Истории невыдуманных фантазий

«Как бы не оторвались… А то будет позору: приехал гвардеец с оторванной фурнитурой!»

Подложив под голову совсем недавно введенный в гвардейский обиход ранец из телячьей кожи с небогатыми армейскими пожитками, старый солдат очень быстро уснул…

* * *

Перейдя перекресток на светофоре через дорогу, Андрей углубился в лес. Он не был здесь почти десять лет и очень удивился тому, как все изменилось… Тогда это была малопроходимая чаща, в основании ее лежала еле заметная тропинка, по бокам которой валялись срубленные людьми или сваленные непогодой стволы вековых дубов, сосен, лиственниц и берез, сплошь и рядом покрытые опятами! А сейчас… Сейчас это была тропа шириной метра два, повсеместно засыпанная следами современного человечества: пробки, банки, пакеты, бутылки…

«Как же так?! Что за люди?! Я отдохну, а после меня – хоть потоп!? Ты же тут живешь! Здесь гуляют твои дети, может быть, родители… Этим местом природа еще может дарить человечеству добро: свою красоту, свежий воздух, пение птиц… Но с таким отношением еще 10—15 лет – и все…»

Андрей шел по лесу, и эти мысли не давали ему покоя… До Креста оставалось совсем чуть-чуть…

Вид на место, где была усадьба Левашовых

в Осиновой Роще. 2020 год

«Ну хотя бы здесь не загадили», – подумал Андрей, когда приблизился к тому месту, где раньше, судя по старым картам и преданию, была церковь. Даже стало лучше, светлее… Было позднее осеннее утро, солнце еще не успело пустить свои лучи сквозь ветви деревьев, но уже осветило через горизонт местный лес… Место, где стоял Крест, расчистили, поставили рядом лавки, чтобы каждый мог присесть, отдохнуть, подышать этим воздухом, послушать себя или пение птиц, посмотреть, как местные белки шустро таскают еду из любовно сделанных кормушек…

Так случилось, что Андрей не был крещеным. Верующим, в принятом смысле этого слова, он тоже себя не считал, но всегда с терпимостью относился к тем, кто верил в Бога, их традициям. А сам верил в себя, родных, друзей… Были бы у него враги, верил бы и в них, но вот незадача – не было их у него!

Поэтому, подойдя к Кресту, он не стал заходить внутрь расчищенной площадки, а усевшись на самой дальней лавке, спиной к Кресту, начал приводить металлоискатель в рабочее состояние…

* * *

– Ну что же, Петр Гнездов! Давайте знакомиться.

На Петра смотрел этакий молодой франт, не более тридцати лет отроду, с вьющимися волосами и прической похожий на молодого Лермонтова, острым взглядом, тонкими, лихо закрученными усиками и такими же тонкими пальцами рук. В этом двадцатисемилетнем молодом господине было трудно признать мирового посредника по крестьянским делам по Санкт-Петербургскому уезду.

– Рекомендательное письмо от Сергея Алексеевича я прочитал и рад, что ко мне попал такой опытный солдат, как Вы. А почему Вы такой бледный? Вы не больны? – с тревогой в голосе произнес Левашов.

– Никак нет, Ваше высокоблагородие! – немного заикаясь, ответил Гнездов.

– Тогда в чем дело? – удивленно и немного рассержено спросил собеседник.

– Видите ли… – неуверенно начал речь Петр. – За столько лет службы за Веру, Царя и Отечество ко мне на «вы» никто из командиров не обращался… Вот я и смутился…

– Ах вот в чем дело! – повеселел Владимир Васильевич. – Привыкайте, Петр… Как Вас по отчеству?

– Зачем это? – еще больше смутился старый солдат.

– А за тем, что по имени называют, по отчеству величают! Вам будет доверено руководство охраной моего поместья и всех его жителей, а такое доверие не может быть без уважения. Ну, так как Вас по отчеству?

– Макарович, Ваше высокоблагородие. Петр Макарович Гнездов.

– Вот и хорошо, Петр Макарович. Теперь все здесь будут так к Вам обращаться, привыкайте! – и он весело засмеялся.

Гнездов почувствовал облегчение и даже посмел себе позволить улыбнуться в ответ, что никогда не позволял себе все эти годы.

