Трамвай и немного странно
– Жизнь полна неожиданностей, – подумал Борька, втягивая полной грудью воздух, наполненный ароматами яблони и сирени, и проводил взглядом шустро обошедшую его девушку с ладной фигуркой, которую выгодно подчеркивали белая блузка и серая юбка. Каблучки белых туфель процокали по борькиной тени и оставили в его душе глубокие отпечатки.
“Вот она, та, которую я искал всю жизнь!” – подумал Борька и кинулся догонять свое счастье.
– Девушка, – начал он, забегая справа и подстраиваясь под ее шаг, – мне вдруг показалось, что нам с вами по пути и я предлагаю себя в попутчики, – девушка, не изменяя ритма движения повернула голову, окинула взглядом личность Бориса, хмыкнула и снова развернулась к одной ей известной цели.
– Девушка, чтоб вы знали: я телепат, ясновидец и пророк… так сказать, – навалившаяся стеснительность смазала заготовленную фразу. Но карие глаза, забавная челка и легкая курносость девушки прошли через борькино сознание, словно сель через горный аул и смели последние преграды к словоизлиянию. Борька неслышно вздохнул и отдался на волю своего языка и сердца, которое вкладывало в него слова.
– Мало того, я очень, можно даже сказать, крайне, как вы уже, наверное, успели заметить, стеснительный ясновидец. Но что поделать! Я только что увидел ваше будущее и просто обязан вам его сообщить, – одна половина Борьки съежилась, подумав, “что он несет?”, а другая, тотчас заняв освободившееся пространство, продолжила веселиться на всю катушку.
Взгляд девушки, брошенный на Борьку, говорил одновременно о заинтригованности и об усталости от многочисленных ухажеров.
– Я вижу, что вы мне не верите! – В борькином голосе начал прорезаться акцент одесского еврея. – Чтоб вы мне-таки поверили, я буду говорить, а вы слушать и слушать внимательно, потому как никто и никогда не расскажет вам беззвозмездно вашего будушего, что я, собственно, собираюсь сделать!
– Так и безвозмездно, – Борис отметил, что голос у его избранницы именно такой, какой он себе и представлял тихими спокойными вечерами и попутно порадовался, что беседа стала превращаться (наконец-то!) из монолога в диалог.
– Конечно! Без-воз-мезд-но! То есть, даром! Как я могу вас обмануть?! Вы же видите, что на плечах у меня красная футболка, в голове весна, а в груди бьется сердце, которое томится в ней вот уже шестнадцать лет и два часа с четвертью.
– И что, там действительно весна? – девушка хитро посмотрела в точку между борькиными бровями.
– Разве я бы смог обмануть столь очаровательную особу, как вы, сударыня! Если хотите, мы бы могли провести трепанацию черепа, чтобы вы таки удостоверились в моей правдивости, но у нас с вами нет на эти пустяки ни минуты лишнего времени. И чтобы вы таки поверили мне за свое будущее, начну издалека, – Борька немного приотстал, пропуская степенную пожилую пару.
– И ты знаешь, когда я родилась? – спросила девушка, как только Борьке удалось снова с ней поравняться.
– Зачем я буду забивать вам голову вашим же рождением! Вы же и без меня все прекрасно знаете. К тому же, это может сказать любой шарлатан. Я же исповедую чисто научный подход и пойду гораздо дальше, – Борька выдержал эффектную паузу, чтобы обозначить важность момента, – я назову ваше имя! Вы – Катерина!
– А вот и нет! Меня зовут Еленой, – засмеялась девушка. – Все последующее словоблудие будет столь же близко к правде? Или ты уже передумал рассказывать мне мое будущее?
– Довольно обидные ваши слова. Я ж только начал и до конца еще далеко. А самое интересное в том, что я не ошибся. Я не могу ошибиться, поскольку читаю все в ваших глазах. Вы самая, что ни на есть натуральная, Катерина. Луч чистого света в пестром царстве! Катюша, я буду тебя так называть, ошибся не я, а ваши родители. Посмотрите вокруг, посмотрите на себя, и вы поймете, что вы такая же Елена, как я Теофраст Бомбаст, и, следовательно, я – прав.
– Может, еще что-нибудь из моего прошлого расскажешь, чтобы я не сочла тебя шарлатаном?
– Запросто! После рождения, не сразу конечно, вы попали в детский сад, а потом пошли в школу, где до сих пор и учитесь, – взгляд Бориса требовал подтверждения.
– Ну… в целом верно, но…
– Я же говорил, что вы будете довольны! – быстро перебил Елену Борька. – Я знаю, вы хотите знать даты. Сейчас такое время, что мало кто верит на слово – всем подавай бумагу с гербовой печатью. Хорошо, будут вам даты. Вы пошли в школу… 1 сентября! – речь была закончена таким многозначительным тоном, что Елена весело засмеялась.
– Я вижу весна потихоньку пробирается в ваше сердце. Я также знаю, что вы сейчас спешите на встречу с подругами, но еще немного времени – и вы о них не вспомните. Ваше будущее увлечет вас.
– Послушай, прорицатель, я же до сих пор не знаю, как тебя зовут, – все еще смеясь констатировала Елена.
– Родители нарекли Борисом, но я предпочитаю имя Натаниэль, для друзей – Наан.
– Так вот, Наан, хочешь, я скажу тебе сейчас свой номер телефона, а то вдруг потом передумаю?
– Дача взятки должностному лицу при исполнении, – казенным тоном отчеканил Борис, но телефончик записал.
– И еще… Наан, на счет подруг ты, действительно, угадал, и… мне бы хотелось, чтобы в ближайшие пятнадцать минут, через которые я доберусь к запланированному месту встречи, твое первое пророчество сбылось.
– Катюша, твое будущее чисто, как первый снег и свежо, как весенний листок. Я не угадываю грядущее, я его вижу, – Наан вдруг стал серьезным. – Ты закончишь школу, поступишь в институт, выйдешь замуж, у тебя родится мальчик и… мальчик, достигнешь определенных высот в своей профессиональной деятельности. Твой муж (замечательный человек) будет обладать такими редкими ныне качествами как ум, скромность, заботливость, трудолюбивость и многими другими. Он станет Нобелевским лауреатом, научит людей получать золото из свинца, изобретет антигравитационный двигатель и люди будут парить в небесах подобно птицам, и сделает важные открытия, которые значительно приблизят эру межзвездных полетов. – Незаметно друг для друга Борис и Елена стали замедлять шаг и вскоре вовсе остановились. – Твой муж, Катерина, будет дарить тебе на каждую годовщину свадьбы кастрюлю и сопровождать процесс дарения словами:
Любимая,
я поведу тебя к самому краю Вселенной.
Я подарю тебе эту звезду.
Светом нетленным будет она
Озарять наш путь в бесконечность.
– Я знаю этот мультик, – тихо проговорила Катюша.
– А когда количество кастрюль станет равным ста, вы продадите их с аукциона и купите своему первому прапрапраправнуку квартиру, а на оставшиеся деньги поедете в свадебное путешествие на Канарские острова. В свое первое свадебное путешествие, поскольку жизнь ваша будет настолько насыщена работой, семьей, детьми и внуками просто и с приставками пра– , что раньше на него просто не будет времени. Вы будете жить долго и счастливо и умрете в один день. Во сне.
– И кто же будет моим мужем? Я его знаю? – Катерина потупила взор.
– Катюша, твой будущий муж подойдет к тебе в день своего шестнадцатилетия и прочитает следующее стихотворение:
Ну почему ко мне ты равнодушна,
Ну почему ты смотришь свысока?
Пусть я сейчас не Аполлон наружно,
Зато душой я Крез наверняка!
– Первые две строчки будут идти вразрез с реальным положением дел, но зато последние две – правдивы до безобразия.
– Ты хочешь сказать, что… – Катерина смотрела на Наана как зачарованная.
– Что твой будущий муж – это я.
Наан со всей присущей ему серьезностью смотрел на Катерину. Катерина столь же серьезно смотрела на Наана. Борис с Еленой стояли, взявшись за руки, мешая движению, посреди улицы и глядели друг другу в глаза.
– Еще никто не предлагал мне выйти за него замуж, – засмеявшись сказала Елена.
– Кто-то же должен быть первым. Пусть им буду я. Первым, а заодно и единственным, – стараясь выглядеть серьезным, ответил Борис.
– И ты действительно собираешься совершить все эти открытия и стать Нобелевским лауреатом?
– Ага.
– А зачем тебе это надо?
– А есть ли другой жизненный путь у человека, который с четырех лет мечтал стать академиком? Кое-что в этой жизни предопределено, не все конечно… Человек при рождении равновероятен в своем развитии, все его будущее зависит только от родителей и от окружающей обстановки.
– И ты думаешь, что сможешь достичь всего, что наметил?
– Уже почти достиг. Мне бы только узнать, что за восклицательные знаки стоят в некоторых формулах. Вряд ли они обозначают восторг от простоты записи.
– Ну это просто. Это факториалы.
– И ты знаешь, что они обозначают? – сразу заинтересовался Борька.
– Да. Это…
– К черту математику! – В Борьке снова проснулся Натаниэль. – Я знал, что мы созданы друг для друга! Я включу тебя в соавторы! Но это потом, а сейчас… неужели нам больше не о чем поговорить, кроме как о сухих цифрах? Мне столько всего надо о себе рассказать и столько всего узнать о тебе!
– А как же твой провидческий дар? Ты же говорил, что и так все обо мне знаешь?
– Я ж не провидец, я только учусь. Мне же надо получить подтверждения из первых уст. И желательно с датами. Начнем с меня. Завтра я получу паспорт, – Борька светился от гордости. – И буду иметь возможность каждые пять минут вставать в позу и декламировать, совершая соответствующие жесты: “Я достаю из широких штанин…” И пусть СССР уже давно в прошлом, рожденные в нем будут жить вечно, – Наан ударил себя кулаком в грудь.
Шумели деревья, разговаривали и проходили мимо люди, проносились машины, цвели цветы, развевались флаги, возносились в небо упущенные воздушные шары. Весна навалилась на город, погружая его в свои цвета и ароматы, праздничные хлопоты, веселье и прочую беззаботность.
Борис и Елена Катерина и Натаниэль
бродили по улицам, взявшись за руки и беспрестанно разговаривая.
Через пять лет Борис Рудольфович защитил докторскую диссертацию, получил кафедру, сбросил семнадцать килограммов живого веса и смирился с лысиной. Он стал больше внимания уделять жене и детям, покупая кому цветы, кому мороженое, вытаскивая их в театры, цирки и прочие зоопарки. Жизнь Бориса Рудольфовича изменилась к лучшему. Он стал уважаемым человеком, справедливым начальником, любимым мужем и отцом.
Еще через пять лет у Бориса Рудольфовича и Елены Александровны родилась первая внучка. Они настояли, чтобы родители назвали ее Екатериной. Деды снова окунулись в молодые годы, пеленки и сюсюканья.
Но все это время Бориса Рудольфовича беспокоила одна мысль. Каждый год, 9 мая он выходил на улицы родного города в поисках той… бабульки, чтобы просто сказать ей спасибо и, если повезет, еще разок вытянуть билетик в этой оказавшейся действительно беспроигрышной лотерее.
Годы шли, но старушка так ни разу больше не встретилась Борису Рудольфовичу. И он уже начал подумывать: “А не было ли все это сном?”
октябрь 1999
Отец
Неожиданный удар плечом в спину, резкое, как удар кнутом, брошенное прямо в лицо – “подонок”, презрение, хлещущее из глаз и уголков рта, удаляющаяся спина, выражающая безразличие. Полнейшее равнодушие окружающих.
Почему? А главное за что?
Неужели он знает? Нет! Этого не может быть! Откуда! Кто бы мог ему рассказать? Я даже не хочу об этом думать. Но как он мог? Ведь я его отец! В конце-концов я просто старше его в два раза!
Почему он не захотел поговорить по душам? Заговорить через столько лет и как! Все эти годы я мечтал о том, что наступит время и мы сможем общаться. Я расскажу ему о себе, о нем, как я его люблю, как я думал о нем, мечтал о встрече… Как таким же весенним вечером, когда уставшее палить солнце спрячется за дома и деревья, подойду к нему и скажу: “Здравствуй, сын!”, обниму, похлопаю по спине…
Почему он так жесток ко мне? Не захотел спросить меня, как случилось так, что… так случилось?
Ну и спросил бы. Ты знаешь, что ответить? Что бы ты ему сказал: дурак был? Молод? Глуп и зелен? Случись сейчас такое – не допустил бы? Чушь! Не сказал бы. А сказал, значит, как был дураком так до сих пор им и остался.
Мы бы могли попытаться найти общий язык.
Что тебе мешает сделать это сейчас?
Сейчас?
Да. Сию минуту.
Это после того как он… после того, что он мне сказал?
Почему бы и нет? Свое отношение к происходящему он высказал, теперь твоя очередь.
Прикажете броситься вдогонку, начать лебезить, унижаться?
Зачем сразу-то унижаться? Сначала попытаться спокойно поговорить.
Ну, допустим, я его догнал. Преодолел эту, предсказывающую скорую грозу, плотную, физически ощутимую стену воздуха. Допустим, он даже остановился, чтобы меня выслушать. Что я ему скажу? Как ты смеешь вести себя так с незнакомым человеком?
Судя по всему, не такой уж ты ему незнакомый.
И я про то! Так что мне спросить? Как ты смеешь так поступать с отцом? Дикость какая-то! Какой я ему отец? Ну неужели эта стерва проболталась? А? Как она посмела! За что они меня так ненавидят?
Хватит причитать. Чем дольше ты тянешь, тем сложнее будет принять решение.
Я не могу! Понимаешь, ты, не могу! Не знаю я, как мне поступить! Что будет правильнее продолжать стоять здесь или догнать его? Я не знаю.
Все ты знаешь, только боишься себе признаться. Тебе кажется, что в такой день, среди цветения природы, среди буйства яблонь и сирени, ты видишь дурной сон. Ты убеждаешь себя, что наполнив легкие ароматами весны, удастся решить проблему, что все забудется или разрешится само собой. Ты ждешь, что кто-то подтолкнет тебя в нужном направлении, в том, которое ты боишься выбрать сам. Боишься так, как бывает всякий раз, стоит возникнут осложнению на твоем пути.
И ничего я не боюсь. Я действительно не знаю, как мне поступить.
Ты знаешь, что тебе необходимо догнать его и все объяснить.
Догнать? Объяснить? Что? Как? Он же не поймет! Он слишком молод, чтобы понять! Он даже не женат еще. Как я смогу ему все объяснить?
Главное начать – слова найдутся. И все он прекрасно поймет. Все ж таки двадцать лет парню.
Нет. Не могу я. Как ты не понимаешь, что не могу я говорить с ним об этом?
А с кем тебе еще об этом говорить? А? Есть кто-то рядом с тобой кроме пары хомяков? Есть кому разделить с тобой вечернюю тоску? Молчишь! И хватит уже малодушничать! Надо же когда-то научиться принимать решения самому и сразу, не сваливать все на других и не ждать пока проблема рассосется сама собой! Ты уже дождался, что он первый начал разговор.
И это ты называешь разговором?
А что это по-твоему? Разговор и есть. Только ты пытаешься от него увильнуть.
Значит ты считаешь, что мне надо было нарушить обязательства? Рассказать ему о себе раньше?
Твое единственное обязательство вырастить сына. Остальное – пыль. И, вообще, я считаю, что не стоило доводить дело до такого состояния. До всего этого!
До этого? Что ты имеешь в виду под “этим”? Развод? То, что ребенка оставили жене? То, что она попросила меня от него отказаться и забыть о его существовании? То, что я на все это согласился? То, что я его так люблю и не смог забыть? Ты считаешь, что мне не стоило ходить к детскому садику, смотреть, как играет и растет мой сын? Ты считаешь, что мне не следовало украдкой провожать его домой из школы? Ты так считаешь?
Именно так я и считаю. Дурак, что согласился на развод. Расходиться из-за пустяка! Подумаешь поссорились. Подумаешь, обвинили тебя во всех смертных грехах. Не со зла ведь, из-за всеобщей усталости и невозможности восстановить силы. Зачем сразу собирать чемоданы и хлопать дверью? Наутро бы помирились. С кем не бывает?
Представь себе, со мной не бывает. Я не собирался выслушивать напрасные обвинения ни тогда, ни тем более сейчас. А то, что она рассказала обо мне сыну, говорит за верность моего поступка. Я ничуть не жалею о разводе и не раскаиваюсь в своем решении…
Тебя только возмущает тот факт, что твой сын узнал, кто его отец.
Не передергивай! Меня подставили! Это ты можешь понять? Сначала отобрали сына, а потом выставили последней скотиной!
Каковой в его глазах ты и являешься. И так будет продолжаться до тех пор, пока ты с ним не поговоришь по душам.
Опять двадцать пять! Сколько можно объяснять, что я понятия не имею о том, как с ним разговаривать!
Ты бы хоть попытался для начала его догнать.
Ну, догнал! А он мне в рожу плюнет! Тогда что? В петлю?
Когда плюнет, тогда будешь утираться и думать! А вдруг он обрадуется тебе? Хватит тянуть, давай, сделай шажок в его сторону. Один маленький шажок. Спугни этих чванливых голубей, которым нет до тебя никакого дела.Разгони воробьев нахально прыгающих у тебя под ногами. Не стой столбом. Заяви о себе, своем существовании. Начни двигаться!
Не указывай мне. Я сам знаю, что делать.
Знаешь, так делай!
Я и делаю. Стою и сам с собой пререкаюсь.
Не тем ты занят как я погляжу!
А не твоего собачьего ума дело! Где ты был, советчик хренов, когда мне нужна была помощь? Почему ты молчал, когда я уходил, хлопнув дверью? Чем ты был занят, когда мне предложили отказаться от сына, а, следовательно, не видеться с ним, не передать ему свою фамилию?
Я наблюдал, как фальшивая гордость, подкрепленная возможностью обойтись без выплаты алиментов перебарывает все остальное.
Так по-твоему я жмот?!
Жмот. И скупердяй. Каких свет не видывал. Променял сына на деньги. Ты ноль без палочки! Тебя нет в этом мире. Исчезни ты из него, что изменится? Бесконечный поток машин так и будет течь в одном ему известном направлении, люди будут совершать глупости, подвиги и заниматься ежедневной рутиной. Птицы – есть, размножаться и справлять естественный потребности на головы граждан и памятников. Яблони не завянут от того, что тебя не станет.Ты не нужен им. Ты не существуешь в их мире. Ты сам не хочешь в нем существовать, вторгнуться в их жизнь. На секунду ты проблеснул в жизни своего сына, но тебе на все наплевать, и ты не хочешь задержаться в ней хотя бы еще на пять минут.
Да… Да как ты смеешь! Он для меня важнее всего!
Смею, потому что деньги для тебя всегда были важнее всего. Вспомни. Та ссора тоже была из-за денег. А что ты хотел? Ребенки до года растут как на дрожжах. Каждый месяц нужно что-нибудь покупать:ползунки, подгузники, распашонки и прочие чепчики. А ты хотел, чтобы появление на свет твоего сына не отразилось ни на твоем личном времени, ни на финансах? Тебе не удалось за полгода отложить ни копейки? Велика беда! Зато какое чудо росло на твоих глазах! А после развода? Ты помнишь свою первую мысль? “Наконец-то все будет по-прежнему!” И вздох облегчения. Сколько времени ты не вспоминал о сыне после того вздоха? Минуту? Час? Месяц? Четыре года! Да и потом тебе было достаточно увидеть его на несколько минут раз в неделю! Для подпитки уязвленного самолюбия. Любящий папаша! Ты хоть раз попытался миром уладить проблему? Нет! Ты упивался своим несчастьем и холил свою гордость! Несчастный гордец! Ты хоть раз попытался помочь материально или хоть как-нибудь своему сыну? Тебе это и в голову не пришло! Он, видите ли, должен быть тебе обязан по гроб жизни только за то, что ты его зачал! Кто ты для него после этого? Пробирка из банка спермы? Может ты думаешь, что твои редкие подглядывания за ним заменили ему столь необходимое общество отца? И если ты сию же минуту не пойдешь за сыном, то значит правильно он тебя назвал. Ну что же ты? Действуй! Покажи кто ты есть на самом деле!
Я… я… не могу! ЗА ЧТО ВСЕ МЕНЯ ТАК НЕНАВИДЯТ, ГОСПОДИ?!
Черное облако выхлопа поглотило краски цветения, ароматы весны, наполнило легкие, породило глубокий, надсадный кашель.
На автобусной остановке люди с недоумением оглядывались на стоящего на коленях и рыдающего мужчину лет сорока.
май 2000
Предмет обстановки
Решили как-то на предприятии отправить Олега Копылова в командировку – опыт перенимать. А что такое командировка для человека, недавно женившегося и уже привыкшего ко всем радостям и удобствам семейного очага? Сплошное огорчение! Как высказался по поводу предстоящей поездки сам Олег: “Тут тебе и любимая супруга далеко, и круг общения новый, и задачи надо выполнять непривычные в непривычной обстановке. Раньше был сам с усам, а теперь тебя начнут воспитывать да новым опытом напитывать. А по прибытии назад на родное предприятие еще и экзамен какой-нибудь наверняка учинят. Начнут выспрашивать, чему научился.” А Олег, хоть и является человеком с десятилеткой за плечами и в ПТУ “положенный срок оттрубил”, но никак свыкнуться не может с тем, что кто-то спрашивает у него о том, что сам прекрасно знает и что ему, Олегу, скорее всего никогда не понадобится.
