Абсолют

– Вот именно не мать, а жаль что тетя Александра в больнице уже год, она бы такого не допустила.

Роман резко спросил.

– Дай сигарету.

Марина подала ему сигарету, Романа трясло, он уже не мог прикурить сам, Марине пришлось самой прикурить сигарету ему. Роман сделал глубокую затяжку, спросил.

– Ты принесла?

Марина решила соврать:

– Нет, у меня нет денег. А Ганс тебе в долг больше не дает.

Опухшее, с черными кругами под глазами, лицо Романа исказилось в страшной гримасе. Металлическим голосом он проревел:

– И ты туда же! Хочется тебе надо мной издеваться, не ври, если ты пришла ко мне, чтобы забрать меня в институт, то у тебя точно есть.

Марина выдержала паузу, проговорила:

– Да, я принесла, ты прав, но постарайся это растянуть на целый день, уменьши дозу.

Марина положила на стол квадратик из сигаретной фольги.

– Здесь две дозы.

Дрожащими руками Роман отварил себе раствор. На руках вен уже не было, он сделал себе укол в вену на ноге, с облегчением откинулся на спинку стула, закрыл глаза. Через несколько минут, не открывая глаз, проговорил:

– Вот теперь становится хорошо. Где брала дрянь?

– У Ганса, где еще.

Роман открыл глаза.

– Перестал падла мешать героин с димидролом. Спасибо тебе, Марго, не дала умереть старому другу.

Марина закурила сигарету.

– Если бы ты знал, как мне противно покупать для тебя эту гадость, я всегда проклинаю себя за это. Ты ведь обещал завязать.

Роман поднялся со стула. Глаза его из мутных превратились в стеклянные, он сел перед Мариной на корточки, ласково проговорил:

– Я обещаю тебе, что брошу, но сейчас не могу.

– Но почему?

– Я не могу бросить свой народ.

– Ты вчера опять принимал ЛСД?

Роман положил руки ей на колени.

– То, что я вижу под этим кайфом – это не спроста, именно под «ЛСД» я вновь и вновь возвращаюсь в одно и тоже место, ты не представляешь, какая там прекрасная жизнь, доброта и любовь к людям присутствует там, в полной мере этого смысла слова.

Марина тяжело, с волнением в голосе выдохнула:

– Пойми меня, Ромка. Это все твои фантазии, иллюзии, ты ведь грамотный парень, ЛСД, это глюкоген, ты ловишь глюки, вернись к реальному миру: ты тонешь в дерьме. Подумай о своей матери, она уже год, как лежит парализованная в больнице.

– Марина, я плачу за лечение. Ты не права, я не забываю о ней.

– Да. Если бы она знала, откуда берутся у тебя деньги, она бы сразу умерла. Ты грабишь людей, взламывая их квартиры…

Роман прервал ее:

– Я и мои друзья грабим зажравшихся буржуев, которые заработали деньги неправильным путем.

Марина истерично рассмеялась:

– Не смеши меня, это гнилое оправдание для тебя и твоих друзей наркоманов. Не сегодня, завтра, вы попадетесь. И что тогда? Срок, принудительное лечение. Вся жизнь улетит к черту.

Роман выпрямился во весь рост.

– Хватит, Марго!

Глаза Романа налились кровью, ему было не по себе, беря себя в руки, с трудом выдавил из себя:

– Не надо больше об этом, я пошел в душ.

Роман направился в ванную комнату, Марина хотела еще кое-что сказать ему, но решила, что с него на сегодня хватит, он и так обиделся на нее. Через пол часа они вышли на улицу, Марина, чувствовавшая себя виноватой, решила сгладить неприятную обстановку. Она взяла его под руку и попросила:

– Мне интересно то место, куда ты улетаешь под ЛСД, расскажи, что тебе рассказал жрец Горн на этот раз?

ГЛАВА 2

Царь Гере восседал, как всегда, на своем, выложенном из белого гранита, троне, справа от него, возле стены замка расположились на каменных скамейках Верховный Жрец Горн и его сын Рауль. Гере был задумчив, облокотился на подлокотник трона, его лицо казалось, превратилось в маску. Горн не решался нарушить молчание, Рауль заерзал на скамье и тут же получил от Горна неодобрительный взгляд. Входная дверь в залу большого совета открылась, и в залу вошел, атлетического телосложения, в военных латах и шлеме с белыми перьями, давний друг отца и военачальник Жакс. Из – под его военных лат виднелось белое платье до колен, на ногах военные, из грубой кожи сандалии. Он остановился в центре залы, приложил правую руку к груди, проговорил:

– Великий царь белого народа! К тебе прибыл царь народа Нарки, Шаки. Он просит великого царя принять его.

Горн тихо проговорил:

– Дурной знак.

Рауль насторожился, теперь он понял, зачем его отец был задумчив. Гере принял гордую осанку, провел рукой по короткой седой бороде. Голос прозвучал у него твердо.

– Пригласи, Жакс, царя Нарков!

Жакс удалился, через некоторое время в залу вошел царь народа Нарки, Шаки. При его появлении, по спине пробежала неприятная дрожь, впервые Рауль видел этого, маленького роста, неприятной внешности человека, у него была густая кучерявая шевелюра переходящая в густую черную бороду на груди. Когда он проходил вглубь зала, было заметно, что он прихрамывает на одну ногу. Несмотря на то, что на улице было лето, поверх его черного платья была надета двухсторонняя накидка из овечьей шкуры, подпоясан он был широким кожанным ремнем. От одного его вида исходил холод и смерть. Он остановился в центре залы, обвел взглядом присутствующих, остановил свой взгляд на Рауле прохрипел:

– Мне говорили о твоем сыне, царь Гере.