Портреты в романе «Мастер и Маргарита». Анализ романа М.А. Булгакова

Незнакомство мастера с Михаилом Александровичем, показанное в первом эпизоде, вступает в противоречие с последующим отрывком. В нем ночной гость показывает Бездомному, что знает о существовании такого редактора Берлиоза и даже осведомлен, хоть и со слов, о его начитанности и хитрости.

В третьем эпизоде мастер поведает поэту, что после личного разговора с редактором редколлегия после совещания отклонила публикацию романа о Понтии Пилате. Причем в секретарше, сообщившей это известие мастеру, Бездомный признал сотрудницу Берлиоза. Следовательно, Берлиоз как редактор принял участие в решении об отказе в публикации романа. Однако, мастер не радуется его гибели под колесами трамвая, а сожалеет, что подобной участи избежали сотрудники редколлегии Латунский или Лаврович.

Снова возвращаемся к первому эпизоду. Итак, мастер не только по слухам знал о редакторе Берлиозе, но и имел личную встречу с ним. Тем не менее, мастер не только не жаждет крови Михаила Александровича за отказ о публикации романа, но даже ничем не выдает, что и по слухам и лично знаком с Берлиозом. Это и называется противоречием.

Эпизод второй – начитанный и очень хитрый

В нем мастер показывает Бездомному, что ранее слышал о таком редакторе, как Берлиоз и его качествах.

«– Лишь только вы начали его описывать, – продолжал гость, – я уже стал догадываться, с кем вы вчера имели удовольствие беседовать. И, право, я удивляюсь Берлиозу! Ну вы, конечно, человек девственный, – тут гость опять извинился, – но тот, сколько я о нем слышал, все-таки хоть что-то читал! <…>

– <…> А Берлиоз, повторяю, меня поражает. Он человек не только начитанный, но и очень хитрый. Хотя в защиту его я должен сказать, что, конечно, Воланд может запорошить глаза и человеку похитрее».

Итак, редактор представлялся ночному гостю начитанным и очень хитрым. И если вывод о начитанности Берлиоза мастер мог сделать из рассказа Бездомного, то о том что редактор очень хитрый поэт ничего не сообщал. Эта деталь подтверждает мысль, что мастер еще до встречи с Бездомным в психиатрической клинике был наслышан о Берлиозе.

Начитанность редактора имеет подтверждение в романе. Так, в главе 1-й Михаил Александрович показывал, что хорошо знает труды древних историков и мифологии разных народов: египтян, финикийцев, шумеров и аккадцев, ацтеков.

Хитрость Берлиоза показана в главе 13-й, когда редактор не стал сразу отказывать в публикации, а сослался на необходимость рассмотрения этого вопроса на редакционной коллегии. Спустя две недели, мастер получил вежливый ответ. В нем не содержалось отрицательного отзыва на роман о Понтии Пилате, а отказ был объяснен «объективными обстоятельствами»: «редакция обеспечена материалами на два года вперед и что поэтому вопрос о напечатании моего романа <…> отпадает».

Итак, заочная информация о редакторе подтвердилась для мастера на практике: как со слов Бездомного, так и из личного опыта автора романа. Следовательно, Берлиоз уже не мог быть безликим редактором, с которым единожды мастер столкнулся и про которого до этого момента ничего не знал. Поэтому-то и странно, что в первом эпизоде мастер уточняет «этот Берлиоз». И также получается противоречие со следующим третьим эпизодом, когда при личной встрече мастер не осознал, что редактор – это и есть тот самый Берлиоз, о котором мастер что-то слышал. Но зато фамилии его сотрудников, впервые услышанные, врезались в его память.

Эпизод третий – редактор

В отрывке, который будет ниже приведен, ничего не указывает, что мастер хотя бы заочно был знаком с Берлиозом. Ни разу Михаил Александрович не называется ни по имени-отчеству, ни по фамилии, только дважды редактором и девять раз безличным местоимением он.

«– Я впервые попал в мир литературы, но теперь, когда уже все кончилось и гибель моя налицо, вспоминаю о нем с ужасом! – торжественно прошептал мастер и поднял руку. – Да, он чрезвычайно поразил меня, ах, как поразил!

– Кто? – чуть слышно шепнул Иван, опасаясь перебивать взволнованного рассказчика.

