Защищая горизонт. Том 2

– Заткнись, Отступник, – рявкнул Вергилий, и в его руках сверкнул меч, возникший из рукояти за долю секунды. – Тебя не спрашивали. Я разговариваю со Стилом. Ещё раз влезешь – и я порублю тебя на лоскутки… богом клянусь, ещё только слово!

Его руки чуть заметно дрожали, а меч игриво переливался металлом в морозном воздухе Системы. Я бросил мимолётный осуждающий взгляд в сторону Сола и сказал ему настойчиво:

– Сол, думаю, мне стоит поговорить наедине со своим старым другом.

Он с согласием кивнул мне в ответ и молча отошёл подальше от места встречи двух некогда знакомых Стражей, между кем вот-вот вспыхнет искра взрыва, что унесёт жизни всех жителей Системы.

– Смотрю, ты обзавёлся новым другом, уже зовёшь этого Отступника по имени, – процедил сквозь зубы Вергилий. – Как ты мог предать нас, Стил?! Я же верил в тебя до последнего!

– Я никогда не предавал тебя и прекрасно помню, как ты ко мне относился. Я всегда глубоко ценил твоё доверие и никогда бы не посмел…

– Поэтому ты убил своих собратьев? Рона? Харви? Потому что они раскрыли твоё предательство?

– Отряд «Харон» были отчаянными мерзавцами и заслуживали то, что получили, – со злостью отрезал я. – Они убили невинного старика у меня на глазах, моего друга.

– Они выполняли свою работу. Подчищали за тобой, делали то, чего ты не смог.

– Я тоже делал свою работу, только понимали мы её по-разному, – поникшим голосом ответил я.

– По-разному – это как? Жалеть Отступников, нарушать Основной закон, прибегать к помощи взломщика? Так ты представлял нашу работу, да, Стил?

– Шолохов никогда не был Отступником. Он такой же, как ты и я, бывший Страж, один из лучших, остановивший когда-то Инцидент Ноль, – с напором ответил я, а затем добавил вполголоса: – Просто старик, уставший от жизни. Он не заслужил смерти.

– Ты вовсе не Страж, Стил, раз ставишь под сомнения наши законы и приказы. Основной закон чётко гласит…

– К чёрту Основной закон, к чёрту всю эту Систему, – крикнул я в лицо Хранителю. – Всё это полная чушь! Разве ты не видишь, во что превратилась Система? В место, где старики не хотят больше жить, а молодёжь не желает доживать до старости. Если бы ты только видел, до чего довёл Икарова ваш идиотский Основной закон и вся ваша Система! Им уже пользуются для того, чтобы уходить из жизни, чтобы покинуть этот «райский уголок», который ты защищаешь. Хоть раз в жизни ты сам задумывался, почему они так стремятся умереть? Почему в этом локомотиве, что мчит нас к светлому будущему, больше нет места для света, почему все мечтают спрыгнуть с него как можно скорее, а кто не мечтает, те запуганы настолько, что находят утешения в маленьких радостях во время глобальной чумы? Вот ваша мечта! – Я указал в небо на пылающее тьмой чёрное око. – Вот куда приводит Основной закон.

– Кукольник окончательно запутал тебя…

– Это ты, Вергилий, окончательно запутался в том, кому и чему ты служишь. Ты Хранитель, последний оплот и надежда человечества. Так задай себе вопрос: что ты хранишь? Это? – Я снова указал на воронку в небе. – Кого ты хранишь? Чудовищ, что рыскают по улицам, или его? – Я перевёл палец с неба на разрушенную вершину башни Стражей. – Верховного Стража, что защищает свой замок из песка, который давно уплыл из его рук? Он погубит нас всех и себя тоже. Он готов похоронить нас под обломками его глупой детской мечты.

– Это слова Отступника, Стил, ты должен понимать. Ты же сам боролся с такими, когда был Стражем. Неужели всё, чему тебя учили, теперь просто пустой звук?

– Верховный Страж учил меня думать, не быть слепой марионеткой своих детских желаний, и в этом надо отдать ему должное. Совсем недавно он сказал мне, что я и ты, Вергилий, новые Творцы, что должны взять бразды правления Системой и излечить её от скверны. Он видел в нас… в тебе большой потенциал, что ты не будешь слепо выполнять всё, что написано в вековых доктринах, что мы, обладатели гибкого и смышлёного ума, исполним его мечту. Так где это всё? Где твой гибкий ум? К чему расставлять ярлыки: Страж, Отступник? Мир меняется, а вместе с ним и символы. Сегодня мы Стражи, борющиеся со скверной, а завтра Отступники, что защищают Систему, которая сама превратилась в скверну. Всё не так очевидно, Вергилий.

– Ты говоришь, как он, Стил, тебя это не пугает?

