Файролл. Игра не ради игры
Выдав всю эту белиберду, он уставился на меня и вроде как даже протянул руку.
Признаюсь, удивить меня трудно. Я журналист, да еще и в армии отслужил, так что человек или явление, вызвавшие мое удивление, как минимум достойны уважения.
– О как, – прокашлялся я. – Ты вот что, браток. Неправильно ты деньги сшибаешь. Ты без фантазии все это делаешь и непрофессионально. Лучше табличку напиши: «Отстал в развитии. Поможите, кто чем может, на логические тесты, чтобы догнать его». Тут, по ходу, таких еще нет, так что можешь снять сливки.
– Денег дашь? – нетерпеливо спросил пацанчик, похоже, вообще меня не слушавший.
– Нет, – коротко ответил я, и его как ветром сдуло. – Офигеть, – только и сказал я.
Без денег тут делать нечего – это было мне предельно ясно.
Надо, однако, выбираться на простор и как-то эти денежки зарабатывать. Одежа какая-никакая есть, дубинка есть, терять вообще нечего – чего тянуть? Вызвав карту, я определился, где выход из города, и направился в ту сторону.
Прямо за городскими воротами начинался лес. Ну не то чтобы лес, так – перелесок. «А вот интересно, – думал я, входя под сень деревьев, – в средневековых городах тоже лес начинался прямо за городскими воротами? Ну если судить по кинофильмам и сериалам – точно нет. Там, когда эти города осаждают, захватчики (или освободители, в зависимости от сюжета) сначала бегут по равнине и только потом живописно карабкаются на стены, дабы предать этот самый город огню и насилию. Или освободить от власти тирана. Вряд ли это для красоты съемок придумывали. Опять же, у городских стен, наверное, поселения какие-нибудь были, да и животных где-то пасли. В игре пасти никого не надо, и ходить далеко игрокам, наверное, лень – вот и подвели чащу прямо под стены».
Лес был красив. Он был похож и не похож на настоящий. Похож красотой пейзажа, травой-муравой и чистым воздухом. Отличный лес – и абсолютно нереалистичный. В настоящем я бы уже раз пять о коряги споткнулся, комар бы меня зажрал и бумажки с банками и бутылками везде были бы разбросаны. Хотя… Такой вот виртуальный лес мне нравился даже больше. Чистенько, аккуратненько, комфортно. Тем более, мне начали попадаться и объекты, которые должны были принести опыт и деньги. Вон, заяц-выбегаец проскакал – опыт, мех, мясо. Барсук-трудяга прошуршал, змейка-затейница поползла. Ну что, фауна, пришел человек – ваш погубитель. Мне всех вас очень жалко, но себя жальче еще больше: и портки у меня дырявые, и уровень у меня маленький! Вот и получается, что коли человек – царь природы, то пришло время природе выплачивать оброк… Ну или там дань…
Я доблестно долбил зверюшек часа четыре и аж два раза апнул уровень. Сумка разбухла от хлама, остающегося от уже неживого животного мира. Причем если сначала я брал все останки несчастной живности, то в последний час – только кожу, рассудив, что уж ее-то я точно продам, а вот мясо того же барсука – не факт.
После того как уровень апнулся во второй раз, я решил приостановиться и раскидать очки.
«Базовые характеристики персонажа: сила – 10; интеллект – 1; ловкость – 2; выносливость – 7; мудрость – 1. Доступных для распределения очков: 10».
Ну коли решил качать танка, значит, будем качать танка. Шесть единиц вбил в силу, три в выносливость, одну в ловкость.
«Передохнули – и продолжим», – сказал я себе и обрушил дубинку на сдуру пробегавшего мимо зайца. Косой, не ожидавший от жизни и судьбы такой подлянки, как-то грустно екнул и испустил дух. Я нагнулся подобрать шкурку и услышал за спиной довольно гнусный голос:
– А ведь это был мой любимец. Я его еще зайчонком помню. Я ему травку косил, с рук его кормил. А ты его взял и убил. И что с тобой теперь делать?
А голос-то не только гнусный, но и, надо заметить, довольно глумливый.
Я медленно выпрямился и обернулся. Шагах в семи от меня стояли три гоблина. Зеленые рожи и зубы наружу. Хотя, может, это и не гоблины, а вовсе даже орки. Я в этом бестиарии не сильно разбираюсь. Да и какая разница. Первое, что бросилось мне в глаза, – их дикие ники («Эуыых» – каково?) горели красным. Они были аграми – игроками, убивающими других игроков ради забавы и добычи. Этот факт и их двадцать пятые – двадцать седьмые уровни не давали мне никакого шанса уйти с поляны на своих двоих и с имуществом. Выходит, что весь мой улов за эти четыре часа безудержной охоты – только опыт, который я набрал. И это было очень обидно.