– Да редактор, я же говорю, редактор. Да, так он прочитал. Он смотрел на меня так, как будто у меня щека была раздута флюсом, как-то косился в угол и даже сконфуженно хихикнул. Он без нужды мял манускрипт и крякал. Вопросы, которые он мне задавал, показались мне сумасшедшими. <…>

Наконец, он мне надоел, и я спросил его напрямик, будет ли он печатать роман или не будет.

Тут он засуетился, начал что-то мямлить и заявил, что самолично решить этот вопрос он не может, что с моим произведением должны ознакомиться другие члены редакционной коллегии, именно критики Латунский и Ариман и литератор Мстислав Лаврович. Он просил меня прийти через две недели».

Итак, в третьем эпизоде мастер показывает, как внезапно забывает и фамилию редактора, и что он Берлиоза хотя бы заочно уже знал и рассказывает о нем поэту Бездомному как о впервые встреченном и потому безымянном редакторе. Но зато с первого раза мастер запомнил фамилии членов редколлегии ранее ему неизвестных.

Можно было бы такие резкие изменения во взглядах на редактора Берлиоза объяснить душевным расстройством мастера. Ведь не просто так его в качестве пациента оставил профессор Стравинский в клинике.

Сознание и память

В главе 13-й мастер показывает, что у него действительно присутствуют проблемы с психикой и в то же время он подвержен естественному процессу забывания.

Булгаков четко показал у мастера расстройство сознания, для которого характерна бессвязность, т.е. нарушение внутренней логики при повествовании.

«– И я вышел в жизнь, держа его в руках, и тогда моя жизнь кончилась, – прошептал мастер и поник головой, и долго качалась печальная черная шапочка с желтой буквой «М». Он повел дальше свой рассказ, но тот стал несколько бессвязен. Можно было понять только одно, что тогда с гостем Ивана случилась какая-то катастрофа. <…>

Рассказ Иванова гостя становился все путанее, все более наполнялся какими-то недомолвками. Он говорил что-то про косой дождь, и отчаяние в подвальном приюте, о том, что ходил куда-то еще. Шепотом вскрикивал, что он ее, которая толкала его на борьбу, ничуть не винит, о нет, не винит!»

Сцене демонстрации расстройства психики предшествует эпизод, когда мастер вспоминает имя бывшей жены. В нем показывается реально существующая у многих картина, когда имя человека со временем забывается, но его образ в памяти при этом сохраняется.

«Она-то, впрочем, утверждала впоследствии, что это не так, что любили мы, конечно, друг друга давным-давно, не зная друг друга, никогда не видя, и что она жила с другим человеком, и я там тогда… с этой, как ее…

– С кем? – спросил Бездомный.

– С этой… ну… этой, ну… – ответил гость и защелкал пальцами.

– Вы были женаты?

– Ну да, вот же я и щелкаю… на этой… Вареньке, Манечке… нет, Вареньке… еще платье полосатое… музей… впрочем, я не помню».

Таким образом, в этом эпизоде мастер показывает естественное явление: знал – забыл – старается вспомнить. Причем речь ночного гостя в этот момент связная, в ней не видно признаков душевного расстройства. А вот в случае с Берлиозом представлена совершенно иная последовательность: не знал – знаю, слышал – не узнал при встрече и даже после подсказки не вспомнил, что знал когда-то.

Поэтому-то случай с Берлиозом будет отличаться от естественного забывания в памяти или психического расстройства. Для первого процесса не характерна волнообразность: не знал – знаю, слышал – не узнал при встрече и даже после подсказки не вспомнил, что знал когда-то. Для второго процесса не характерна последовательность и логичность. Три эпизода с Берлиозом располагались бы в произвольном порядке, а не друг за другом.

Теория сообщает и практика подтверждает, что проблемы с сознанием и памятью могут быть друг с другом не связаны. Человек, будучи в здравом уме, может иметь забывчивость, например, из-за старости. Пациенты же страдающие расстройством психики демонстрируют бессвязность или противоречивость в речи, но обладают при этом достаточной памятью, чтобы в промежутках между сезонными обострениями работать или учиться. А в последнем случае без способности запоминать новый материал и сохранять в памяти старый нельзя успешно переходить с курса на курс.