– Может, потому, что в его словах есть правда? Ты смотришь на личину слов, а не на то, что под ней скрывается. И почему все люди так боятся слушать других, так отчаянно держатся за свои догмы, окаменевшие в их головах? Вы так переживаете за свой сладостный мирок, что сторонитесь любых нападок, любых фраз извне, но при этом сами не уверены в том, что защищаете. Чего ты боишься, Вергилий? Что мои слова могут показаться логичными? Правильными? Ты не задумывался над тем, что они могут быть правдивыми? Хотя бы на секунду? Иначе что за вера такая, которая не может пережить критики? Если простые слова способны разбить твоё мировоззрение, значит, к чёрту его! Зачем держаться за то, что не соответствует действительности? В этом суть любого развития – в разрешении противоречий, в том числе развития Системы, иначе все наши действия будут приводить к одному и тому же результату, раз за разом. Позволь, я расскажу о мире за гранью Купола.

– Не нужно, – отмахнулся Вергилий, пребывая в смятении, затем выключил свой меч и повесил обратно на пояс. – Я уже слышал всё, что ты хочешь рассказать. Лучше ответь мне, Стил, глядя прямо в глаза: ты действительно веришь тому, что рассказывает Кукольник? Я согласен, что его история звучит чертовски складно, но одновременно очень… глупо.

– Мне не нужно верить, я видел всё собственными глазами, видел, что творится в Куполе и за его пределами. Но ты ещё борешься с сомнениями, я понимаю тебя, как никто другой. Ты цепляешься за старые законы и нормы, видишь в них спасение из хаоса, ведь когда ты слепо подчинялся им… когда мы все подчинялись им, то казалось, что в Системе всё хорошо, ты находил в этом успокоение для себя самого.

– А разве это не так? Разве не Основной закон защищает нас от подобного? – Вергилий обвёл рукой всю площадь, а потом указал пальцем в небо.

– Ох, опять ты про Основной закон. Как ты не можешь понять, что именно он привёл нас к тому, что ты сейчас видишь? Он не защищал нас от разрушения, а давал лишь ложное спокойствие, внушал нам иллюзию праведной жизни, скрывал от нас истинный облик того мира, на страже которого мы находились. Мы прикрывались этой иллюзией, пока Система на полной скорости неслась к обрыву. Основной закон не ведёт нас к светлому будущему и миру из наших грёз, он только защищает от посягательств сложившийся уклад жизни. Нет, он не ведёт нас в будущее, а всеми силами держит в настоящем, прикрывая свою прогнившую насквозь сущность образами героического прошлого. Ты спрашиваешь, верю ли я Солу? Я отвечу, что неважно, насколько немыслимо могут звучать его речи, верь своим собственным глазам. Посмотри сам, к чему мы пришли, взгляни на этих чудовищ с белыми от безумства глазами и скажи мне, во что веришь ты?

Вергилий скорчил гримасу боли на своём лице и с силой потёр пальцами виски, а потом заходил кругами на месте, чтобы удобнее уложить в своей голове колючий ком из множества моих острых слов. Спустя пару витков борьбы со своими страхами и демонами, что нашёптывали ему страшные наставления, Хранитель, наконец, остановился и посмотрел на меня исподлобья.

– Ты ведь в курсе, что он собирается разрушить Систему? – спросил он подавлено.

– Перестань цепляться за Систему. Какая теперь разница? – Я повторил недавний жест Вергилия и продемонстрировал умирающий город вокруг. – Дело давно не в Системе и даже не в том, верить Солу или нет, это уже неважно. Сейчас перед нами стоит только вопрос выживания. Прошу, поверь хотя бы мне. Купол давно уже брошен, а реактор работает на последнем издыхании. Сейчас только это имеет значение, а вовсе не погоня за старыми призраками службы Стражей. Ещё немного – и всё вокруг схлопнется, как спальная часть города, и похоронит всех жителей, а наши тела останутся гнить в железных капсулах глубоко под землёй. Такого будущего ты желаешь для нас, его ты хочешь защитить?

Вергилий понуро и молча покачал головой, мимолётом вглядываясь в буйство неба над нашими головами.

– Вспомни свою клятву, – продолжил я. – Кого ты поклялся защищать? Разве Систему? Мы служили людям, обещали им будущее без войн и насилия, мы обещали оберегать их на этом пути. Но, увы, этому не суждено сбыться, Система уже разрушена. Теперь мы должны уберечь хотя бы оставшихся в живых людей от последствий нашего провала.

– Ты ведь понимаешь, что Хранители не позволят вам уничтожить Систему?

В пылу спора я не заметил, как Сол подошёл ближе, но продолжал держаться на безопасном расстоянии позади меня. Когда он понял, что дух Хранителя сломлен, то сразу решил вмешаться.

– Мы понимаем, но иного выхода у нас нет, – мягко сказал Сол, стараясь не спугнуть удачу. – Сейчас единственная возможность спасти хоть кого-то – это добраться до комнаты выброса, выйти из Системы и запустить экстренное отключение всех капсул. Если это произойдёт одновременно, то есть вероятность, что нам удастся спасти сознание людей от распыления и вернуть их обратно в тела, пока на их хрупкие разумы не обрушился огромный вес Системы.