– Гляньте-ка, парни. Ему даже не стыдно. По-моему, он должен заплатить за смерть моего, – зеленорожий издевательски всхлипнул, – Пушистика. Моего маленького.
– Мм… зоофилия. Да вы проказники. – Я понял, что неминуемая смерть может быть еще и достаточно неприятной – орко-гоблины настроены поразвлечься. Конечно, боли мы тут не чувствуем и кровища фонтанами не хлещет, но все равно радости немного. Надо их разозлить и лететь на точку возрождения белым голубем. Кстати, интересно, а где она?
– Я слыхал, что ваша братва… А вы, кстати, кто? Орки? Или гоблины? В общем, все зеленорожие – большие любители живности. В интимном смысле. Правда непонятно, это вы животных или животные вас? Более реалистичным выглядит, что вас – вон и глаза как выпучены, и зубы наружу. Ну так еще бы, когда бизон какой-нибудь, да с разбегу…
Зацепил. Точно зацепил. Рожа у вожака стала пепельной, глаза сузились. Больше скажу – я начал думать, что переборщил. Но тут невысокий (по их меркам) орк заорал:
– Ах ты, отрыжка Хегга! – и маханул моргенштерном, зажатым в короткопалой руке. Далее мир стал похож на фотоальбом. Искры в глазах, злое раздосадованное лицо вожака гоблинов, вертящееся небо.
Потом возникло знакомое марево, и я обнаружил себя стоящим на площадке возле городской стены. Без порток, без дубинки, без гроша. В одних подштанниках, дабы не травмировать психику юного поколения видом обнаженного тела. Дело в том, что создатели игры после смерти отправляли свежеупокоенного игрока или на ближайшую точку возрождения или туда, где игрок сам сохранился. Подобные точки были во всех городах и селениях. Без всего его имущества, достающегося убивцу, но зато в подштанниках. В общем, ни кола, ни двора. Одно радовало – до десятого уровня опыт у меня за смерть списывать не будут. Вот потом – беда. Крякнул – и вещи потерял, да еще и часть опыта.
Тут дзинькнула почта. Я открыл письмо и удивился. Мне писал вышеупомянутый зеленорожий вожак по имени Эуыых.
«Разозлил ты меня, белолицый. Зайца моего убил, слова дерзкие говорил, умер легко. Последнее особенно обидно. Поэтому встретимся мы с тобой еще не раз. И всегда ты умирать будешь. Но легко больше не выйдет. До встречи – и скорой».
Ну прямо опереточный злодей. Если бы в письмо можно было вставить аудиоэффект, то в конце должен был бы раздаться демонический хохот. Хотел я ему отправить письмецо с пожеланием вместо маленького зайчика завести молоденького ослика, но потом передумал. И так эти сволочи меня троллить будут. А после такого письма вообще настанет геноцид. Я вот лучше подрасту и по одному с ними сквитаюсь. Куплю себе палицу помассивней и устрою им холокост. Вот только надо их имена сохранить. Хоть бы даже в черном списке. Я как в той пословице – зла не помню, поэтому предпочитаю записывать. Да и о приближении их ко мне вовремя узнаю. Пока уровень не велик и палица не куплена, может, смыться хотя бы успею.
А вообще-то дела мои паршивые. Я опечалился и присел на лавочку, стоящую рядом с точкой возрождения. Ничего у меня нет – ни одежды, ни оружия, ни денег. Только кучка врагов и подгузник. С таким багажом можно на виртуальную паперть. В какой-то момент я даже подумал: «Может, ну ее, эту игру? Что-то я уже увидел, на статью хватит. Все равно геймеры ее читать не будут, а обывателю пофиг, грамотно с точки зрения игрока написана статья или нет. Налью воды, пропихну рекламу «Радеона». И всего делов.
С другой стороны, а что мне еще месяц делать? Из города не уедешь – Мамонт может проверить, не смылся ли я куда. Да и, если честно, валить из-за каких-то трех вонючих орков-гопников как-то не комильфо. Вот если сначала с ними разобраться, а потом уйти, – это дело.