Таким образом, в главе 13-й («Явление героя») видно противоречивое изображение отношения мастера к личности Берлиоза. Сначала мастер показывает поэту Бездомному, что впервые слышит о редакторе, затем демонстрирует свое знание личности Михаила Александровича, пусть и по слухам. Наконец, мастер вдруг начисто забывает, что он показывал знание качеств Берлиоза и даже запамятовал, как зовут редактора толстого художественного журнала, зато демонстрирует, что запомнил с первого раза фамилии сотрудников, названных «безымянным» редактором.

Кручу, верчу – обмануть хочу

Можно предположить, что такая забывчивость мастера применена Булгаковым, чтобы сознательно перенести акцент в виновности с Берлиоза на Латунского, с редактора на его сотрудника. Отводя взгляд читателя от Михаила Александровича, сосредотачивать его на критике Латунском. Такие примеры присутствуют в романе. Мастер провозглашает себя учителем Ивана Бездомного, а настоящий учитель остается в тени. Левий Матвей провозглашает себя учеником Иешуа Га-Ноцри. Мастер и Маргарита винят Латунского, но, скорее всего, кампанию критики против романа организовал «очень хитрый» Берлиоз.

Из беседы редактора с поэтом на Патриарших прудах видно, что Михаил Александрович сторонник взглядов на Иисуса как на мифическую фигуру и с этой позиции критиковал поэта, который представил Христа в поэме как живого.

«<…> Иисус в его изображении получился ну совершенно как живой, хотя и не привлекающий к себе персонаж. Берлиоз же хотел доказать поэту, что главное не в том, каков был Иисус, плох ли, хорош ли, а в том, что Иисуса-то этого, как личности, вовсе не существовало на свете и что все рассказы о нем – простые выдумки, самый обыкновенный миф».

В романе о Понтии Пилате мастер, как и Бездомный, представил Иисуса личностью, жившей много лет назад. Поэтому понятно, почему редактор отрицательно оценил, представленное мастером произведение и мог сподвигнуть своих сотрудников на критические публикации (Ариман «Враг под крылом редактора», Латунский «Воинствующий старообрядец», Лаврович о Пилатчине и богомазе) в газетах. Кроме того, возможно, что Берлиоз тоже приложил руку к критике романа. По сообщению мастера редактор очень хитрый, поэтому Берлиоз мог написать статью под инициалами «Н. Э.», а не своей фамилией.

Таким образом, в главе 13-й в моментах, когда мастер упоминает Берлиоза, перед нами предстает или противоречие или сознательный писательский прием перенесения акцентов. Пока же мы склоняемся в пользу первого варианта.

Справедливость наказания

Михаил Александрович в рамках романа совершил два «преступления».

О первом рассказывается в главе 13-й («Явление героя»). Как редактор толстого художественного журнала отклонил публикацию романа мастера о Понтии Пилате. Основанием отказа послужило его убеждение, что «Берлиоз же хотел доказать поэту, что главное не в том, каков был Иисус, плох ли, хорош ли, а в том, что Иисуса-то этого, как личности, вовсе не существовало на свете и что все рассказы о нем – простые выдумки, самый обыкновенный миф». А мастер совершил ту же ошибку, что позже сделает поэт Иван Бездомный. «<…> Иисус в его изображении получился ну совершенно как живой, хотя и не привлекающий к себе персонаж». И у мастера в романе Иешуа Га-Ноцри тоже был изображен живым человеком, а никаким не мифом.

Второе «преступление» описано в главе 3-й («Седьмое доказательство») и заключалось в том, что Берлиоз был последователен в своих взглядах и «доказательство» Воланда как свидетельство очевидца Михаила Александровича не убедило.

«– Ваш рассказ чрезвычайно интересен, профессор, хотя он и совершенно не совпадает с евангельскими рассказами».

Тогда черный маг представил «седьмое доказательство» существования бога, а заодно и дьявола. Изобразив сумасшествие, Воланд подтолкнул Берлиоза к действию, закончившемуся для Михаила Александровича гибелью под колесами трамвая.

«– А я только что сию минуту приехал в Москву, – растерянно ответил профессор, и тут только приятели догадались заглянуть ему как следует в глаза и убедились в том, что левый, зеленый, у него совершенно безумен, а правый – пуст, черен и мертв.

«Вот тебе все и объяснилось! – подумал Берлиоз в смятении, – приехал сумасшедший немец или только что спятил на Патриарших. Вот так история!» <…>

План Берлиоза следует признать правильным: нужно было добежать до ближайшего телефона-автомата и сообщить в бюро иностранцев о том, что вот, мол, приезжий из-за границы консультант сидит на Патриарших прудах в состоянии явно ненормальном. Так вот, необходимо принять меры, а то получается какая-то неприятная чепуха».

