Наука о сказках – 6. Исследование прошлого

– И эта улетела, как другие!.. И так будет всегда!.. Услышав эти слова и видя, как удивлен Манолис, принцесса взяла его за руку и новела вниз, по лестнице.

– Эта несчастная заколдована! – сказала принцесса. – День за днем она терпеливо вышивает, потому что чары спадут с нее тогда, когда она вышьет сто птиц… А они все с последним стежком улетают! – И, видя, что Манолис поражен услышанным, принцесса добавила: – Но что тебе до всего этого? Лучше вернемся скорее во дворец и посмотрим, как идут приготовления к свадьбе. (Внушение действует, девушки внушили «заинтересованные лица», что чары (гипноз) спадут с нее тогда, когда она вышьет сто птиц, однако они все с последним стежком улетают).

Всю ночь не мог уснуть Манолис. Всю ночь мысль о несчастной девушке не выходила у него из головы. Рано утром, когда принцесса и ее слуги спали, юноша незаметно выскользнул из дворца и прокрался в башню.

Тихо открыв дверь в маленькую комнату, Манолис долго стоял и молча смотрел на девушку. Она уже сидела за пяльцами и вышивала.

Смущаясь, Манолис спросил ее:

– Ты не устала все время вышивать?

– О нет! – ответила девушка. – Я готова вышивать сколько угодно. Терпению моему нет конца. Лишь бы птицы не улетали. Но стоит мне сделать последний стежок, как все они оживают и летят прочь!

…Красногрудая птичка, щебетавшая на ветке за окном, была той самой, которую только что вышила девушка. И соловей, так переливчато и нежно распевавший у реки, был вышит ею. И ворон, степенно прохаживавшийся вдоль дорожки, был вышит ею, и ласточки, и все-все птицы были вышиты девушкой. Сады и леса заселились птицами, они летали в поднебесье, пели свои песни, наполняя свистом и трелями всю округу, они были веселы, свободны, и лишь она одна, заколдованная, оставалась пленницей башни.

Пораженный, стоял Манолис, слушая ее печальный рассказ. Но что он мог сделать, чем мог помочь несчастной? Ведь колдовские чары были неподвластны ему. И все же он спрашивал себя: если нельзя ей помочь, то, быть может, найдется средство, способное облегчить ее страдания?

И он вспомнил о скрипке. О той самой скрипке, с которой никогда не расставался и о которой впервые забыл в этом дворце, полном роскоши и сокровищ.

О, как он торопился, как бежал Манолис за своей скрипкой! Не теряя ни минуты, он тут же вернулся с ней в башню. Манолис поднял смычок и заиграл…

Никогда он так не играл. Никогда так не звучала его скрипка.

Всю свою добрую душу, всю силу смелого, нежного сердца вложил Манолис в песню, которая лилась из-под смычка. Ведь он так хотел помочь бедной девушке, так мечтал облегчить ее участь.

И – о чудо! – птицы умолкли за стенами башни. Сначала они прислушивались к звукам скрипки, потом подлетели к окну, потом впорхнули в комнату и… стали садиться на вышивание. А Манолис все играл. Завороженные звуками скрипки, слетелись птицы одна за другой и, складывая крылышки, садились именно на те места вышивки, с которых они когда-то улетели. А Манолис все играл, играл…

Безобразное лицо заколдованной девушки озарилось каким-то странным светом: ведь при виде вернувшихся птиц в сердце ее зажглась надежда.

И в это самое время снизу раздался голос принцессы. Она звала Манолиса. Она звала его потому, что наступило утро и должна была начаться свадьба.

Принцесса звала Манолиса нежно, а он продолжал играть. Она счала звать его тревожно, а он продолжал играть. Тогда в смятении принцесса побежала к башне. Она звала, она кричала:

– Манолис! Манолис!

Она уже была в гневе, и в голосе ее слышалась угроза. А Манолис продолжал играть. Он слышал принцессу, но он видел, как в нетерпении склонилась над вышиванием девушка, как ее лицо озаряет надежда.

А птицы все влетали и влетали в комнату…

Все скорее, скорее мелькает в руках девушки иголка с цветными нитками. Все скорее…

Все громче, все призывнее поет в руках Манолиса скрипка.