– Теперь обо мне, – продолжил беседу Левашов. – Граф Левашов Владимир Васильевич, 30 ноября 1834 года рождения. Окончил Пажеский корпус и Михайловское артиллерийское училище по первому разряду и в дальнейшем определен корнетом на службу в лейб-гвардейский гусарский полк. Позже переведен в конноартиллерийскую легкую батарею, был адъютантом Его Императорского Высочества Великого князя Михаила Николаевича. В 1856 году был командирован в Париж для составления императору Наполеону III орудия, а по возвращению назначен членом Комитета об улучшении штуцеров и ружей. В настоящее же время занимаюсь сугубо мирным делом – служу мировым посредником по крестьянским делам по Санкт-Петербургскому уезду.

Что характерно: вся беседа происходила в рабочем кабинете графа, причем и его хозяин, и гость ни разу не присели, лишь старший по положению неспешно прохаживался вдоль письменного стола.

– Теперь семья, – продолжил Левашов. – Моя супруга, Ольга Викторовна, графиня, фрейлина двора, старшая дочь министра юстиции графа Панина. В браке у нас родилась дочка Машенька, которой чуть более двух лет. На этом пока все, но, даст Бог, будут еще потомки. С остальными родственниками не вижу смысла знакомить, ибо они нечасто у нас бывают и Вы навряд ли с ними близко пересечетесь. Если будет необходимость – представлю. С прислугой Вас познакомит мой управляющий, Федор Этьенович Грозье, личность уникальная в плане того, что является сыном плененного французского офицера времен Отечественной войны и дальним родственником Жана-Баптиста-Габриеля-Александра Грозье – французского иезуита и историка. Человек достаточно образованный и уважаемый как среди прислуги, так и в семье. Очень хотелось бы, чтобы и Вы, Петр Макарович, стали своим в этом доме. На этом не могу Вас более задерживать. Ступайте вниз, я предупредил Федора Этьеновича, он Вас разместит и введет в курс нашего распорядка жизни. А об особенностях Вашей службы поговорим завтра. Отдыхайте.

– Слушаюсь, Ваше высокоблагородие! – громко отрапортовав и четко повернувшись на каблуках, Петр Гнездов вышел из кабинета своего нового начальника.

* * *

Конечно, опыта приборного поиска у Андрея не было. Но он прекрасно понимал, что всевозможные статьи и видеосюжеты на YouTube не заменят навыков, вырабатываемых практикой. Он знал, что независимо от того, какие настройки установлены на приборе, под катушкой может оказаться и пивная пробка, и старая монета, и ржавая винтовочная гильза, и такая же ржавая подкова. Поэтому он копал все подряд, только если это было не очень глубоко – не более двух штыков.

– Ты что-нибудь терял в жизни? – Андрей вспомнил беседу с Алексеем, «заразившим» его приборным поиском. – Идешь, достаешь из кармана спички прикурить, а с ними выпадает монета, случайно зацепившаяся за зазор в спичечном коробке. Или у тебя отрывается пуговица на куртке. Это все падает на землю, притаптывается и уходит вглубь совсем не на много! Только если была перепашка, тогда – да, «потеряшка» может провалиться. Но это бывает достаточно редко. А так – не более 30 см. Глубже нет смысла рыть.

Это было единственное ограничение, которым руководствовался Андрей. На все остальное (цифры на приборе, звуковой сигнал) он не обращал внимания – копал.

Первыми же находками, как и ожидалось, стали пивные и водочные пробки, причем в основном советского производства. Еще были несколько гильз от пистолета ТТ и «мосинки». Но это не сильно расстраивало Андрея: он знал, что, если сразу найдешь какую-либо относительно ценную находку, дальше удачи не будет. Поэтому продолжал методично «откликаться» на все сигналы.

Прошло около двух часов с того момента, как Андрей приступил к поиску, и в наушниках зазвучал звук очередного сигнала. Мельком взглянув на индикатор прибора, Андрей определил, что это, вероятнее всего, очередной «шмурдяк»: фольга от сигарет, кусочек проволоки (местные «старатели» в свое время очень активно обжигали оплетку, чтобы добыть цветной металл из проводов, и этого добра тут было очень много) или пуля от того же оружия, что и основная масса гильз. Определив перекрестным движением ориентировочный центр цели, Андрей с четырех сторон подкопал предполагаемую находку где-то на полштыка, вытащил ком земли и откатил его в сторону от образовавшейся ямки сантиметров на 20. Это позволяло определить дальнейшей проводкой прибором, выкопал ли находку или она еще в глубине.