Таким образом, отказ в публикации романа мастера и неверие в бога и дьявола являются достаточными основаниями для смерти? С гибелью Берлиоза справедливость восстановлена? Если да, то она должна быть кровожадной богиней, для умиротворения которой без человеческой жертвы не обойтись.

Получается, что оба литератора, Берлиоз и Бездомный, пострадали за свои атеистические убеждения. Подобные взгляды преследовались раньше в Российской империи. В «Уложении о наказаниях уголовных и исправительных» от 15 августа 1845 года за выход из православия была предусмотрена ответственность в виде каторги сроком от восьми до десяти лет. Учитывая последствия для редактора, за такое спустя сто лет, каторга представляется еще гуманным наказанием по сравнению со смертной казнью. А помещение за взгляды в психиатрическую лечебницу будут практиковать в СССР спустя тридцать лет. Поэтому наказание литераторов нельзя назвать ни соразмерным их «преступлениям», ни тем более справедливым. Согласно определению, произведенное «наказание» Михаила Берлиоза и Ивана Бездомного за атеизм и одобрение такой им кары со стороны читателей и литературоведов будет проявлением открытого мракобесия8.

«…цепочку событие-событие можно трактовать не как причина-следствие, а как предлог-действие, где действие является ответом не на предлог, а на ряд событий, где предлог – далеко не самый значимый. Он предлог и есть». (RhiSh)

Хорошо, давайте согласимся, что атеизм литераторов был только предлогом для «наказания» со стороны Воланда.

Тогда Берлиоз мог быть «покаран», лишь за отказ от публикации романа мастера о Понтии Пилате в толстом литературном журнале, редактором которого Михаил Александрович являлся. Получается, что смертная казнь Берлиозу будет «справедливой» за отказ от публикации. А не чрезмерное ли «наказание»? Даже если редактор неправ и роман замечателен, он сам определяет направление журнала (редакционную политику) и не обязан публиковать все, что ему присылают. Да, это может быть огорчительно для авторов, но у каждого редактора есть такое право. Утверждая иное, мы отказываем любому руководителю художественного журнала в свободе выбора и принятии решения, даже если оно и ошибочное.

А что «инкриминируем» Бездомному – дерзость или попытку задержать Воланда? Получается, что достаточно надерзить или попытаться задержать подозреваемого в правонарушении, чтобы справедливым наказанием стало считаться попадание в психиатрическую клинику? Именно не чрезмерным, а вот максимально справедливым и заслуженным?

Антипод в романе

Антипод (др.-греч. ἀντίπους, мн. число ἀντίποδες – противоположные, противостоящие, букв. «противостоящие»; от ἀντι- – против + πούς – нога) – человек, противоположный кому-нибудь по убеждениям, свойствам, вкусам; антиподы – парная альтернатива, пара противоположных, противолежащих объектов.

Нам представляется, что антиподом Михаила Александровича Берлиоза будет первосвященник Иудеи Иосиф Каифа. Он не двойник, а именно антипод. Эту противоположность мы наблюдаем при сравнении многих деталей их биографий в романе.

Никаких общих черт персонажи не имеют. Зато герои являлись яркими антиподами друг другу.

Главной противоположностью Иосифа Каифы и Михаила Берлиоза будут последствия их оценки Иисуса Христа и Иешуа Га-Ноцри.

Вар-равван и Иешуа Га-Ноцри были схвачены местными властями. Тем не менее, Иосифу Каифе первый представлялся менее опасным, хотя и убил одного стражника при задержании, чем бродячий философ с его проповедями, что все люди добрые. Поэтому первосвященник настоял в разговоре с прокуратором, чтобы в честь иудейского праздника пасхи освободили Вар-раввана, а Иешуа Га-Ноцри казнили. И в тот же день бродячего философа казнили на Лысой горе за Ершалаимом.