Но уже слышны шаги на лестнице. Это принцесса бежит по ступеням вверх. Уже ее каблучки стучат у самой двери, еще мгновение – и она ворвется в комнату. Дверь с шумом распахнулась, последний громкий стон издала скрипка. С яростью вырвала ее принцесса из рук юноши – и одновременно в башне раздался другой крик, полный счастья и радости. Это был голос Манолиса. Он увидел, как вдруг изменилась бедная вышивальщица.

Блистая красотой, она поднялась со своего места и протянула принцессе платье. Сто птиц украшали его.

– Возьми это платье! – сказала она принцессе. – По приказу твоего отца-колдуна я вышивала его уже много лет. Разве мог подумать он, человек с черным сердцем и черной душой, что найдется юноша, который согласится пренебречь богатством, властью, троном и даже твоей красотой ради бедной уродливой вышивальщицы! Твоему отцу было мало того, что он захватил все мои богатства, ему надо было еще отнять у меня и красоту и отдать ее тебе! (Вот и нашлось «заинтересованное лицо» – колдун-гипнотизер!).

И тут Манолис увидел, что принцесса стала вдруг такой безобразной, какой и вышивальщица не была, потому что глаза принцессы, несмотря на ее былую красоту, всегда были злые, как и ее душа, исполненная ненависти.

Счастливый юноша взял за руку вышивальщицу, и они спустились в зал, где уже все было готово к свадьбе. Вот и отпраздновали свадьбу.

А лучшей песней, украсившей праздник, была песня, которую пропела скрипка Манолиса в утренний час в бедной комнате, на самом верху одинокой башни.

АНФУСА – ЗОЛОТЫЕ КОСЫ

(греческая народная сказка)

Жила бедная старуха. Семь лет мечтала несчастная поесть чечевичной похлебки, да все ей не удавалось. («Священная» семерка. Знаменитый вавилонский зиккурат, храм богов и одновременно башня для астрономических наблюдений, имел семь этажей – по числу планетных сфер. Седьмые дни некоторых месяцев в календаре вавилонян считались особо несчастливыми. Семь злых духов из бесконечной рати демонов, которых опасались во всех случаях жизни, считались особо коварными. В сказании о потопе дождь шел семь дней, ковчег имел семь отделений. Примеров множество. Что это – последствия обожествления небесных планет, обычные для древних цивилизаций и принявшие столь внушительные размеры? До сих пор почитание семерки объясняли по этой традиционной схеме. Существует иной, более интересный вариант объяснения этого явления, о чем свидетельствует и статья Б. А. Фролова «По следам одного числа», опубликованная в сборнике «Будущее науки» еще в 70-х годах прошлого века. Автор ее привлекает к своим доказательствам фактический материал более древний, чем эпос шумеров и вавилонян. Изделия из палеолитической стоянки Мальта на реке Ангаре, из стоянки Гварджилас-Клде на Западном Кавказе, из стоянки Мезин на реке Десне принадлежат древнекаменному веку. Места их находок разделены тысячами километров, различными культурно-этническими традициями, а возможно, и разными расами, но объединяет их та особенность, что характерный для них орнамент, прочтенный исследователями, построен на преобладании «ритма 7». «По всему ареалу известного сейчас палеолитического искусства в Евразии, от Бискайского залива до Байкала, – пишет Б. А. Фролов, – распространилось какое-то особое отношение к „ритму 7“ в орнаментации, во всех следах изобразительной деятельности. И археологи, изучающие палеолитическое искусство, теперь не сомневаются, что акцент на этот избранный ритм нужно связывать с почитанием числа 7, с особым отношением первобытных охотников на мамонта к семерке». Если семерка была элементом культуры охотников палеолита, то они передали ее своим потомкам. Жителям европейских и азиатских стран не нужно было соседства древних государств Востока, чтобы заимствовать у них «магическую семерку». И все-таки, почему именно ее, а не другое число? По этому поводу существовало немало объяснений, даже такого типа: «7 есть всемирное абсолютное число всех символов, ибо составлено из 3 и 4»; «оно высшая степень восхождения к познанию и премудрости»; «оно появляется вдруг, где была тайна: например, 7 дней в неделе, 7 музыкальных звуков, 7 смертных грехов, 7 цветов радуги». Существовала еще одна версия: семерка – предел счетных возможностей человека древности. Неожиданный вариант ответа был найден в психологии. Американский ученый Дж. Миллер, занявшись загадочной семеркой, объяснил ее особенности из характеристики пропускной способности нервной системы человека. Статистика опытов подтвердила, что самые разные испытуемые могут без ошибок сравнить между собой в среднем только 7 раздражителей. В другой области психической деятельности – в оперативном, кратковременном восприятии человек мгновенно схватывает не более 7 сходных элементов. Таинственная, мистическая величина вела к особенностям психологии личности. Вспомните, чудес света насчитывалось семь, но на самом деле их больше. В одном перечислении стены Вавилона заменены маяком острова Фарос, в другом место Александрийской библиотеки занимает алтарь Зевса в Пергаме, но общее число чудес остается неизменным. У греков сложилось представление о семи мудрецах, хотя мудрых людей было явно больше. Вавилоняне верили в существование рати злых духов, но из них выделили 7 самых главных и опасных. У племени гиляков было 7 основателей рода. Нганасаны надеялись на 7 трав, которые исцеляют от всех болезней. Вот куда вывели поиски следов божественной семерки: не к звездному откровению, не к магической каббалистике, а к самому человеку. В некоторых астрологических памятниках русского происхождения семь планет называют «рожаницами»; когда-то у древних славян так именовали духов – покровительниц матерей и новорожденных.). Раздобудет чечевицу, нет у нее луку; раздобудет лук, нет у нее оливкового масла; раздобудет масло, нет воды: пересох в жару ближний ручей. Недаром говорят: «Задумал бедняк свадьбу сыграть, да музыкантов нигде не отыщет».

