Рутея

Чуть не проронив банальное «красота!», я уже хотел лечь обратно спать, но тут моё внимание привлекли три красные точки, приближавшиеся с юго-запада. Судя по неровному движению, это были какие-то допотопные сферобайки – самые легкие летающие аппараты, рассчитанные на одного человека. Примерно в километре от дома один из шариков погас, а два других повернули немного в сторону. Почуяв неладное, я подобрал ружьё и спрыгнул по лестнице вниз. Бесцеремонно застучал в дверь спальни хозяев.

– Радмир, вставайте! К вам гости.

Разбуженный хозяин пробурчал что-то невнятное, но потом спохватился, поднялся и открыл дверь.

– Не показалось?

– Три сферобайка с юго-запада. Один упал в поле, два повернули на юг. Погранцы говорили про каких-то каторжников, вот я и подумал.

Хозяин подбежал к окну в коридоре. За окном было тихо. Из спальни выглянула заспанная жена.

– Вы зачем будите! На дежурстве Хользан, он заметит, если что.

Радмир включил ближайший настенный проектор и включил камеру.

– Хользан, ты на посту? – спросил Радмир конзанца-батрака. – Всё в порядке? Ты слышишь меня, Хользан?

В камере перед экраном было пусто, доносился храп.

– Хороший охранник, – усмехнулся я и направился к выходу. – Пойду проверю двор.

На посадочной площадке было тихо. Где-то вдалеке, за оградой на кукурузном поле виднелись сверкающие глаза каких-то мелких хищников. Я осторожно отошёл от двери и заглянул за край дома. В проезде перед гаражом и дальше, за курятниками, всё было тихо. Меня окрикнул Радмир, вышедший из дома. В его руке был «Христоф-35», вместе с фермером вышел второй конзанец – в трусах, безоружный.

– Надо проверить, там чьи-то силуэты видны. Пойдём до коровника.

– У вас что, только одно ружьё?

– У Хользана на въезде, на посте охраны второе. Ещё револьвер дедовский.

Мы миновали небольшой сад с плодовыми деревнями и подошли к производственным постройкам.

– Так дайте его коллеге! Если это каторжники, то лишним не будет.

– Раритетный! – возмутился фермер. – Ничего, в поза-том году тоже беглые наведались. Мы им отпор дали, правда их…

Договорить фермер не успел – со стороны коровника вылетел плазменный шарик и угодил в ногу батраку. Обожжённый конзанец с истошным криком повалился в траву, мы шарахнулись к стенке гаража.

– Илюмжан! – фермер попытался подтащить его в нашу сторону, но пара шаров разрядились у его ног, обжигая ступни.

Я послал очередь средней мощности выстрелов в сторону коровника. Стрельба прекратилась, лишь разбуженные бурёнки подняли гул. Мы подтащили раненого батрака к гаражу. Мышцы на его икрах были прожжены до кости, ноги выше покрывали волдыри, но он был в сознании, тихо стонал и ругался на своём наречии.

– Если у них стандартные аккумуляторы, то это был самый мощный разряд, от трёх выстрелов у них половина…

– У них наверняка армейский импульсник, там батареи раза в четыре мощнее, – покачал я головой. – Чего ты двух остальных не разбудил?

Наверняка мы оба тогда даже не заметили, что перешли на «ты».

– Откуда ж я знал! Да сейчас они наверняка уже проснутся…

– Радмир! – послышался крик жены со стороны усадьбы. – Что там?!

– Лия, не высовывайся!! – прокричал фермер в ответ. – Буди рабочих!

В следующий миг над коровником медленно поднялся сферобайк. Полутораметровый аппарат двигался медленно, тяжело, и скоро я увидел, в чём дело – на тросе под ним была привязана какая-то большая тяжёлая бочка, раскачивающаяся, как маятник, под килем летающей машины. Сферополе, терявшее мощность из-за просунутого через неё троса, искрило внизу.