А вообще, игра затягивает. Поначалу она воспринималась как бесплатная необременительная прогулка – ну знаете, это как выиграть экскурсию куда-нибудь в Ростов Великий – хороший город, чего не съездить, если бесплатно. Но за свои деньги сроду не поедешь – не потому, что город плохой, просто на фиг надо. Вот и тут – я играл, потому что бесплатно, и по работе вроде, и не напрягает. А вот сейчас как-то завелся.
Если игра перешла из раздела «Ну чё, поиграем» в раздел «Поглядим еще, чьи в лесу шишки», то, как говорил Воланд, нужен план на программу ближайших действий. А действий два – одеться и оружие купить. Еще и инструктор по виртуальному миру нужен, хороший, знающий. И я вспомнил о Толстом Вилли.
Толстый Вилли – это мой одноклассник, фигура примечательная и в моей жизни, и по жизни вообще. Вилли по-настоящему зовут Вильям – уж не знаю, что сподобило родителя дать сыну такое имя – любовь к писателю Шекспиру, любовь к певцу Токареву, его личная экстравагантность, пол-литра, засаженная или после рождения сына или перед походом за свидетельством (в последнее верится более всего), но парню повезло, и лет до двенадцати он отзывался на имя Вилька. С двенадцати лет он пошел гнать вес и к четырнадцати годам весил около восьмидесяти килограммов. Первого сентября, когда мы пошли в девятый класс, Пашка Капитанов, не последний тогда для нас человек, увидев его, сказал:
– Какой ты теперь Вилька? Ты теперь Вилли.
– Толстый он, а не Вилли, – возразил не менее авторитетный Пашка Великанов.
Два Пашки засопели и начали мерить друг друга взглядами – у них эта «борьба за власть» с первого класса шла.
– Э, пацаны, хорош друг друга на фу-фу брать. Такие парни – и все лаетесь. Пусть он будет Толстый Вилли, – влез в разборку я, потому как если этих двух не развести, то точно замес будет.
Единственным человеком, кому ситуация была реально по барабану, являлся сам Толстый Вилли, редкостный пофигист. Если можно реализовать ходячее воплощение флегмы, то это он и будет.
Правда, имелась одна вещь, которая вызывала у него интерес, – компьютерные игры. Вот тут он оживлялся и мог говорить пять и даже десять минут. Еще его отличало от остальных довольно странное чувство юмора. Порой я даже не всегда понимал, что он шутит.
В общем, если я и мог к кому обратиться насчет «Файролла», так это к нему – не верил я, что он проскочил мимо этой игры. Оставив свое альтер эго сидеть на скамейке, я отправился в реал.
Глава 4
Толстый Вилли и его шутка
Как-то так получилось, что вся моя предыдущая жизнь доказывала: если принял решение и обдумал его, сразу и реализуй. Этому учил меня КВН, затем армия и весь мой журналистский опыт. Потому что если сразу не реализуешь, то или передумаешь, или заленишься, или обскачет кто-нибудь. Такое уж человек существо – если сразу не сделал что-то, то потом найдет тысячу поводов этого вовсе не делать.
Поэтому я решил сделать сразу две вещи, которые задумал: поставил вариться сосиски и после этого вытащил с антресолей коробку, куда добросовестно сваливал старые бумаги и номера сотовых телефонов, записные книжки и ежедневники.
– Где ж он был-то? – искал я телефон Толстого Вилли. – Я ж помню, что записывал его в книжку. Еще тогда Надька Мамедова была, мы бухали, и она все ржала надо мной: мол, кто сейчас книжкой записной пользуется, когда есть телефоны, планшеты и виртуальные ежедневники. А я ей еще сказал: «Вот исчезнет электричество совсем, сдохнут все гаджеты, а у меня телефон Толстого Вилли раз – и есть». А она мне: «Если все электричество сдохнет, то на фиг тебе его телефон?» А я ей: «Я этим листочком костер разведу». И пока мы с ней говорили, Вилли свалил по-английски. А, вот он!
Я нашел нужный номер и внутренне взмолился, чтобы, во-первых, Вилли не поменял этот телефон; во-вторых, его пожизненно не отключил; в-третьих, был в реале или хотя бы вышел в него в течение ближайшего месяца; в-четвертых, не угодил за это время (а мы не виделись года два… или три) в сумасшедший дом (на предмет усиленной геймерской деятельности) или в клинику, связанную с ожирением (фастфуд… чертов фастфуд…); в-пятых, чтобы Вилли за это время попросту не дал дуба.
И – ух ты… после третьего гудка трубку сняли, и голос со знакомыми с безоблачного детства интонациями тягуче произнес:
– Да, я вас слушаю.