Но вот она всем запаслась. Насыпала в глиняный горшок чечевицы и пошла к ручейку помыть ее. А в то время к берегу подъехал молодой королевич, чтобы коня своего напоить. Увидел конь горшок с чечевицей, испугался, заржал и не стал из ручья пить. Рассердился королевич, толкнул ногой горшок, и чечевица просыпалась в воду. Не стерпела несчастная старуха и закричала:

– Вот ты какой недобрый!.. Так знай же: как я семь лет мечтала чечевичной похлебки поесть, так и ты семь лет будешь искать Анфусу (Анфуса, Анфиса – греч. «цветущая») с золотыми волосами, длинными косами.

А королевич-то как раз жениться задумал, да невесты по душе не было. (Священная цифра 7, гипнотическая установка дана в виде пророчества).

Вскочил он тут на коня и помчался искать Анфусу с золотыми волосами, длинными косами. (Королевичу внушили, что он должен делать, он тут же помчался искать некую Анфусу).

Куда ни приедет, спрашивает, не здесь ли живет красавица Анфуса с золотыми волосами, длинными косами. Но везде ему отвечают, что и слыхом не слыхивали и видом не видывали.

Приехал однажды королевич в глухую-преглухую деревушку, что стояла на самом краю света, и спрашивает:

– Не здесь ли живет Анфуса с золотыми волосами, длинными косами?

И вдруг слышит в ответ:

– Здесь она живет. Вот в том доме.

Подъехал королевич, смотрит: окно высоко, а дверей нет. Как в дом попасть? (Некий высокий дом-башня).

Увидел он неподалеку высокую сосну и взобрался на нее. Вдруг видит: идет ведьма. (Ведьма – представительница «неправильной» религии). Подходит к дому и кричит сердито:

– Анфуса с золотыми волосами, длинными косами, выгляни в окошко. Где твоя краса, длинная коса?

Показалась в окне девушка красоты необыкновенной; длинную косу свою золотую свесила, и забралась по ней ведьма в дом.

Поела, попила и снова вниз спустилась.

Как только она скрылась, слез королевич с сосны, подошел к окну и стал звать:

– Анфуса с золотыми волосами, длинными косами, выгляни в окошко. Где твоя краса, длинная коса?

Услышала Анфуса, к окошку подошла, косу спустила, и королевич забрался по ней в дом.

Приглянулась ему девушка, и решил он назвать ее своей женой. А она говорит:

– Я не против. Но надо тебе пока спрятаться. А то вернется моя мачеха и съест тебя. (Упоминание о каннибализме).