Редактор толстого художественного журнала Михаил Александрович Берлиоз заказал поэту Ивану Бездомному большую антирелигиозную поэму. Вот только взгляды редактора и поэта на фигуру Христа разошлись. Михаил Берлиоз полагал, что Иисуса вообще никогда не было на свете как человека, он всего лишь миф. А Иван Бездомный изобразил Иисуса как живого, только с отрицательной стороны. Если бы в беседу литераторов не вмешался Воланд, то поэту пришлось бы переделывать поэму. Но профессор черной магии вмешался и представил Ивану Бездомному два доказательства, что поэт был прав – Иисус как человек существовал в древности. Вторым доказательством стала трагическая смерть редактора. Благодаря ей поэт еще больше утвердился во взгляде на Иисус как на человека, Иешуа Га-Ноцри, казненного двенадцать тысяч лун назад.

И, конечно же, не только по внешнему виду, но и по характеру персонажи будут антиподами друг другу. Решительный и прямой первосвященник будет противоположностью осторожному и учтивому редактору.

«Каифа прямо в глаза посмотрел Пилату и сказал тихим, но твердым голосом…» (Глава 2 «Понтий Пилат»)

«– Взять бы этого Канта, да за такие доказательства года на три в Соловки! – совершенно неожиданно бухнул Иван Николаевич.

– Иван! – сконфузившись, шепнул Берлиоз».

„«Какая-то нелепая постановка вопроса…» – помыслил Берлиоз и возразил:“ (Глава 1 «Никогда не разговаривайте с неизвестными»)

Общая черта

Как уже было указано, Михаил Александрович Берлиоз отличался осторожностью, что подтверждали повествователь и Степан Лиходеев. Эта черта будет общей у него с домоуправом Никанором Босым, который тоже проявлял осторожность. В остальном эти два персонажа будут сильно отличаться друг от друга. Например, редактор вежлив, а домоуправ груб. У Михаила Александровича высокий тенор, а Никанор Иванович хрипел. Берлиоз по факту холост, а Босой женат.

М.А.Берлиоз

«Берлиоз <…>, подбежал к турникету и взялся за него рукой. Повернув его, он уже собирался шагнуть на рельсы, как в лицо ему брызнул красный и белый свет: загорелась в стеклянном ящике надпись «Берегись трамвая!». <…>

Осторожный Берлиоз, хоть и стоял безопасно, решил вернуться за рогатку…» (Глава 3 «Седьмое доказательство»)

При встрече с мастером осенью прошлого назад Михаил Александрович Берлиоз9 тоже проявлял осторожность в разговоре с неизвестным доселе автором романа.

«Он смотрел на меня так, как будто у меня щека была раздута флюсом, как-то косился в угол и даже сконфуженно хихикнул. Он без нужды мял манускрипт и крякал. <…>

…он засуетился, начал что-то мямлить и заявил, что самолично решить этот вопрос он не может, что с моим произведением должны ознакомиться другие члены редакционной коллегии…»

И в последовавшей серии критических статей на публикацию отрывка романа в газете можно предположить, что Берлиоз был, во-первых, последним и, во-вторых, скрылся под буквами «Н. Э.». Предположить это можно исходя из того, что авторами критических статей были как раз члены редакционной коллегии (Ариман, Лаврович, Латунский) толстого художественного журнала, который возглавлял Берлиоз.

Михаил Александрович Берлиоз был настолько осторожен, что допускал панибратство со стороны, хоть и известного, но еще молодого и малообразованного поэта Бездомного.

«– Вот что, Миша, – зашептал поэт, оттащив Берлиоза в сторону…» (Глава 1 «Никогда не разговаривайте с неизвестными»)

«Тут все увидели, что это – никакое не привидение, а Иван Николаевич Бездомный – известнейший поэт». (Глава 5 «Было дело в Грибоедове»)

На осторожность и законопослушност Михаила Александровича Берлиоза указывал и Степан Лиходеев, сосед по квартире.

«То есть кому хотите сказать, что Берлиоз что-то натворил, – не поверит, ей-ей, не поверит!» (Глава 7 «Нехорошая квартирка»)

Н.И.Босой

«Ввиду того, что господин Воланд нипочем не желает жить в гостинице, а жить он привык просторно, то вот не сдаст ли жилтоварищество на недельку, пока будут продолжаться гастроли Воланда в Москве, ему всю квартирку, то есть и комнаты покойного? <…>

Но деловой и осторожный Никанор Иванович заявил, что ему, прежде всего, придется увязать этот вопрос с интуристским бюро. <…>

Оказалось, что там уже знают о намерении господина Воланда жить в частной квартире Лиходеева и против этого ничуть не возражают». (Глава 9 «Коровьевские штуки»)