Анти. Дело экстрасенсов

Я детально прорисовывал в уме того, в кого мне придется превратиться на время. Нельзя пропустить ни одной детали. Скажем, очень легкую небритость. Или морщину на лбу. Нет, две. Одна еле видная. Очки. Близорукость? Пожалуй… Да. Он – преподаватель. Начисто разочаровавшийся вдолбить в пустые головы школьников светлое, доброе и вечное, поскольку эти головы заняты совсем другим: как-бы побыстрее вырасти, свалить из этой до чертиков надоевшей школы, из этого надоевшего… Поселка! Да, сельский учитель. В городе по делам, по личным. Заметил объявление, в какой-то местной газетенке, и решил… Да, всё верно. Бойко Семен Иванович. Пятьдесят восемь. Может, помоложе?.. Нет. Жена, увы, умерла. Года два назад. Бойко… Ну, пусть Светлана Алексеевна. А поскольку наш преподаватель… Историк? Нет. Не то. Физкультуру или трудовое обучение отметаем, как и математику с физикой. Химия идет туда-же: я могу заговориться, а рассказывать о алхимии людям нет резона. Остается русский и литература. Надо стараться обходить тему, насколько возможно, но если что, я смогу сказать пару-тройку фраз о роли Достоевского в литературе, или о судьбе Болконского. Но не больше. Потому, что Семен Иванович занимается некогда любимой профессией чисто механически. И очень хочет дотянуться до души умершей супруги, чтобы… Извиниться, покаяться, сказать, как он ее любил и любит. И что хочет побыстрее соединиться с ней на небесах. Да. Да! Романтика+литература! Идеально! Бинго, Шати! С мужчинами не надо таких ухищрений, а вот женщины… Они поймут, потому, что это – их натура, их тема. Романтика. Любовь. У Лидии Бользен-Макаровой все мои мелкие огрехи и оговорки затмит именно ситуация, история сельского учителя, все еще тоскующего по жене. Она постарается помочь, к гадалке не ходи!.. Я сначала захихикал, потом – заржал в полный голос. Ага, не ходи к гадалке! Куда ты, Шати, по твоему, собираешься?

Создать фантома – дело пары минут, но фантомы глупы. Что в него вложил, то он и делает. И реагировать как человек на изменившиеся обстоятельства не в состоянии. А себя переделывать приходится гораздо дольше. Вода, огонь, неизменная структура зеркала… Зато после этого я становлюсь наблюдателем. Семен Иванович все делает сам. Сам идет, сам ищет адрес, сам разговаривает с ведуньей. Да, в рамках того, что я в него заложил. А я просто наблюдаю, и корректирую, если что-то пойдет не так. Это мое тело, но это тело преподавателя Бойко. Такой вот парадокс.

***

Бойко, отдуваясь, посмотрел вверх. Мало того, что дом целительницы находился на приличном расстоянии от остановки общественного транспорта, так теперь еще предстояло подниматься на восьмой этаж. Правда, когда он договаривался о встрече, гадалка ни слова не сказала о неисправном лифте, но мало-ли…Обратиться к экстрасенсу ему подсказала Альбина, математичка. И даже притащила откуда-то выкопанную дешевую местную газету, с рекламой на последней странице. Впрочем, Семен Иванович прекрасно понимал ее мотивы: с тех пор, как умерла Света, Альбина постоянно пыталась его «подцепить». Глядишь, после спиритического сеанса, или что там будет делать эта Бользен-Макарова, он оттает, начнет жить настоящим… Господи, все-таки фамилия прямо из романов века эдак девятнадцатого, Бользен-Макарова, ну прямо как княжна какая-то или герцогиня! Спрашивается, зачем? Написала бы в рекламе просто: Макарова. Нет, надо двойную фамилию, да еще и с намеком на Францию или Германию…Ребячество какое-то!..

Его поразила обстановка. Квартира была просторной, но явно съемной. И, кроме висящей на стене картины, написанной явно не Сальвадором Дали, изображающей пляски чертей вокруг костра, абсолютно ничто не говорило о том, что хозяйка занимается оккультными делами. Большой диван, журнальный столик, пара кресел, шкаф-купе, обои цвета слоновой кости с бежевым узором, пара горшков с цветами на подоконнике, и никакой мистики, никаких черных свечей, африканских масок ужасающего вида на стенах… Хозяйка тоже слегка шокировала. Тем, что усадив его на диван, села рядом, и сразу перешла к делу, причем отбросив любой мало-мальский этикет.

