Аргентина. Локи

Снова спуск, уже не такой пологий. Электричество еще горело, но ламп стало заметно меньше. Тени в углах загустели, надвинулись со всех сторон, словно желая преградить путь. Люди молчали, лишь сапер, шагавший впереди, время от времени гулко вздыхал. Лонже на миг почудилось, что он снова в «кацете» только опустевшем, брошенном. Никого и только несколько чудом уцелевших бредут бесконечной дорогой из ниоткуда в никуда.

…Я там, где свет немотствует всегда и словно воет глубина морская, когда двух вихрей злобствует вражда. То адский ветер, отдыха не зная, мчит сонмы душ среди окрестной мглы и мучит их, крутя и истязая…

Почти не заметны шаги, даже вздохов уже не слышно. Последняя лампочка осталась далеко позади. Тьма нахлынула, объяла со всех сторон, поднялась до самой души…

– Стой!

В стену ударил луч фонаря, высветив ровный четко очерченный круг. Унтер протянул руку. Негромкий щелчок, и прямо над головами вспыхнула лампочка. Лонжа удивился было, но быстро сообразил. Для того и не включают, чтобы никто близко не подходил.

– Ста-а-ановись!

Строй – всего три человека, гефрайтер Рихтер, ростом невысок, на левом фланге. Обер-лейтенант Скальпель взял переданный ему унтером тощий журнал, развернул.

– Внимание! Сейчас все распишутся за правила техники безопасности. Они просты: ничего руками не трогать и ни при каких обстоятельствах не снимать противогаз. Со мной пойдет гефрайтер, остальным – ждать у входа. В случае появления посторонних – задержать, можно с применением силы. Вопросы?

Не дождавшись таковых, достал из планшета автоматическую ручку.

– Приступаем!

Потом была проверка противогазов, затем Лонже вручили электрический фонарь и велели светить под ноги. Еще один фонарь взял унтер. Скальпель еще раз оглядел подчиненных, нахмурился.

– Газы-ы-ы!..

Маска на лице – и мир распался на два маленьких круглых оконца. В гофрированный трубке, ведущей к фильтру, зашумел невидимый насос.

Ш-ш-шух! Ш-ш-шух!

Вначале открылась первая дверь, впуская людей в квадратный тамбур, где горела еще одна лампа, потом унтер запер первую дверь, подошел ко второй, начал возиться с ключами…

Ш-ш-шух! Ш-ш-шух! Ш-ш-шух!

Наконец, и эта дверь отворилась. Шедший первым Скальпель дернул рукой, указывая саперам место у входа. Те, не имея возможности ответить, молча кивнули.

Ш-ш-шух!

Лонжа шагнул ближе к обер-лейтенанту и включил фонарь. В огромном кирпичном подвале горел свет, но слишком слабый, видно всего на несколько шагов. Офицер вновь махнул рукой, указывая дорогу.

Ш-ш-шух! Ш-ш-шух!

Лонжа прошел несколько метров, глядя под ноги, на старый цементный пол, затем посмотрел прямо перед собой и увидел кусок старого брезента. Удивился, поднял фонарь повыше и высветил ряд деревянных ящиков в зеленой краске. Нижний ряд, все прочее под брезентом. Не утерпев, посветил в сторону – там оказался огромный стеллаж. Ящиков не было, снаряды лежали прямо на железе. За стеллажом угадывался еще один…

Снаряженные снаряды. «Компаус», если на здешнем сленге.

Ш-ш-шух!

Унтер легко ударил его по плечу, и Лонжа отвел фонарь. Скальпель тем временем, откинув брезент, протянул затянутую перчаткой руку к покрытому старой краской дереву, но касаться не стал. Унтер-офицер достал из папки какой-то листок, поднес к глазам, затем показал офицеру. Тот, кивнул, палец скользнул ниже…

Ш-ш-шух! Ш-ш-шух!

Лонжа подумал было, что на этом дело и кончится. Ошибся – все только-только начиналось.

*?*?*

Противогаз он снял в подземелье, но по-настоящему отдышаться смог только во дворе. Перед глазами все еще плавал серый сумрак, рассеченный электрическим огнем. Желтый свет – и желтый цвет полосок на старых ржавых снарядах. Сколько их там, внизу, он не решился даже сосчитать. Стеллажей более двадцати, и еще ящики, один штабель у входа, два в глубине…

– Гефрайтер, вы что, заснули?

Он наконец-то очнулся. Ясный день, сквозь тучи пробивается неяркое осеннее солнце, у складских ворот разгружают грузовик, незнакомый фельдфебель распекает попавшегося под руку сапера. Жизнь, как она есть.

Вот и герр обер-лейтенант. Один – когда остальные успели уйти, Лонжа даже не заметил.

– Слишком много суетились, Рихтер. Но для начала сойдет. В следующий раз позвать – или предпочтете поработать на кухне?

Лонжа заставил себя усмехнуться.

– Зовите!

…Перед отбоем соседи по казарме, о чем-то посовещавшись, приказали ему надеть форму цвета «старая соль».

6

Локи проснулся от боли, застонал и не без труда разодрал веки. В глаза ударил непривычно яркий свет. От удивления он даже привстал, и только тогда понял. Солнце! Пусть и невелико в камере окно, пусть и решетками забрано, а все равно светит.

Значит, жив!

Сполз с нар, не без труда добрел до «параши» по пути пытаясь понять, что ему на этот раз отбили. Ныло все, от макушки до пяток, но кости вроде бы целы и мысли, пусть и без всякой охоты, шевелятся под черепной крышкой.

Вернулся, сел на серое тюремное одеяло и вновь огляделся, на этот раз основательно. Камера та же, но что-то в ней не так. Стены на месте, и потолок, и обитая железом дверь с «глазком». А что неправильно? Неправильно – солнце. Если встало, если не поленилось в окно заглянуть, значит на дворе белый день. Спать в тюрьме полагается только ночью, утром же – побудка, проверка, завтрак, в конце концов.

К нему даже не зашли. Хорошо это или плохо?

Подумал еще, поскреб затылок (между затылком и шейным позвонком – бр-р-р!) и решил: хорошо! Если дали отлежаться, значит, не только жив, но и живым требуется. Надолго ли, иной вопрос.

И еще одно «не так». Камера маленькая, на четверых, нары в два этажа, а он – единственный квартирант. Воздуха больше, но и опаски тоже. А еще…

Встал, сделал шаг вперед, наклонился. А это чье добро? На соседних нарах – книжки, одна толстая, вторая же наоборот, не книга даже – брошюра. На толстой переплет кожаный и название тиснением золотым: «Юридические основы власти монарха».

Ага! Все-таки он им нужен!..

На малый миг Локи закрыл глаза и вновь увидел замковую стену, острый силуэт молнии, черный плащ на плечах того, кто улыбался буйству стихии.

«Вот вам, господа, и король!»

Книжки оказались совсем разными и не только по размеру. Первая еще в прошлом веке вышла, причем в Берлине. И автор указан – Рудольф Иеринг, профессор и доктор юриспруденции. Вторая же, тонкая, без автора и места издания, лишь год обозначен – 1937-й. На обложке герб с двумя львами и незнакомый флаг в два цвета, белый и голубой.

«Бавария и Европа».

Локи помотал головой, подгоняя ленивые мысли. Ерунда! Никакой Баварии сейчас нет, Арман-дурачина, все подробно растолковал. Поделили ее на области и конституцию отменили. Сам фюрер распорядился! А она, Бавария, выходит, есть?