– Вилли, ни фига себе. Днем – и в реале. Чего случилось-то?
– А, Никифор, привет (в школе, да и после нее меня звали Никифор или Киф – производная от фамилии Никифоров). Я на работе. Кто ж мне тут играть даст?
– Ты на работу устроился? Ты ж нонконформист, борец с системой. Пассивный, конечно. Чё, смена идеалов?
– Я с системой борюсь, она со мной. Я с ней в сети, она со мной в реале. Я программным кодом, а она голодом, отсутствием тепла и табака. Кушать захочешь – и на работу пойдешь. И про пассивного ты полегче. Хорошее слово, но есть в нем что-то… «Пассивный борец» – звучит как-то оскорбительно. Тебе чего надо, чего звонишь-то? Ясно, что не просто так. Ты уж года три как не проявлялся.
– Ты в «Файролл» играл? – напрямую спросил я.
– И сейчас играю. Ну не прям сейчас, конечно, но каждый вечер в игре, – помедлив секунд десять, ответил Вилли. – А тебе зачем?
– Статью я пишу о «Файролле». Вот, начал играть. Денек поиграл, шестой уровень взял, тут меня и грохнули. Вилли, вряд ли во всем мире есть человек, который лучше, чем ты, объяснит мне, как, чего, куда и почему.
Мне показалось, что мой собеседник как-то с облегчением выдохнул.
– Да конечно, не вопрос. Ты где сейчас?
– В Эйгене. На точке возрождения.
– А, это у Западных ворот. Налево от входа, метрах в трехстах, есть таверна «Одинокий тролль». Недорого и прилично. И кабинеты имеются, чтоб не помешал кто спокойно поговорить… Давай там в семь вечера по Москве. Я с работы приду, пожру – и туда.
Я согласился не думая.
– Тебя сколько раз на перерождение-то пускали? – поинтересовался Вилли.
– Один.
– Всего? У-у-у. Я по первости столько летал. Раз триста, если не больше. Ладно, до вечера!
И Толстый Вилли повесил трубку.
– Ну да, унизительно, – твердил я себе. – Но, в конце-то концов, тут каждый второй так бегает. В подштанниках. И потом, это не реал.
Я пытался заставить себя дойти до кабака «Одинокий тролль». Вроде бы – триста метров, чего тут идти. Вот только это не маленький городок, где бродит максимум два десятка игроков, а Эйген, столица. И эти триста метров засчитываются, как один к трем по сравнению с большинством мест Файролла. А потом еще таверна, где встретят глупым ржанием и шуточками.
И все-таки я заставил себя встать и пойти. Когда я вошел в ворота, то ждал какой угодно реакции, кроме той, которую получил.
– Чего, браток, полетать отправили? – спросил бородач-лучник, проходящий мимо.
– Я б дала тебе штаны, но я их не ношу, – с сочувствием сказала магичка, стоящая у книжной лавки.
– Ох уж эти агры, – пробурчал мрачный гном. – Открой окно обмена.
Я открыл, и туда упали десять золотых.
– Портки купи. И рубаху. Не срамись, – сказал гном и, не слушая моего «спасибо», быстро уковылял на коротеньких ножках.
«Надо же, – удивился я. – Народ-то большей частью отзывчивый».
Я почти уже дошел до таверны, когда услышал рев, в котором почти не было ничего человеческого.
– Эй, голопопый, – горлопанил здоровенный варвар, весь в железках и с огромным боевым молотом за спиной. – Иди сюда, я спою тебе колыбельную.
Я ведь уже упоминал о том, что у Толстого Вилли крайне специфический юмор. Ну вот, так оно и есть.
– Да ты подрос, – сказал я ему, когда подошел. – Поди, не каждая табуретка выдержит.
– Реализм – вот что главное. Согласись, смешно будет мне с моими ста сорока килограммами играть каким-нибудь худосочным эльфом. Открой окно обмена.
Он перекинул мне пять пар штанов, столько же рубашек и курток, меч, дубину, палицу и щит. Все самое недорогое, без наворотов.
– Держи вспомоществование. Летать тебе еще не перелетать, хоть будет что надеть. Один комплект надень, остальные в комнату положи.
– Куда? – спросил я.
– Ты мануал вообще читал?
– Ну так, почитал гайды по прокачке, по истории мира.