– Руку свою дай, я посмотрю, что там у тебя с линией судьбы.

Семен Иванович протянул левую ладонь. Лидия Бользен-Макарова, с такой фамилией, с такой претензией на высший свет, изъяснялась на уровне цыганки с рынка.

– Так. Ага. Вот, смотри! Видишь, вот эта линия расходится… Видишь?.. Вот. Надо было тебе лет на десять раньше ко мне прийти.

– И что бы случилось?

– Ну, ты бы знал, что тебя будет ждать разлука с любимой.

Она вдруг замерла. Бойко даже почувствовал, как у нее задрожали пальцы, держащие его ладонь.

– Что-то не так?

– Всё не так. – Лидия взглянула ему прямо в глаза, в упор. – Мне кажется, тебе лучше уйти. Прямо сейчас.

– Но…

– Может, ты решил, что я дура? Проваливай.

Я лихорадочно пытался понять, что происходит. Она не могла меня раскрыть. Это невозможно, это не получится ни у человека, ни у…

– Ты же почти нищий! Я не настолько тупа, чтобы провести сеанс, а потом остаться на бобах!

– Но я принес деньги…

– Деньги?! Ха, я же тебе сказала по телефону, сеанс стоит двадцать тысяч! А у тебя с собой только пять!

– Да вот же они… – Бойко полез в карман, вытащил оттуда потертый бумажник-раскладушку, раскрыл…

Зажим для денег удерживал одну единственную купюру в пять тысяч рублей. Та-ак…

Вот тебе и экстрасенсорика. Вот тебе и оккультизм… Я спрятал Семена Ивановича в подсознание, хотя пока оставался в его теле. Купил себе бутылку водки, и сидел теперь на кухне, раз за разом прокручивая всё, что происходило у Бользен-Макаровой. Вот мы с Бойко садимся на диван, вот она садится рядом, вот берет ладонь, вглядывается, левая рука пропадает из поля зрения… Ничего. Ни-че-го! Никакого прикосновения к карману с бумажником, даже намека на то, что в карман кто-то залез. Теоретически, из бумажника, из зажима, деньги вытащить можно. Но насколько должны быть ловкими пальцы! Ну и «целительница», ай да профессионал! Одной рукой держит ладонь, отвлекает внимание, заговаривает зубы… Нет, я ничего тогда не почувствовал. Всё внимание было сосредоточено на ней. Сфинкс с ними, с деньгами, но какова актриса! И ведь оставила одну купюру, не пожадничала, чтобы показать свои способности! А может, все-таки… Нет. Этого просто не может быть. Человек не мог увидеть меня в Семене Ивановиче. Люди о нас не знают. Полукровки могут о чем-то догадываться, но и им о нас неизвестно. Распознать может равный, и то – с трудом. Нескольких минут явно не хватит, надо очень пристально приглядываться, причем еще и третьим глазом. Необходимо настроиться на другого, а настройка занимает минут пятнадцать. Открыть глаз. Медленно, так, чтобы никто ничего не почувствовал. Хотя это как раз – секунды три-четыре. При условии, что ты настроен. Уже. Но настройки быть не могло, Лидия держала мою руку от силы минуту-две.

Я налил себе рюмку, и опрокинул ее в рот. Потом еще. Потом…

– Развлекаешься? А работать за тебя кто должен, Пушкин Александр Сергеевич? – Вельз вышел из ванной. Хорошо, что я еще не успел поднести водку ко рту, а то бы поперхнулся. Интересно, как это понимать?! Вельз, в нарушение всех законов, явился ко мне, не предупредив.

– Извини. У меня послание от Жакоба. Приказано из рук в руки, и никак иначе. Хотел сообщить о визите, но закрутился…

Жакоб, один из старейших. Стратег. До конца цикла ему остался год или два. И он, вот так запросто, вспомнил про меня? Хм…

Вельз взял с полки чашку, налил туда грамм сто пятьдесят, и выпил.

– Вот. – Он повел рукой над столом, и на столешницу плавно опустился лист пергамента. Чистый.

Знаем мы эти штучки! Я щелкнул пальцами, и приложил к пергаменту ладонь. Отпечатки пальцев, проверка сути, скрытой за телесной оболочкой, отличное средство для сокрытия от любопытных глаз личного послания. А вот потом я отложил по прежнему чистый лист в сторону. Проявлю, и прочитаю, когда Вельз соблаговолит убраться восвояси.

– Ты не поверишь, но очередная ведьма-экстрасенс сумела выудить у меня из кармана пятнадцать тысяч.

