Точка бифуркации

– Предлагал бы, если бы не был уверен, что вы никогда на это не пойдете, – со скорбным выражением лица ответил Ито.

– Тогда что?

– Было бы неплохо, если бы вы еще раз подтвердили неизменность вашего курса на невмешательство в дела Кореи и той части Китая, что находится вне зоны железной дороги. Это может несколько ослабить позиции сторонников войны.

С одной стороны, подумал я, еще раз подтвердить мне нетрудно. Но кто это сказал – «назревшую войну нельзя предотвратить, ее можно только отсрочить к выгоде противника»? Кажется, Макиавелли, а ведь это был умный мужик, так что не будем пороть горячку.

– Я обязательно обдумаю все то, что имел честь сегодня услышать от вас, – кивнул я.

На этом наша беседа с экс-премьером была завершена.

Перед самым ужином мне принесли расшифрованную радиограмму из Гатчины. Она состояла из трех частей – за подписями Риты, Рогачева и Столыпина.

Жена сообщала, что имела беседу с маман, которая собиралась выступить с инициативой о смягчении участи только что арестованного за оскорбительные потусторонние выходки Папюса. Вообще-то таких желающих и без нее было достаточно, но вдовствующая императрица посчитала, что такой образ действий поднимет ее акции в глазах Ротшильдов, а это будет неплохо. Рита писала, что посчитала инициативу вполне уместной и от моего имени одобрила ее. А потом супруга уточнила, что, как ей кажется, моей матери было глубоко начхать как на Папюса, так и на Ротшильдов, а интересовало ее – насколько широкими полномочиями сейчас обладает она, Рита.

Самым коротким был пакет от Столыпина. Он писал, что подготовка к подписанию договора с Францией о дружбе и торговле идет штатно, но Витте, отвечающий за его часть, связанную с пошлинами, в рамках своих полномочий слегка изменил три статьи в нем. Причем в чью пользу – пока неясно.

Это вам, Петр Аркадьевич, неясно, а вот у Миши Рогачева никаких сомнений нет, подумал я, приступая к чтению третьего пакета. Поправки небольшие, но в случае вступления России в войну условия погашения кредитов могут измениться. А могут и нет, это уж как французы решат.

Михаил писал, что сейчас он пытается выяснить – сколько же и конкретно с кого Витте взял за такую коррекцию. Но волноваться нет повода, ибо техническую подготовку документов осуществлял Алексей Дмитриевич Оболенский. Он, взяв пример со своего шефа, переставил в документах несколько запятых, убрал один предлог, добавил два и в двух местах заменил «и» на «или». И теперь право изменять условия погашения, если присмотреться, теоретически появлялось не только у Франции, но и у России. Витте пока ничего не заметил, французы тоже. Подписание назначено на двадцать второе апреля.

То есть послезавтра, подумал я, поднося зажигалку к бумаге с текстом радиограммы. Да, пока все идет по планам. Витте уже подставился настолько, что при необходимости мне не придется долго искать повод, чтобы шугануть его с поста министра финансов. Вообще-то, конечно, я, будучи самодержцем, мог снять его и просто так, ничего никому не объясняя, но мне не хотелось злоупотреблять подобным, я же не Николай Второй из другой истории.

Кроме того, насколько я успел изучить характер Сергея Юльевича, снятие втихую для него будет не более чем огорчительно, да и то не очень, а увольнение с формулировкой «за злостное неисполнение служебных обязанностей» его натурально взбесит. И он, скорее всего, в запале наделает ошибок, которыми мы постараемся воспользоваться.

Следующим пунктом повестки дня моего пребывания во Владивостоке был осмотр строящейся ветки к Хабаровску. Она пока была построена примерно наполовину, дотягиваясь только до городка Иман, который во времена моей первой жизни назывался Дальнереченском.

От императорского поезда отцепили четыре вагона, вместо которых прицепили три теплушки с охраной, и в сопровождении бронепоезда он двинулся на север. Почти вся свита осталась во Владивостоке, а императора, естественно, по-прежнему изображал из себя Сергей. А вот я сменил аватару, перевоплотившись в Ржевского. Бывший поручик, перейдя в жандармы и подрастя в чинах, вылечился от застарелого алкоголизма и стал абсолютным трезвенником – почти как я. Ехал он на бронепоезде, потому что на вопрос «Роман Исидорович, а как тут у вас с хунгузами?» Кондратенко, вдохнув, честно ответил:

– Иногда шалят, Александр Александрович. Мы их, конечно, гоняем, но все же нет-нет да и случается стрельба. Особенно там, где идут дорожные работы. Такое впечатление, что их кто-то науськивает как можно сильнее затруднить строительство пути до Хабаровска.

Мне тоже стало интересно – это англичане, французы или японцы? Не помешает попытаться узнать, но без особой спешки, ибо дорогу все равно нужно как можно быстрее достраивать. Ведь полностью окружить Владивосток не так просто, а вот отрезать ему снабжение по КВЖД – это уже реально. Так пусть будет резервный путь по Амуру до Хабаровска и далее по железке. Он хоть неудобный, но все же это лучше, чем вовсе никакого.