– Вот ты дятел. Ладно, смотри – ты можешь зайти в любую гостиницу, там тебе предоставят комнату. Ну не бесплатно, конечно, но и не смертельно дорого. Это твое личное помещение, кроме тебя туда могут пройти только те, кого ты сам пригласил, и только в твоем присутствии. Вещи, оставленные там, никогда не пропадут, и их, кроме тебя, никто не заберет. Поэтому все наиболее ценное и нужное, что не надо постоянно носить с собой, лучше держать там.
– Век живи – век учись, – подхалимским тоном сказал ему я.
Надев штаны и прочую одежду, я почувствовал себя более уверенно.
– Вилли, а можно я тебе еще вопросы позадаю? – спросил у него я.
– Идем, и на все вопросы будут ответы. Или не будут – смотря что за вопросы.
Мы прошли в отдельный кабинет – в таверне, как и говорил Вилли, были и такие.
– Ну спрашивай, – разрешил Вилли, сделав заказ миловидной подавальщице. Мяса и пива. Мяса много, пива в пять раз больше, чем мяса.
– Как сделать, чтобы агры не очень докучали?
– Прокачаться до большого уровня, обзавестись серьезными шмотками и оружием.
– Это долго.
– Купить персонажа, уже раскачанного до серьезного уровня.
– А такое возможно?
– Возможно все. Очень многие качают персонажей на продажу. Не слишком законно, но по большому счету администрация смотрит на это сквозь пальцы. Хотя, конечно, она, администрация, этого не любит.
– И сильно они гоняют за продажу персонажа?
– Да вообще не гоняют – недоказуемо. Ну если только прямо в игре покупку-продажу не замутить. Но таких идиотов нет, по крайней мере, я о таких не слышал.
– И сколько стоит персонаж?
– Ну тут все индивидуально. Скажем, если бы ты захотел продать своего – копейки бы не выручил. Кому он такой нужен. Если бы я решил продать своего со всеми доспехами и имуществом в комнате – на выручку купил бы квартиру. Не в самом центре, однокомнатную, но в пределах Садового кольца. Ну а если топовые игроки станут продавать, там такие деньги будут…
– За твоего перса – квартиру?
– А ты как думал. Это бизнес. Большой и серьезный. Тут такие деньги вертятся – мама моя. Да в любой игре класса «ААА» всегда серьезные деньги. В Корее вон какой-то черт аккаунт от сильно неновой игры продал – правда, аккаунт козырный – все сеты собраны, все данжи пройдены, дракон ручной в комплекте, все квесты выполнены – в общем, фулл. Десять лимонов подрезал.
– Долларов?
– Ну да. Там в корейских было, но если на баксы, десять миллионов.
– И чего он, этот игрок?
– А я знаю? Может, автосалон открыл, может, кофеварки делает или долги раздал, а может, день и ночь деревянным мечом манекен бьет. Откуда мне-то знать.
– Я думал – просто игра.
– Прям тебе, думал он. Тут, в игре, народ живет, и кто наверху – живет неплохо. Не забывай, здесь есть прямой перевод виртуального золота в живые деньги, а значит, белый и черный рынки. Вот, например, скажи мне, какая радость в убийстве себе подобных, проще говоря, в ПК? Есть, понятное дело, некоторое количество ушлепков с комплексами, школоты и просто нездоровых людей. Но чаще всего пэкашат для заработка. Грохнул игрока, забрал его шмотки и вещи. Пусть с каждого и не так много, но, как говорил Раскольников, десять старушек – это уже рубль. Все это продать и получить игровое золото. Потом продать его и срубить уже реальные деньги.
– Это ж сколько надо перебить игроков?
– Так и им спешить некуда. С тебя серебрушка, с него серебрушка. Охотятся они по двое – по трое, и, скажем, тройка пэкашников (или, как их еще называют, агров) двадцать третьего – двадцать пятого уровня с нормальной амуницией свободно может завалить танка сорокового уровня. А это не только деньги, но и вещи, которые можно скинуть на аукцион. Вот и считай. Но и это не все. Знаешь, какие бабки в кланах вертятся? Ой-ой-ой! И чем круче клан, тем более серьезные деньги в него заряжены. Ну и отдача соответственная.
– В чем отдача-то?
– А вот тут, старик, думай сам. Есть темы, которые я и со школьными друзьями обсуждать не стану. Политика, понимаешь. Пиво вон пей.
Пока мы говорили, НПС-официантка принесла заказ. Вилли стал в себя заливать пиво литрами, я пока скромничал.
– А вообще, если летать не хочешь, тебе надо к клану прибиваться. Только к хорошему, сильному клану. Чтобы агр понимал: он тебя на перерождение отправил – и все. Капут ему. Будет ему черный список и массовая охота по всему континенту. Только тебя в такой клан не возьмут.