– Чего они делают?! – воскликнул фермер и выстрелил по байку – скорее рефлекторно, чем действительно собираясь сбить. Против сферодвигателей импульсники – что мёртвому припарки, пробить поле можно только гаубицей или телом, сопоставимым по весу с аппаратом. Вспомнив это правило, я тут же понял, что они собираются сделать.

– Стреляй в бочку! – крикнул я и начал целиться, но было уже поздно. Аппарат в этот момент уже завис над генераторной установкой, потом сидевший в сферобайке пилот отцепил трос, и бочка с грохотом свалилась на маленький сферодвигатель, который мы только что починили. Полностью сломать аппарат налётчикам не удалось – опора погнулась, в двигателе, отклонившемся в сторону, сработал датчик касания, и поле отключилось. Бочка вместе с погасшим шариком упала на землю, и из неё разлилось то ли масло, то ли бензин. В аккумуляторах установки ещё оставался заряд, но заворчала сирена неисправности, освещение везде переключилось на резервную схему.

Сферобайк тем временем из-за потери массы резко отлетел наверх, затем повернул к дому и прилетел к крыше дома ровно над тем местом на веранде, на котором я спал. Что было дальше – непонятно, из-под гаражного козырька высовываться не хотелось.

– Лия! – фермер не выдержал и рванул к усадьбе.

Я прикрыл его, стрельнув пару раз по коровнику. Оттуда послышался выкрик и выстрелы – более громкие, похожие на автоматные. У них есть огнестрелы? Значит, пока туда лучше не соваться, понял я и остался сидеть с раненым, оттащив его под навес.

– Тебя зовут Антон? – зачем-то спросил он. Он был почти ровесник со мной, но выглядел, как и большинство, старше меня.

– Да. Лежи спокойно.

– Антон, если я помру, забери моё жалование у Радмира… Чтобы не присвоил. Отдай их Хользану, или кому из наших, они передадут…

– Ты бредишь. В худшем случае – потеряешь ногу. А их сейчас научились отращивапть.

Наступила тишина, очень неприятная и волнительная. Потом у дома послышались голоса – резкие, слов я не разобрал. Сидеть и ждать у моря погоды надоело.

– Где будка, в которой сидит ваш Хользан?

– Сзади, за коровником, у выезда на дорогу. Это он сейчас стрелял…

– Так это его автомат? Чёрт, что же вы сразу не сказали!

Я осторожно вышел из-под навеса и добежал до сломанного генератора, затем осторожно, чуть ли не ползком, до сливовых деревьев.

На поляне перед домом было пятеро. На крыльце лежал Артём, сын фермера был ранен и прижимал рукой к животу перепачканную в крови тряпку. Рядом с ним сидела мать, она молча глядела в одну точку и даже не плакала, настолько была шокирована. В середине двора стоял каторжник – низкорослый, худой, в светоотражающей полосатой робе. В его руках была дочь Радмира, Марианна, заплаканная, в одной сорочке, испачканной в грязи – похоже, она пыталась убежать. Каторжник приставил к горлу жертвы нож, прикрываясь её телом, а другой рукой задирал подол сорочки и безобразно щупал девушку. Иного оружия, кроме как холодного, при нём не было.

– Только тронь её, паскуда, – фермер стоял ближе всех ко мне, наставив дуло импульсного ружья на каторжника. – Я тебя этим же ножом…

– Чёрт с тобой, ничего такого мне не нужно, вот, смотри, – заявил каторжник и одёрнул подол сорочки, чуть не оборвав его. – Мы жрать хотим. И топливо нам нужно. До границы дотянуть, уж там-то я девок пощупаю. Дайте еды!

– Да чтоб я таких уродов как ты ещё кормил. Ни хрена ты не получишь! – процедил Радмир. – Живым мы тебя не отпустим. Я за сына…

Глупо. Как глупо и неразумно.

– Да я его немного совсем порезал! – с неожиданной обидой, словно школьник парировал бандит. – Нефиг было лезть!

– Радмир, отдай им всё, что просят, – сказала жена стеклянным, отстранённым голосом. – Пусть уйдут.

Кажется, меня до сих пор не заметили.