Проведя прибором над комком выкопанной земли, Андрей с удовлетворением отметил, что цель тут и не нужно будет опять копать. Теперь предстояло найти в этих восьмидесяти кубических сантиметрах то, что так уверенно пищало в наушниках. Не имея под рукой специального прибора (пинпоинтера), позволяющего точно находить искомый предмет на небольшом расстоянии, Андрею пришлось разламывать руками выкопанный кусок земли и подводить его куски к катушке, чтобы определить в нем наличие металла. Первая и вторая попытки не дали результата, а на третьей, разломив очередной ком, Андрей с волнением увидел ярко-желтый блеск маленького кругляшка! Да! Это была монета! Его первая монета! Как ее называют поисковики – «золото партии» – из-за характерного цвета металла, алюминиевой бронзы. И пусть это были всего 2 копейки 40-х годов ХХ века («сталинские»), но это случилось!!! Задел положен!

Немного волнуясь, еще не отойдя от пережитого, Андрей достал «хабарницу» и бережно положил в нее свою первую монету. На радостях забыл два главных правила поисковика:

1) Закапывай за собой ямки.

2) Еще раз проверь место находки. Возможно, там есть еще что-то.

Вернувшись, первое выполнил сразу. О втором вспомнил, отойдя метров на десять от места находки. Опять вернулся, провел прибором и… Опять сигнал! Достал ранее выкопанные куски земли, провел над ними прибором – есть! Разломил очередной кусок земли – 15 копеек начала 50-х годов! Потом в лунке нашел еще четыре монеты: 3, 5 и две 20-копеечные. Также все до реформы 1961 года. Это была удача: первый выход и сразу – «рассыпуха»! Радости не было предела!

Вспомнив примету, начинающий поисковик достал из кармана пакетик с сахаром, высыпал его в яму и с мысленными благодарностями «Деду Хабару» закопал сладости, притоптав их сапогом. День удался! Счастливый и полный энтузиазма, Андрей с большей энергией продолжил поиск, но сегодня больше ничего интересного ему не попалось…

* * *

«Рассыпуха»

Распорядок и служба Петра Макаровича были несложными: подъем в 5 утра, обход постов, доклад графу Левашову (при необходимости, мало ли что нужно исправить для улучшения защищенности поместья), в 7 часов – инструктаж очередного караула и его развод, завтрак в 9 часов, подведение итогов несения службы смененным караулом, проведение теоретических и практических занятий с караулом, заступающим на следующее утро (всего было три состава караула по 10 человек в каждом), проверка содержания казармы, где проживали его подчиненные, обед в 14 часов, отдых до 17, затем вновь обход постов и с 20 часов ужин и личное время. Ложился Гнездов спать около полуночи.

Иногда во время дневного отдыха он направлялся в конюшню и с любовью и ловкостью занимался с двумя молодыми лошадьми, специально купленными хозяином поместья для своей супруги.

Кроме того, в свободное время он мастерил небольшие деревянные игрушки для дочки хозяев, Машеньки, и других ребятишек, а также учил их этому захватывающему делу. Время бежало равномерно и незаметно…

Картина Э. П. Гау «Караул лейб-гвардии Казачьего полка

в Зимнем дворце» (1866 год)

Наступил апрель 1862 года. Стало известно, что хозяин назначен исполняющим должность управляющего временным отделением Главного управления наместника Кавказского по делам гражданского устройства Кавказского и Закавказского края, и он засобирался в Тифлис. Дело в том, что к этому времени у них в семье произошло пополнение – родился сын Васенька. Ольга Викторовна была еще слаба, да и местная погода не добавляла ей здоровья. Поэтому на семейном совете было принято решение, что граф едет в Тифлис один, а как только позволит здоровье хозяйки, она вместе с детьми присоединится к супругу.

За два дня до своего отъезда граф пригласил к себе в кабинет Грозье и Гнездова. Когда они вошли, то увидели, что там уже была Ольга Викторовна.

Левашов поднялся из-за стола и сказал: