное ото сна, заспанное неумытое солнце бежало следом, выглядывая из-за деревьев, будто интересуясь: вы куда, куда, спрашиваю. Оля дремала, уронив голову набок, Лешка, не отрываясь, смотрел в окно.

В ожидании следующего автобуса около часа провели на берегу большого пруда. Ольга, стройная светловолосая девушка в ситцевом платье, сидела на шатком деревянном мостике, болтая загорелыми ногами в прозрачной прохладе воды и, улыбаясь, наблюдала, как Лешка, закатав штаны, отправлял в плаванье большие бревна старого сплавного леса, что тихо качались на воде у берега.

Солнце уже поднялось, солнечные зайчики вовсю резвились на воде, девушка жмурилась. Она смотрела на обнажённый Лешкин торс, напряжённые кубики живота, и ей становилось почему-то жарко. В животе появилось какое-то мучительное ноющее чувство. Догадавшись, она смутилась, и, устыдившись своих мыслей, резко вскочила и побежала в сторону автовокзала. Лешка, лишившись благодарных зрителей, удивленно посмотрел ей вслед.

Целый час почти еще тряслись они в тесном душном ПАЗике, повиснув на поручнях – свободных мест не было. Автобус был туго набит бабками, котомками, мешками, корзинками, хмурыми крестьянами с грубыми руками и шумной мелкой ребятней. Дорога пылила среди лесов и полей, автобус трясло. Ольгу тошнило, прикрыв глаза, она изо всех сил старалась не наваливаться на Алексея, но это плохо получалось. Лешка думал только о предстоящей встрече.

Нину он любил, наверное, с класса четвёртого. С тех самых пор, когда она только появилась в их школе. Скромная, незаметная, Нина сидела в последнем ряду, и Лешка мечтал только об одном – оказаться с ней за одной партой. Но это было невозможно, и Лешка страшно завидовал двоечнику Чернышеву, который, не понимая своего счастья, молча скатывал у соседки домашние задания.

Лешке очень хотелось прикоснуться к её соломенным волосам, но когда он, по примеру классных хулиганов, дернул её за косу, она неожиданно обиделась и посмотрела на него так, что он целую неделю сожалел о своём поступке. А когда несколько дней спустя подощел и попросил прощения, она удивилась: ты о чем? Ах, об этом! И засмеялась.

У неё были необыкновенные глаза цвета небесной лазури, и Лешка тонул в этих глазах, забывая обо всем на свете. Когда она смотрела на него насмешливо, склонив голову, у него сладко ныло в области сердца.

У него был соперник, и этим соперником был его друг Ларик, вечно расхристанный шалопай с нечесанной копной волос и чёрными веселыми глазами. Они все жили по соседству: Нина, Ларик и Лешка. Только Ларик жил ближе, и Лешка часто заставал друга у Нины. Ему было обидно, что Нина с ним разговаривает только в дверях, а Ларика пускает даже к себе в комнату. Хотя даже эти недолгие минуты в подъезде, когда Нина улыбнулась ему, глядя своими большими глазами, с лихвой компенсировали все его ревнивые страдания.

С Лариком они никогда не спорили по этому поводу, а отец Ларика, Юлий Семенович, поправляя у зеркала свою безупречную мефистофелевскую бородку опасной бритвой, пел им оперным голосом: «Сердце красавицы склонно к измене!» А однажды, улыбаясь, сказал: "Видели бы вы своих принцесс после сна – неумытых, непричесанных". На что мама Ларика, Софья Самуиловна, тётя Соня, не вынимая изо рта сигарету, хмыкнула: «Даже не заметят!»

Лешке нравилось у Ларика дома. Нравились родители, весёлые и какие-то бесшабашные – как дети. И совсем не строгие – не то, что Лешкина мама, вечно уставшая, с измученным лицом. Про отца лучше вообще не вспоминать. В те редкие дни, когда он не бывал пьян, он либо смотрел телевизор, либо спал на кушетке. С сыновьями – Лешкой и его старшим братом Славкой – он никогда не играл. Один раз только научил Лешку играть на гитаре вальс «Гибель Титаника». Ничего сложного – три аккорда!

При маме играть можно, но тихо, чтобы не мешать ей отдыхать. Она не любила гостей, и к Лешке друзья приходили очень редко. Дома скучно, и Лешка все свободное время проводил либо на улице, либо у Ларика дома.

У Ларика было можно практически все: играть, шуметь – если только бабушка не спит. А если у тёти Сони болит голова, она просто подойдёт и скажет: мальчики, тише, пожалуйста. Но ни за что не будет ругаться. Родители у Ларика классные: они часто принимают участие в играх, а ещё им можно сказать все честно. И даже про девчонок.

И ругались они только один раз. Из-за женщины какой-то. Тётя Соня плача, выкрикивала что-то тонким голосом, а Юлий Семёнович размахивал руками и театральным голосом громко выговаривал ей. Ларик, красный от стыда, тогда вытолкал Лешку за дверь.

Дома у них всегда был бардак, и это было только кстати: детям – Ларику и его младшей сестре Симе ничто не мешало играть. Лешка завидовал: у приятеля были аквариум, попугаи, а также полно детских пластинок и то, что приводило Лешку в настоящий восторг – целый шкаф детских книг. Тётя Соня охотно давала что-нибудь почитать. И вообще, с ней было интересно поговорить. Она была домохозяйкой, ходила с тростью, много курила и пила молотый кофе, который сама же и жарила. И с удовольствием занималась с детьми.

А еще у них было много разных вкусностей вроде щербета с орехами, и можно было пить сгущенку прямо из банки – только чтобы тётя Соня не видела. Лешка иногда целыми днями пропадал у друга, так что даже мама его один раз с обидой спросила: «Может, уже жить к ним пойдешь?».

Лешка ни разу не пытался поцеловать Нину. Робкое тыканье носом в щеку во время школьных дискотек – не в счет. Нина с удовольствием танцевала с ним, но ничего лишнего не позволяла. А он был счастлив уже просто оттого, что можно держать ее за руку и обнимать за талию.

Даже смешно: любить девчонку и ни разу не поцеловать. Другие уже не только поцелуями в то время занимались. Лешка много раз слышал эти истории, про то, как один парень заманил одну девчонку – ну, вы её знаете – в подвал и там такое с ней сделал, что она потом целый день плакала.

Про Нину тоже всякое говорили. Сочиняли, конечно. Из-за того что она не с ними дружит. Говорили, что её насиловал сам Вадька Поскотин. А потом она привыкла (девчонки, которые это попробуют, уже не могут обойтись без этого, точно вам говорю!) и сама уже к нему ходила. В эти слухи Лешка не верил. Не могло этого быть, никак. Как её Вадька в раздевалке зажимал, за грудь лапал – видел, а про остальное не верил.

Лешке стыдно про это вспоминать. Стыдно до мурашек. За трусость свою стыдно, хотя сколько прошло уже. Ведь он тогда рядом был: когда Поскотин её в раздевалке тискал. И ничего не предпринял: не ударил Вадьку, не защитил Нину. Струсил. Поскотина – первого хулинана в школе – все боялись, даже учителя, и он тоже боялся. Только блеял тихо: «Вадик, ну не надо, пожалуйста!»

Блин, вспомнить противно! Лешка даже глаза закрыл. Тогда ему еще Сашка Ленцов, тоже местный хулиган, предложил Вадьку подкараулить и надавать ему, но Лешка даже думать об этом боялся. Сашка нет, он был отчаянный. Лешке посочувствовал, потому что неожиданно для всех с ним дружить начал. С хлюпиком и маменькиным сынком. Лешке еще завуч тогда сказала: «Я тебе доверяла, пока ты с Ленцовым не связался». А Лешка и не связывался. Сашка просто жил в том же подъезде, что и Ларик, и часто с ним сталкивался.

Сашка оказался неплохим парнем, интересным и умным. У него был магнитофон и классные записи: Boney M, Smoky. А хулиганил он потому, что умнее своих сверстников был, и ему скучно было играть в индейцев и пластилиновых солдатиков, как все.

С ним Лешка и Ларик лазили на крышу и ходили по краю плиты, чтобы победить страх. Перебегали глубокий овраг по тонким трубам на высоте почти 10 метров. Было жутко и весело. Санька показал им тайную комнату в подвале со старым диваном, на котором они с Поскотиным портили девчонок. Затаив дыхание, слушали Санькины рассказы и смотрели порнографические карты.

Сашке можно было верить, он нравился девчонкам. Высокий, черноволосый, всегда улыбался и был уверен в себе на все 100%. Не то, что Лешка. Сашка мог подойти к девчонке и запросто обнять и даже потрогать везде, где хотел. Этого Лешка ну никак не мог постичь. И со взрослыми Сашка разговаривал на равных. Но не хамил, как Поскотин, а наоборот, был очень вежлив, но смотрел при этом так насмешливо, что мог запросто взбесить кого угодно – хоть завуча, хоть участкового милиционера.

