Капитан Филибер

Тяжело вздохнул партийный дед, даже глаза закрыл. Не иначе, Алапаевск представил – на всех сразу, чтобы шахта доверху. Задумался, усы седые огладил:

– То быть по-вашему, товарищ Кайгородов. Говорите, хай в степь бегут? Ну, хай бегут, тилькы лишнее оставят. А мы кулеметами пособим – чтоб резвее бежала ця наволочь.

Шагнул вперед шахтер Шульга. Попятились бывшие солдаты 27-го запасного, почуяли.

– Кулеметы – цельсь!

Замерло все. Усмехнулся Петр Мосиевич, к дезертирам повернулся:

– До дому захотилы? Зараз пойдете – побегите со всей вашей дури. А ну, босота драная, сымай рубахи и портки! И панталоны сымай!..

* * *

Юнкер Принц свернул телеграфную ленту, аккуратно положил на стол, взглянул вопросительно. Я пожал плечами. Вслух можно было не проговаривать. И в самом деле, чего придумать? Военный совет разве что провести? Прямо здесь, в телеграфной с разбитыми стеклами и сорванной с петель дверью?

– Самое время совершить мой любимый военный маневр, – мечтательно улыбнулся Хивинский. – Знаете, господа, у нас в батальоне служило много малороссов. Они прекрасно формулировали: «Тикай, хлопци!»

– Угу. Весьма экзотично-с, – чуть подумав, оценил фольклорист Згривец. – А у нас была команда: «Атаковать Урал». Капитан, эшелон готов, если вы не собираетесь устраивать… э-э-э-э… Фермопилы…

Военный совет начался по всем правилам. Сперва высказывается младший по званию, затем следующий.

Антонов-Овсеенко твердо решил с нами разобраться. От Должанской, где стоят его войска, ехать всего ничего, даже если тихим ходом. Интересно, чем богат будущий троцкист-уклонист? Регулярных частей точно нет, разве что такие же одичалые «запасные». Понятно, Красная гвардия из Москвы и Питера, матросы Железнякова, Сиверса и Ховрина, будущая звезда НКВД Павлуновский со своими башибузуками… А бронепоезда? Это было бы совсем ни к чему.

За разбитым окном требовательно и сурово подал голос паровозный свисток, словно намекая. Пора, пора атаковать Урал! Только где он, этот Урал?

– Эшелон готов, – повторил штабс-капитан. – Кайгородов, чего мы ждем? Как говорится, спасибо этому дому…

Я кивнул. Спасибо! И оружием загрузились, и припасами. У Полупанова обнаружились не только запасы сухарей, так что Принцу с его чертежным почерком придется постараться. Прав маршал Монтекукулли: для войны требуются только три вещи: во-первых, деньги, во-вторых, деньги, в-третьих…

Личный состав даже успел пообедать. Целые сутки постились, а какая война на пустой желудок! Меня тоже звали, но как-то не сложилось. Сгорел аппетит – вместе с Полупановым.

– Чернецов, кажется, на станции Несветай, совсем рядом? – ненавязчиво намекнул Хивинский, кивая в сторону расстеленной на столе карты, тоже трофейной.

– Что? – спохватился я. – Нет, его срочно отозвали в Новочеркасск, дорога на юг перерезана. Портупей-юнкер Иловайский только что оттуда.

Рука нырнула во внутренний карман, нащупала сложенную вчетверо бумагу. Успел-таки портупей, молодец!

Пора решать.

– Грузимся. Но… Знаете, господа, не хочется начинать войну по-разбойничьи. Налетели, набрали добычи, скрылись. Мы же… Зуавы в конце концов.

– Герольда пошлем к боль-ше-вич-кам-с? – мягко улыбнулся Згривец. – Не много ли чести для этих, растудыть-переятить хреногловых, в Параскеву Пятницу через орудийный канал…

Я задумался. Герольда? Можно и герольда.

* * *

«Капитану Филиберу.

Сердечно благодарю Вас и чинов Вашего отряда за присланные орудия. Постараюсь не остаться в долгу. Вас же, капитан, отныне считаю своим лучшим другом.