– Она тебе погадала? – Вельз деловито потянулся к бутылке, но я успел раньше, и переставил ее поближе к себе.

– Она разглядывала линии судьбы на ладони, и настолько умело залезла в карман, что я ничего не почувствовал. Только что прокручивал ситуацию, и все равно не заметил, как она сумела это сделать.

– Не обеднеешь, думаю. Кстати, я договорился. Послезавтра твоего Селиванова заметут в каталажку. И у тебя будет четыре часа. С тринадцати ноль ноль до семнадцати. Крути своему коту хвост, только о времени не забывай. Сколько там у тебя ещё контактов осталось проверить?

– Два. Горюнова Елизавета, шестьдесят семь лет, потомственная знахарка с родословной от царя Гороха, и целительница Анна-Мария Леруа.

– Все-таки странные они существа, люди… – Вельз схватил-таки бутылку, и разлил водку. – Ни фантазии, ни полета мысли. Брать себе псевдонимом вывеску магазина, каково, а? Впрочем, думаю, тебе будет с ней проще. Людей, не имеющих полета воображения, даже ты легко раскусишь. Кстати, вчера в городе исполнилось два пророчества. Из тех, о которых я тебе говорил. Постарайся побыстрее вычислить, кто из наших дорогих экстрасенсов причастен к этому.

– И что произошло?

– Некий Липунов Федор, предупрежденный нашим таинственным медиумом, что у него сгорит квартира, сгорел вместе с ней. Он специально никуда не пошел, хотел изменить предсказание. Хотя по хорошему ему следовало просто забрать всё ценное, и уйти к родственникам. А он, устав ждать, просто перебрал спиртного, закурил на диване, уснул, и… Сам понимаешь, не случись предсказания, он просто лишился бы жилплощади. Костина Татьяна получила предсказание, что встретит любовь всей своей жизни, в определенное время, в банке, и тут-же потеряет навсегда. Женщина замужем, дети… Но вот пойди пойми их, женщин-то… Короче, пошла она в банк, ну, ты же в курсе, что вчера там была заварушка? Что?! Ты не знал? Ты вообще, Шати, хоть чем-то интересуешься о том месте, где живешь? В общем, она увидела идеального для нее мужика. Там, в банке. Вроде, он с ней заговорил, слово за слово… А тут влетает опергруппа. Мужик, оказывается, в розыске был, и давно. Вычислили его. Он ее хвать, и в заложники… Прикрылся ею. Его пристрелили, но пуля и ее задела. Теперь она в больнице, сильный нервный срыв у нее.

***

Без пяти час я стоял перед Дверью. Слева и справа от Двери горели две свечи, в руках я держал лист бумаги, с начерченным от руки планом той части квартиры Петра, которую видел во время визита. Я готовился шагнуть прямо туда. Мысленно нарисовал дом, обстановку квартиры, и начал понемногу менять реальность. Когда возникло ощущение, что напротив находится не зеркало, а жилище экстрасенса, я собрал волю в кулак, и отдал короткий приказ. Зеркальная поверхность потемнела, от центра к краям разбежались круги, как от упавшего в воду камня, и я сделал шаг вперед.

Когда ты переходишь в пределах наших оазисов, это не требует почти никаких усилий. Собрался, шагнул, прошел, и всё. Переход из оазиса к людям дается чуть тяжелее: разные физические законы, у нас они немного другие. А вот работать с Дверью тут гораздо тяжелее. В общем, я почувствовал, что по спине стекают капли пота. Но главное было сделано, а теперь – за работу.

Прихожая ничего нового в себе не таила. Как и ванная с туалетом. Стандартный набор холостяка на полочке: зубная щетка, паста, баллончик с пеной для бритья, одноразовые станки, крем после бритья. Единственный флакон с шампунем. Мыло. Зеркало над раковиной хранило на себе пятна, видимо от той-же пены. Петр явно жил так, как и положено, не особо заморачиваясь чистотой жилища. Скорее всего, когда было настроение, пылесосил. Возможно, даже иногда мыл полы: в ванной на полу стояло ведро с висящей на нем тряпкой, в углу виднелась швабра-лентяйка.

Кухня тоже не блистала чистотой, в раковине ждали своего часа две немытые тарелки и кружка.Я проверил кухонные шкафы. Ничего. Правда, на полочках в изобилии лежали полиэтиленовые пакеты, набитые разными сухими травами. В гостинной, где Селиванов принимал клиентов, все оставалось по прежнему. Старый сервант, за стеклом которого виднелся чайный сервиз, в окружении десятка разномастных рюмок и бокалов, два кресла, больше напоминавшие складные дачные стульчики, но с мягким сиденьем и спинкой, книжный шкаф, половина книг – разномастная художественная литература, от Толстого до Донцовой, половина – по религии и эзотерике. Книги явно читались и перечитывались: корешки были надорваны, да и пыли на полках почти не было. Диван, скорее – тахта. Икона в углу, конечно, была на месте.