Насчёт девчонок новый Лешкин друг был так же циничен, как и Поскотин, но не обзывал их последними словами, а просто давал понять, что слишком много о них знает, чтобы дружить с ними – как Лешка, например. Про Нину, кстати, ничего плохого не говорил, хотя Нина однажды сказала Лешке: будешь дружить с Ленцовым, ко мне не подходи. Несчастный Лешка поплелся к Сашке и честно сказал ему, почему он больше не может с ним дружить. Сашка поступил как настоящий друг: сказал, что все понимает. Но все-таки ты подумай, девчонки не стоят того.

Это все из-за Вадьки, из-за Поскотин, говорит. Давай устроим ему темную, а? Он не будет знать, кто его отделал. Нет, ответил Лешка, я не могу так. Ну давай, я подговорю, как будто ты его изобьешь. Понарошку – он поддастся. Чтобы у неё на глазах. Мне он не откажет. Нет, вздохнул Лешка, понарошку еще хуже.

За этими мыслями Лешка не заметил всего пути. От воспоминаний парня отвлекла Ольга. Она дергала его за рукав: выходим, наша. Вывалившись из душного автобуса, они оказались на пыльном перекрёстке. Здесь дорога раздваивалась. Большак убегал дальше в поля, а узкая грунтовка уходила влево в лес. …

«Заказник. Охраняемая территория. Охота запрещена», – прочёл Лешка на плакате, укрепленном на столбе рядом с дорогой. Плакат был старый и изображал медведя, так как его обычно рисуют на гербе области.

– Ну, всё, медведи нас съедят, – попытался пошутить Лешка, впервые обращая внимание на спутницу.

– Могут, – серьёзно ответила Оля. – Это медвежий заказник. Ну, что встал как вкопанный? Пошли!

Лешка оторопело посмотрел на плакат и побежал догонять девушку. Дорога петляла среди лесов, изредка выбегая на небольшие поля, чтобы снова исчезнуть в очередном бору. Солнце было в зените, припекало, над головой щебетали птицы, оглушительно пахло сухой травой и медом. На полянах стояли стоги сена, в воздухе порхали капустницы.

Лес то подступал вплотную к дороге, угрожающее взмахивая перед лицом большими лохматыми ветками, трогая за плечи, то отступал в стороны, давая простор большим полянам, то смыкался у них над головами кронами высоких сосен, то уступал место молодому ельнику.

Первое время Лешка настороженно вглядывался в лесную чащу, пытаясь угадать какое-то движение, но беззаботно щебетавшая спутница его отвлекла, и он позабыл про медведей. Чистая песочная дорожка так и манила за собой. Оля не смогла избежать искушения и скинула босоножки. Песок приятно холодил босые ноги.

Ольга шла быстро, почти бежала – Лешка с трудом успевал за ней. Только сейчас он, наконец, смог хорошенько рассмотреть подругу Нины. Высокая, стройная, с загорелыми ногами, Ольга была, пожалуй, даже красивее Нины. Только эта красота была какой-то другой, холоднее, что ли. Правильные черты, прямой рот. Строгие серые глаза смотрели на Лешку испытующе, как будто спрашивали: а ты не из таких? И все же при взгляде на ее открытые плечи и грудь Лешке становилось как-то не по себе.

Лешка переехал в Помосковье с матерью – та вышла замуж – когда закончил шестой класс. Но Нину он забыть не смог. Ни новый класс, ни новые знакомства не смогли заглушить в нем первые чувства. По окончании восьмого класса он решил, что нужно встретиться во что бы то ни стало. Устроился на местный завод – колотить поддоны. За месяц заработал сто рублей – при среднем окладе взрослого работника восемьдесят – и поехал в город своего детства. Лешка не видел Нину уже два года и очень волновался.

Внезапно Оля резко остановилась, и Лешка почти налетел на нее.

– Смотри, мишка был. Только что! – ничуть не испуганно, а даже восхищенно сказала девушка.

Она показывала на большую желтую лепешку, которая заметно дымилась. Лепешка была раздавлена отпечатком лапы. Сомневаться не приходилось: только что здесь был косолапый, и он – рядом.

Они стояли среди разнотравья на вершине косогора на развилке. Одна песчаная дорожка уходила влево, другая убегала под гору вправо. На ней и был след,

– Забыла, в какой стороне деревня, – задумчиво сказала Ольга. – Рядом уже должна быть.