Но, как говорится, земля не нами вращается. И пришлось Олегу попрощаться с милой Оксанкой и уехать от нее на две недели аж в Нижний Тагил. А для человека, живущего с самого рождения в Шадринске и никуда до сих пор не выезжавшего, эта поездка является поистине героическим подвигом. Хотя бы только потому, что ехать пришлось пусть в соседнюю, но все же другую область.
И вот едет Олег в поезде, подорожничек, женой заботливо собранный, уплетает за обе щеки и радуется. Радуется тому, что, как это ни странно в той самой тьму-таракани, Нижний Тагил именуемой, у его жены родственники живут. Они хотя, как говорится, пятая вода на киселе – троюродный брат с женой, о которых супруга только пару раз слышала, но ни разу воочию не лицезрела. Ну да ничего страшного: раз есть родственники, то он, Олег Кондратьевич у них и поселится. И телефон у них есть, и созвониться удалось, и никто приему гостя не воспротивился, что по крайней мере одно неудобство из всех предстоящих снимает – исчезают проблемы с питанием и ближайшие две недели, вдали от дома проводимые, не грозят исключительно столовским харчеванием. А это не так уж и мало, поскольку Олег поесть всегда любил и даже, в преддверии поездки, извел всех домочадцев разговорами на тему своего питания.
Добрался Олег до Нижнего Тагила сытый и выспавшийся, а потому добрый и снисходительный к окружающим. Даже бабке, которая окованным железом углом чемодана ему в ногу врезалась, помог этот сундук тяжеленный вынести из вагона и до трамвайной остановки проводил, всю дорогу удивляясь выносливости с виду хрупких божьих одуванчиков.
Вышли они на привокзальную площадь. Видит Олег две линии трамвайных, а в какую ему сторону ехать – ни малейшего представления не имеет. Ну он, естесственно, к облаготетельствованной им бабке обратился:
– А что, бабуль, не подскажешь, в какую мне сторону ехать? – и адресочек требуемый назвал.
И получил ответ, который счел до безобразия невежливым по отношению к нему, как к гостю города:
– Да ты что, мила-а-ай! Я вот знаю, как к себе-то доехать, а остального-то всего столько, что и не упомнишь! Не скажу я тебе, в какую сторону ехать, мила-а-ай, ой, не скажу, – однако, увидев подходящий к остановке трамвай, бабка быстро закончила сокрушаться и со словами:
– Да ты людей-то поспрашáй! Оне-то, чай, подскажут! – подхватила свой чемоданище, втиснулась в битком набитый трамвай, в который бы и здоровый мужик не смог забраться, уселась к окошечку и укатила, оставив Олега одного решать свои проблемы.
– М-да! – почесал Олег затылок от такого, прямо скажем, неожиданного развития событий, покашлял от непривычного воздуха и пошел спрашивать окружающих.
Первой ему попалась на глаза немолодая уже дамочка кубических габаритов в старом, выцветшем, когда-то, вероятно, синем плаще. Слушая ее минуты три, Олег понял, что ехать надо, по-видимому, налево. Налево, так налево. Олег встал на нужной стороне и начал ждать трамвай.
А натура у него деятельная, просто так ждать не может, поэтому он возьми и спроси у стоящего рядом мужика средних лет по имени Вова (если верить татуировке на правой руке), в ту ли сторону он нацелился ехать. Выяснилось, что не в ту. Жить становилось все интереснее… Третий спрошенный – плюгавенький мужичонка с шикарными усами, как у Тараса Бульбы в школьном учебнике, – ответил, что он о таком адресе первый раз в жизни слышит и вообще им на заводе уж полгода как зарплату задерживают. Так за пять с небольшим минут Олег получил полный анкетный набор ответов (налево, направо и понятия не имею), но легче ему жить от этого не стало. Постоял он, покрутил своей курчавой головушкой по сторонам, подумал и решил: в какую его сторону следующий опрошенный направит – туда ему и ехать. Там разберемся!