Я прошел в другую комнату. Вполне ожидаемо она оказалась спальней. Незастеленная кровать, шкаф для одежды, тумбочка у изголовья кровати, на которой стоит ноутбук. Петр, видимо, абсолютно не боялся, что в его квартиру кто-то проникнет. Компьютер он оставил включенным, с открытым браузером, в котором стоял на паузе какой-то фильм. О, да наш экс-священнослужитель увлекается весьма пикантными фильмами! Я с усмешкой свернул ненужную мне «Оперу», вместе со сценой группового секса. Впрочем, его право, я тут не за этим. В отличие от квартиры, ноутбук Петр содержал в порядке. На рабочем столе сразу обнаружилась папка с подписью «клиенты». Вот и хорошо, вот и славно. С клиентурой у Селиванова было не очень. Судя по записям, иногда в месяц он принимал одного-двух, иногда трех клиентов. В основном – женщин.

Экселевская табличка заполнялась по стандарту: дата, фамилия, имя, отчество, телефон, проблема клиента, отчет о действиях самого экстрасенса. Потом – сумма, полученная за работу, и, последняя глава, примечания. Егорова Марина Ивановна обнаружилась почти сразу. Двадцать один год. Жалоба на головную боль. В примечаниях, большими буквами Петр напечатал: "АУРА! ЕЕ НЕТ!! ОНА КАК ДУБНИЦКИЙ!!! " Ну, по какому-то "Дубницкому" Вельз мне уже все объяснил. Номер я списал на бумажку. Незачем засорять память своего телефона ненужными вещами. Развернул браузер, еще раз осмотрел комнату… И тут до меня дошло. Главное, зачем я проник в квартиру экстрасенса, выполнить не получится. Кота тут нет. Где это чертово животное, я понятия не имел, но в квартире его не наблюдается. Не мог-же Селиванов утащить его с собой, куда он там собирался? Я выругался. На кухне не было миски для животного, а в ванной и туалете отсутствовал лоток. Не было характерного для кошек запаха. Что происходит, черт побери?!

Глава 3.

Жакоб в своем послании был прост и прям. Ты, Шати, в курсе, что я совсем скоро завершаю цикл. Так вот. Мне не хотелось бы возродиться среди наших антагонистов, и такая возможность имеется. Ты должен не позднее, чем через год, жениться. В этом случае мой шанс на возрождение тут составит около восьмидесяти процентов, если исходить из данных о завершении цикла как у нас, так и у антиков. Не затягивай, прошу тебя. Согласись, лучше работать на одной стороне, чем на разных. С уважением, Стратег Жакоб.

Как же меня это бесит, кто-бы знал! Ну зачем вы все пытаетесь навязать мне эту чертову свадьбу! Я еще молод, а семья – это ответственность. Даже за супругу, не говоря уже о детях, когда они появятся. Это куча ограничений, это ограничение твоей свободы рамками, это… В конце концов, среди людей есть множество славных девчонок, готовых весело провести время в моей компании, и что, лишать их теперь такой возможности? А может я вообще хочу, чтобы у меня были дети-полукровки, а не маленький Жакоб! Занят я. Занят! Мне бы с котом разобраться, мне не до баб сейчас!..

Значит так. То, что я был на сеансе у Селиванова Петра – факт. То, что при этом присутствовал серый котяра, которого Селиванов называл Шкет, и то, что кот лежал у меня на коленях – тоже факт. Как и то, что в квартире экстрасенса больше нет никаких признаков проживания кота. Ладно, допустим, что Шкет в квартире не гадит, ходит на улицу, поэтому лотка я не обнаружил. А ест он тоже не дома, а в ресторане?! И воду не пьет? Пусть кот и не длинношерстный, но шерсть все равно теряет, а я не заметил ни шерстинки! Да, у Петра не прибрано, да, пыль, а в спальне еще и носки на полу валяются… Но шерсти – нет. Так просто не бывает, но – есть.

Почувствовав, что сейчас совсем сломаю себе голову, я решил переключиться на задачу попроще. И набрал номер, указанный в досье Горюновой. Откликнулся молодой женский голос.

– Да?