– Почему?
– А на фига ты им сдался. Шестой уровень, танк. Такого добра по Файроллу стада бегают. Тебя только в нубоклан возьмут.
– Нубоклан?
– Ну да. Лузеры собирают кланы, специально в стартовых локациях и у выхода из Нублэнда пасутся и народ заманивают. Мол, проведем паровозом по игре, все будет круто. А по факту свое эго тешат, типа крутой клановый лидер… Есть у нас такой, Романдакил, рулит кланом «Великая армия Файролла». Чистый клоун. Народ зазовет и давай его строить по армейскому образцу. А нубам какая радость – за свои же деньги с неадекватом общаться? Вот они и ходу из клана. Тогда он снова к Нублэнду и снова зазывает…
– А к тебе в клан нельзя? Как, кстати, он называется?
– «Вестники ветра» называется. Но ко мне нельзя. Я, конечно, не последний человек среди своих, но у нас прием с сорок пятого уровня, не меньше. Бывают исключения, но только решением или общего совета, или кланлидера лично. И в случае особой полезности. И это у нас еще мягко. У Седой Ведьмы в «Гончих Смерти», например, ограничение от шестидесятого. И то еще не всякого берут. Ты пей давай!
Я закинул в себя кружку, и мир слегка поплыл в очертаниях.
– Так чего ж мне делать?
– Качайся. Развивай умения. А дальше видно будет. Кстати, у меня к тебе деловое предложение. Ты ж статью будешь писать?
– Буду.
– Упомяни моих – мол, хороший клан, дружный, славный.
– На кой тебе это?
– Во-первых, пиар и здесь никому не мешает. Во-вторых, сто золотых. В-третьих, дотянешь до сорок пятого уровня – тебе этого не забудут, появится лишний козырь. Ну как?
– Да не вопрос. И у меня просьба.
– Излагай.
– Не говори никому, что я журналист. Не надо.
– Да тебя все равно никто не знает. Но… как скажешь…
Толстый Вилли перекинул мне сто золотых и поднял кружку.
– Бахнем за сотрудничество, и я преподам тебе последний урок.
Я бахнул эту кружку и понял, что больше себя не контролирую. Что временно я стал Буратино – деревянным человечком. С коротенькими-коротенькими мыслями и пуговичными глазками.
– А вот и последний урок, – сказал Вилли и подошел к моему телу, разместившемуся на полу. – Контролируй себя во всем. Тут не реал, вариант «стошнило и протрезвел» не катит. Теперь с полчаса без движения будешь валяться.
И тут же в подтверждение его слов появилось сообщение:
«Вы пьяны, как матрос. Ограничение в передвижении – от 10 до 30 минут».
Вилли закатал меня в ковер, лежащий на полу, и запихал под лавку у окна.
– Ы! – радостно улыбнулся он. – Хорошая шутка! Если что – стучи в личку!
«Шутник, – думал я. – То-то все подливал. У него небось навык алкоголить до упора раскачан!»
Вообще, шутки Толстого Вилли всегда отличались непредсказуемостью, как я и говорил. Помню, в школе его заложил классной руководительнице за какой-то грешок один наш одноклассник. Так Вилли в столовой исхитрился и сыпанул стукачу в чай слабительного напополам с рвотным. Потом стоял в сортире и с умилением смотрел на бедолагу, который не знал, какой стороной к унитазу повернуться. Специфический у него юмор, в общем. Но в целом – удачно повстречались. Одежда, информация какая-никакая, сотня золотых – это лучше, чем ничего. Жизнь-то налаживается!
В это время дверь в кабинет скрипнула и раздались чьи-то шаги.
– А кто был этот здоровый? – поинтересовался женский голос.
– Это Дикий Вилли из «Вестников», – ответил густой и басовитый мужской. – Да забудь. Герв, ну что скажешь?
– Мне не очень по душе то, что ты сделала, Элина, но теперь все равно ничего не изменишь. Решение принято, и гарантии «Гончим Смерти» даны, – сказал тихий и вкрадчивый третий голос, принадлежащий мужчине.
Я вообще ничего не понял, но чуйка сообщила мне:
– Ну все, ты попал…
Глава 5
Волонтер клана
– Слушайте, а почему мы разговариваем здесь, а не в нашем замке? – вновь заговорила женщина.
– Тут пиво хорошее, – ответил ей бас. – А может, и лучшее в Файролле. И потом – экономия.
