Последний тур. История третья. Золотое проклятие Качинского

Елена замолчала. Она аккуратно сложила платок и положила его не стол. Потом посмотрела на адвоката. Взгляд её стал колким и смелым.

– Я рада, что его убили, – продолжила Лена. – Рада. Валера был плохим человеком. Не надо мне помогать, Василий Иванович. Если я сама не хочу себе помогать, то вам тем более не надо это делать. А от вас я отказываюсь, – сказала Прудникова Светлане. – Мне не нужен адвокат.

Света пожала плечами, и было хотела переубедить подзащитную, но впервые увидев решительность в глазах Прудниковой, передумала.

– Ваше право. Я настаивать не буду, – ответила адвокат.

Куприянову в этот момент показалось, что Шевченко обрадовалась заявлению Елены.

Светлана вызвалась подвезти Куприянова до гостиницы, но Василий отказался. Времени до отъезда было ещё много и он решил ещё раз увидеться с Гавриловым. Дежурный сообщил, что капитан у себя в кабинете. Он сегодня дежурит. Куприянову как всегда повезло, а то пришлось бы добывать номер телефона опера. Василий поднялся по уже знакомой лестнице и, постучавшись, резко открыл дверь кабинета.

– Какого чёрта! – крикнул Гаврилов, но увидев перед собой Куприянова, осёкся. – А-а-а, это вы. Я думал вы давно уехали. Что вам ещё надо?

– Здравствуйте, капитан, – Василий без приглашения взял стул и, развернув его спинкой к Гаврилову сел, оперевшись руками на спинку. – Мне надо чтобы вы разобрались в деле Прудниковой. Я понимаю, что там всё очень легко складывается, но она не убийца.

– Правильно, она не убийца. Она заказчик.

– Ты же знаешь, Гаврилов, что это не так.

– Это ты не знаешь, подполковник, что она призналась во всём. Она выдала исполнителей.

– Да?! – Василий сделал удивлённое лицо. – И вы их задержали? И они дают показания?

Гаврилов понял, что Куприянов знает достаточно много о том, что происходило за последние дни. Он пытался подавить приступ гнева, но кисти рук машинально сжались в кулаки.

– Нет, они ещё не дают показания. Один из них убит при попытке сопротивления. Другой, пока скрылся. Но это ненадолго. У нас тут долго не побегаешь.

– А вот я в этом сомневаюсь. Я сомневаюсь, что вы его задержите. Он, скорее всего, тоже погибнет во время задержания.

– Да сомневайся, подполковник, сколько тебе влезет. Мне от твоих сомнений ни холодно ни жарко. Прудникова сядет.

– Ничего не боишься, да?

– Может быть, чего—то и боюсь, но не тебя. А тебе, – Гаврилов перешёл на шёпот, – бояться надо. Если не успокоишься, могут быть неприятности.

Василий смотрел в эти глаза полные наглости и самоуверенности, и принял решение прекратить бесполезный разговор. Надо действовать. Говорить с таким как Гаврилов бессмысленно. Для них слова лишь буквы сложенные в определённой последовательности. Они понимают лишь силу и факты, которые за этой силой стоят. Василий встал и вышел из кабинета. Дверь за собой не закрыл. Это был намёк на то, что он намерен ещё сюда вернуться.

ГЛАВА 3

Обратная дорога домой была уже совсем не весёлой. Куприянов молчал весь вечер, а ночью то и дело выходил в коридор и стоял у тёмного окна. Людмила понимала, что происходит с её мужчиной. Знала, что в такие минуты лучше ему не мешать, потому что именно сейчас в голове сыщика складываются пазлы. Утром за завтраком Загурская всё—таки спросила:

– Что—нибудь придумал?

– Ничего, – по слогам произнёс Василий.

– Значит, оставляешь свою затею?

– Оставляю, – утвердительно кивнул Василий, но после непродолжительной паузы добавил. – Но ненадолго. На пару дней.

– Что изменится за пару дней?

– А то ты не знаешь? За пару дней или появится хорошая идея, или что—нибудь произойдёт, или в мою голову, либо в твою, придёт гениальная комбинация.

– Ты не допускаешь того, что ни одно из твоих «или» не случится?

– Допускаю.

– И что тогда?

– Тогда случиться четвёртое «или».

Куприянов пересел на полку к Загурской и обнял её.

– Людочка, – нежно шепнул он на ухо женщине, – ты же меня знаешь. Я всё равно дойду до конца.

– Это я знаю. Я только желаю, чтобы этот конец был счастливым.

– По—другому и не будет. Можно я доем твой бутерброд?

Люда подвинула тарелку с бутербродом к Василию и поцеловала его в щёку.

У Загурской ещё оставалось несколько дней отпуска. Она собиралась съездить к дочери, в область. Там Маша была на практике. Но за день до отъезда позвонил прокурор и просил срочно выйти на работу. Печально, но личным просьбам прокурора города отказывать не принято.

Молчанов принял Загурскую сразу после окончания утреннего совещания.

– Вижу по выражению лица, – идя навстречу Людмиле, говорил прокурор, – что нарушил твои планы.

– Да. Хотела дочь навестить. Теперь не получится, – без радости в голосе ответила Загурская.

– Сколько дней у тебя ещё осталось?

– Пять.

– Клянусь, дам тебе пять дней. Отдохнёшь.

– Я всё понимаю, Анатолий Богданович. Когда восстанавливалась в прокуратуре, знала на что иду.

– Вот и хорошо. Теперь к делу.

Молчанов достал из ящика стола папку и положил её перед Людмилой.

– Серёжу Безуглова на операцию положили вчера. Больше, кроме тебя, Людмила Валентиновна, специалистов по таким делам у меня нет.

– Что же это за дело такое?

– Похоже маньяк.

– Батюшки! Загурская специалист по маньякам.