Ваш Василий Чернецов».

Я спрятал записку обратно в карман, постаравшись не помять. Автограф! Хотел толкнуть дверь, но вовремя вспомнил, что это не требуется. Нет двери, отменена именем Революции! Ну-с, что там на станции?

А на станции…

– Р-равняйсь! Смир-рно!

Я чуть не попятился. Незнакомый резкий голос, хриплый, словно после бронхита. Незнакомый парень лет двадцати пяти в короткой подшитой шинели. Слева, у сердца – солдатский «Егорий», не простой, с «веточкой». Офицерская фуражка, погоны – один просвет, одна звезда. Правый рукав шинели пустой. Была рука – нет руки.

– Товарищ старший военинструктор! Добровольческий отряд поселка Лихачевка…

Отряд? Человек тридцать будет, такое можно считать и отрядом. Все с оружием, пулемет… «Льюис»? Точно, образца 1915-го, с деревянным прикладом. Неплохо!

– …Прибыл для получения дальнейших распоряжений. Докладывал прапорщик Веретенников!

Левая, уцелевшая ладонь лихо взлетела к козырьку.

– Вольно, прапорщик!

Поглядел налево, направо поглядел… Кого ты привел, Веретенников? Троих здоровяков-диверсантов, победителей страшной «таньки», я узнал сразу, но остальные… Большинство в гражданском, однако трое в шинелях, вот и бушлат с бескозыркой…

– Мы – Социалистический отряд! – прохрипел прапорщик не без гордости. – Представители партий социалистов-революционеров фракции Чернова и социал-демократов объединенных. Мы не признаем узурпации власти фракцией Ленина и готовы воевать за демократию и Учредительное собрание!

Я невольно сглотнул. Хорошо, что фольклорист Згривец не слышит. Итак, ПСР-черновцы и РСДРП(б), по-простому – эсеры и меньшевики. Вот значит как! В старых фильмах они все больше козлобородыми интеллигентами представлены, в пенсне и с зонтиками. Эти предпочитают «льюис». Разумно, зонтиком Учредилку не защитишь.

– Здравствуйте, товарищи бойцы!

– Здра-а-а!..

Я прошел вдоль строя, вглядываясь в лица добровольцев. Пенсне никто не носил, очков тоже не было. У одного, с Георгиевской медалью на шинели, вместо левого глаза чернела широкая повязка. Возле бушлата остановился. Неужели флотский? Они же все – анархи, которые не большевики!

– Старший комендор Николай Хватков, – понял меня флотский. – Я, товарищ Кайгородов, с большевиками еще в июле дрался, в Кронштадте. Не подведу! Из Норденфельда, между прочим, с закрытыми глазами могу стрелять.

– С закрытыми не надо, – думая совсем о другом, откликнулся я. – Товарищи! Разбираться будем потом, сейчас вы найдете еще один вагон, желательно целый, прицепите к бронеплатформе и…

Вовремя, ох, вовремя! Даже не то хорошо, что у них «льюис», а Чернов не договорился с Лениным. Местные! Эти парни – местные, они здесь все знают!

– Товарищи! – Я отступил на шаг, окинул взглядом воинственных социалистов. – Даю вводную. С севера и юга мы отрезаны. Но в Донбассе… В Каменноугольном бассейне множество железнодорожных веток. Они ведут к шахтам, к поселкам, к складским помещениям, это целый лабиринт…

– Так точно, товарищ старший военинструктор! – откликнулись из строя. – Я пять лет помощником машиниста работал, все тут объездил. Свернем на старую ветку прямо за поселком – сто лет искать станут. А надо будет, возле самой Юзовки вынырнем. Не хуже, чем у зуавов в Алжире выйдет!

Этим, кажется, не придется рассказывать про «маленький и гордый народ». Грамотные они, эсеры с эсдеками!

Я поглядел вверх, в низкое серое небо. Что-то легкое, холодное коснулось лица, затем еще, еще. Снег…

– Ну что, товарищи Зуавы? По вагонам!..