И, наконец, по возвращении во Владивосток осталось совершить последний из запланированных инспекционных вояжей – на Сахалин. Я собирался плыть на «Петре Титове» – зря, что ли, на стадии постройки он считался императорской яхтой? А сопровождать меня должны были два его систершипа – «Аврора» и «Паллада». Вообще-то их было заложено три, но «Диану» все еще никак не могли достроить. В этой истории их уже не называли «сонными богинями», потому как они могли развивать скорость в двадцать два узла, а «Диана» – и вовсе двадцать четыре благодаря более мощным машинам. Собственно говоря, из-за их постоянных поломок ее до сих пор так и не сдали в эксплуатацию.

Мы прибыли в форт Корсаков рано утром. Изображающий императора Серж прогулялся по поселку, но недолго и без особого интереса, а потом вместе с местным начальством вернулся на борт «Титова», где они, мягко говоря, слегка выпили. А штабс-капитан Ржевский в сопровождении капитана Деникина и десятка казаков верхом прогулялся до Владимировки, во второй половине двадцатого века ставшей Южно-Сахалинском, и задержался там на сутки.

– Ну что же, Антон Иванович, вы справляетесь очень неплохо, – сказал я ему на обратном пути. – Продолжайте в том же духе, господин подполковник, указ о производстве в чин будет завтра.

– Служу России! – козырнул Деникин. Да, теперь уставной ответ на поощрение со стороны начальства звучал именно так. Всякие там «рад стараться, ваше вашество» были отменены еще в тысяча девятисотом году.

Второго мая караван из пяти поездов, сопровождаемый бронепоездом, тронулся в обратный путь. Правда, куда-то потерялся старший механик Шумахер – ну мало ли, вдруг человек загулял во Владике и опоздал на поезд? Освободившееся купе занял жандармский штабс-капитан Ржевский, по служебным делам направляющийся в столицу. И где-то между Иркутском и Красноярском ему принесли только что принятую радиограмму с грифом «ХЗ», что означало – отправитель сомневается, хорошие это новости или не очень. В ней сообщалось, что, во-первых, десятого апреля скончался глава и основатель компании «Де Бирс» Сесил Родс – один из самых ярых сторонников войны с Транссваалем и Оранжевой. А во-вторых, два дня назад английские войска без объявления войны перешли границу Оранжевой республики и начали наступление на Спрингфонтейн.

«Ох и ни хрена же себе», – почесал в затылке бравый штабс-капитан. Я же помнил, что Родс действительно должен был умереть весной этого года, но считал, что после его смерти риск спонтанного начала боевых действий сильно уменьшится. А оказалось наоборот! Так что же, его воинственные вопли на самом деле были всего лишь прикрытием подготовки, проводимой куда более серьезными людьми? Выходит, что так. И это означает, что начал реализовываться какой-то план, детали которого мне неизвестны. Например, недавнее резкое возрастание лояльности Франции и заигрывания Ротшильдов с Витте тоже могут быть пунктами того самого плана. Кстати, и переезд Марины с Георгием в Россию тоже! Интересно, как они там? По идее должны были уже явиться, но мне никто ничего не сообщал. Хотя, с другой стороны, не такая уж это и важная новость, особенно с точки зрения Риты.

Я с трудом подавил желание приказать колонне поездов увеличить скорость. Нет уж, слететь под откос будет совсем некстати. Да и вообще не следует показывать, будто императора что-то волнует. Наоборот, он спокоен как удав – и для жены, и для внешних наблюдателей. А вот написать указ о производстве полковника Максимова, главы нашей военной миссии в Трансваале, в генерал-майоры – самое время. Надеюсь, он поймет аванс правильно и англичан в Южной Африке будет ждать отнюдь не увеселительная прогулка.

Глава 8

К моменту моего возвращения домой в Гатчине натуральным образом выстроилась небольшая очередь из желающих доложить, что же такого интересного произошло за время моего отсутствия. Правда, Ширинкин успел раньше других, так как ехал со мной в одном купе и всю дорогу развлекал рассказами о том, сколько эсеров и анархистов его людям удалось обезвредить за время моего путешествия. Из его слов следовало, что, даже если бы никакой другой пользы от вояжа не было, он все равно себя оправдал. Тем, что показал, насколько, оказывается, далека от идеала моя охрана. Из слов Евгения Никифоровича следовало, что предотвратить террористические акты по дороге удалось не столько благодаря высокому профессионализму сотрудников дворцовой полиции и комитета госбезопасности, сколько из-за дилетантства и общей криворукости революционеров.

– В основном они из студентов гуманитарных направлений, – пояснил генерал. – Однако не стоит надеяться, что так будет всегда. Где-то во Франции, по моим сведениям, эсеры уже организовали школу боевиков.

У меня сведения были чуть более полные. Во-первых, не где-то, а в пригороде Тулона. А во-вторых, там скоро должен был произойти несчастный случай – или даже сразу несколько таковых. Эти идиоты совместили школу с лабораторией по производству взрывчатки, и Рогачев обещал, что такое вопиющее нарушение техники безопасности обязательно приведет к трагедии. Надо только подождать, пока там соберется побольше народа. А вообще меры уже принимаются, то есть господину Ефимову поставлена соответствующая задача и выделены средства. Но расслабляться, конечно, ни к чему, тут мой собеседник прав.

– Численность охранных структур ныне достаточна только для обеспечения вашей безопасности в Гатчине и сложившейся практики, когда большую часть выездов оттуда вы производите инкогнито и внезапно, – убеждал меня Евгений Никифорович. – Она почти достаточна для визитов в Берлин, но в основном благодаря серьезной помощи от служб кайзера. Завершающееся же путешествие через всю Россию показало реальные границы наших возможностей, и они не радуют. Кроме того, ваши фокусы с переодеванием и гримом, хоть и в урезанном варианте, стали известны в достаточно широких кругах, а это означает, что скоро нельзя будет эффективно использовать личины Шумахера, Ржевского, да и все прочие тоже.

– Ваши предложения?

– Штаты дворцовой полиции необходимо расширить как минимум на тридцать процентов. Кроме того, я посоветовал бы создать особый охранный отряд высокой мобильности, подчиненный непосредственно вам.

– Настолько заботитесь о деле, что готовы своими руками способствовать рождению еще одного конкурента?

– Да, Александр Александрович. Ведь если с вами что-то случится, то моя карьера будет кончена в любом случае. Это если отбросить более высокие соображения, но и они тоже присутствуют.

– Спасибо за совет, я подумаю.

Или, если быть точным, закончу думать, потому как начал-то я это еще до поездки на Дальний Восток, и приступлю к практической реализации идеи об особом отряде. Тем более что и в другой истории он был создан под руководством полковника Спиридовича, но Николай Второй пошел на это только после революции пятого года. Однако он мне не указ, я подсуечусь пораньше. Правда, Спиридович пока только ротмистр, но мне уже радировали, что несколько дней назад он смог поймать давно разыскиваемого Гершуни, так что с чинами у него все будет в порядке, вряд ли ему придется долго ходить в подполковниках.

Ну а в Гатчине первой, естественно, со мной встретилась жена. Примерно полминуты ушло на утверждение, что за время поездки я похудел, а это мне не идет, потом Рита перешла к делу, но начала почему-то с Папюса.

– Я его позавчера сама помиловала, не дожидаясь тебя, – объяснила она, хотя по моему лицу и куда менее опытный физиономист, чем Рита, мог бы прочитать, насколько мне в данный момент начхать на всех Папюсов в мире. Мой брат Георгий где? Правда, на этого тоже начхать, если откровенно, но у него же есть жена.

– Мне показалось, что тебе этого делать не стоит, – продолжала моя благоверная. – А то это может выглядеть как метания – сам посадил, сам выпустил… какая-то непоследовательность, право слово. Зато теперь все в порядке. Суровый император твердой рукой пресек спиритические безобразия, а добрая, мягкая и подверженная чужому влиянию императрица воспользовалась отсутствием мужа, чтобы облегчить участь страдальца.

– Сама придумала?

– Разумеется, только дождалась, когда меня об этом попросит Мария Федоровна.

– Хорошо, но к более интересным вещам ты переходить собираешься?

– Милый, ну конечно! У меня с собой финансовый отчет за второй квартал и уточненные заявки на третий и четвертый. А также предложения по улучшению отчетности, ибо…

– Рита, имей совесть!

– С удовольствием, если ты мне объяснишь, каким образом она здесь должна участвовать. Кроме того, глагол «иметь» в русском языке довольно многозначительный, и я даже слегка смущаюсь.

– Хм!

– Ладно, успокойся, приехал твой любимый братец и его супруга тоже. Я их пока отправила в Приорат, под присмотр Петра Маркеловича. Что, прямо сейчас бросишь постылую жену и помчишься к любовнице?

– Нет, – я с некоторым сожалением помотал головой. – Я по тебе соскучился, а в таком состоянии идти к… э-э… старой знакомой не самая хорошая идея. Лучше потом, завтра перед обедом, например. А ты пока расскажи, если есть что, о связанных с их появлением нюансах. Наверняка ведь со времени моего отъезда у тебя появились новые сведения, не вошедшие в радиограммы.

– Да, Алик. Я уже имела три беседы с Мариной и одну – с Георгием. Если вкратце, то твоя любовь…

– Бывшая любовь.

– Не ври жене, это у тебя все равно плохо получается. Так вот, твоя, скажем так, условно бывшая любовь сразу поставила своих нанимателей в известность, что пытаться хоть как-то форсировать возобновление ваших прошлых отношений она не будет, а вместо этого постарается подружиться со мной. Так как многие уже в курсе моего отношения к твоим бывшим любовницам, особого удивления такое развитие событий не вызовет. Ее задача состоит в том, чтобы потихоньку вызвать симпатию к Франции и антипатию к пруссакам сначала у меня, а потом, если повезет, то и у нас с тобой вместе. Никаких специальных шагов в связи с текущими займами ей не предписано. Более того, рекомендовано по своей инициативе вообще не поднимать эти вопросы в беседах ни с кем. То есть, по твоей терминологии, она должна стать типичным агентом влияния с прицелом на перспективу.