– Вероятность… – недовольно хмыкая и с недоверием посматривая на Сола, отозвался Вергилий.

– Да, вероятность, но другой возможности у нас уже не будет. Я понимаю, что Хранители попытаются нам помешать, но… что тут сказать, мы сделаем всё возможное, чтобы довести дело до конца, и если не захочешь нам помочь, то хотя бы просто не вмешивайся.

Я был доволен собой и надеялся, что Вергилий прислушается к нашим словам. Я видел, как он менялся в лице после каждого моего аргумента, и с каким переменным успехом происходит его собственная борьба с убедительным шёпотом «Белого шума». Я с удовольствием наблюдал, как Сол довершает начатое, и терпеливо ждал окончательного решения Вергилия. Но он почему-то затих и с нарастающим ужасом смотрел куда-то сквозь меня, через правое плечо, где находился Сол, и меня это сильно насторожило.

– О чёрт… – только и смог произнести Вергилий.

И сразу острая стрела тревоги пронзила мой разум с такой силой, что заставила всё тело встрепенуться, как от удара молнии.

В своих яростных попытках что-то доказать Вергилию, обратить его на нашу сторону я настолько увлёкся процессом, настолько был поглощён безудержным желанием добиться победы, что совсем выпустил из своих внимательных рук нить реальности. Несомненно, я должен был понять, почувствовать приближение угрозы. Не знаю, каким образом, но должен был. Время вокруг меня будто остановилось, а реальность вздрогнула и замерла в тревожном ожидании. Я услышал своё тяжёлое дыхание, стук встревоженного сердца, как метроном отсчитывающего последние секунды до трагедии. Стук. Будто во сне я повернулся назад и увидел, как за спиной Сола неожиданно вырастает силуэт непримиримого защитника Системы, кого мы оставили лежать без сознания у входа в центральную часть города. Кира… разрушительница миров. Как она смогла так быстро прийти в себя, догнать нас и, вообще, откуда узнала, куда мы направляемся? Я мог бы задать Системе ещё тысячу вопросов, но какой в них теперь смысл? Я хотел бы предупредить Сола о надвигающейся опасности, но оказался слишком беспечен в самолюбовании. Он сам был настолько взбудоражен происходящим, что не заметил, как за его спину подобралась холодная рука смерти. Сол увидел наши испуганные взгляды и всё понял, но было уже слишком поздно. Стук. Кира посмотрела в мою сторону безжизненным и пустым взглядом, её глаза были до краёв наполнены молочной пеленой, а разум окончательно сдался под напором «Белого шума». Именно он пробудил её и привёл сюда. В руках Киры блеснул железный прут, покрытый толстым слоем ржавчины. Стук. Блеклой тенью её рука взвилась в воздухе, и самодельное орудие с небывалой лёгкостью пробило тело Сола в районе живота. Он даже не успел среагировать или закричать, а всё так же стоял и смотрел на меня, и даже немного улыбался, довольный тем, какую работу ему удалось проделать и какую жизнь прожить.

В беспамятстве и в отчаянии я закричал, но этот крик утонул в небывалой злобе, заполнившей меня до предела.

Вы когда-нибудь видели, как вашу мечту и цель всей вашей жизни внезапно превращают в прах и распыляют в безызвестности по мановению чьей-то лёгкой руки? Вы предчувствуете конец своего пути, своей долгой истории, которая вот-вот наконец завершится, но в последний момент по печальному стечению обстоятельств кто-то разом уничтожает всё, что вы построили, и всё, на что надеялись. В такие моменты вас обуревает ярость, эмоции застилают глаза, вы впадаете в состояние аффекта от резкой потери всяких ориентиров и совершенно не разбираете, кто или что перед вами. Внутри вас горит только одно желание – убить и растерзать объект вашей мести. Тогда я почти не осознавал, что случилось со мной. В беспамятстве и с криком на устах я вытащил спрятанный пистолет, направил его куда-то вперёд и с наслаждением нажал на спусковой крючок. К тому времени Сол уже упал на колени, зажимая руками кровоточащую рану, а Кира снова занесла окровавленное оружие для решающего удара, но в этот раз она не успела. Пуля, закалённая моей целеустремлённостью, пробила её грудь. Кира молча отшатнулась назад, выронила из рук железный прут, который со звоном упал на автостоянку, а затем сама рухнула на землю. Когда волна хаоса, захватившего мой разум, отхлынула, выпуская меня из глубоких вод слепой ярости, я начал постепенно понимать, что натворил. Я разжал грозный оскал своих зубов и трясущимися руками убрал оружие за спину.

– О нет… – прошептал я, а затем повторил намного громче: – Господи, только не это!

Я сорвался с места и подбежал к телу своей бывшей напарницы. Я тяжело дышал, а сердце готово было выпрыгнуть наружу, я ощущал, как надрывно кричу в себе, срывая внутренний голос, но не мог ничего поделать. Я растерялся и, вцепившись руками в волосы, упал на колени рядом с её телом. Она была ещё жива. Кира лежала на спине в луже собственной крови и, захлёбываясь багряными сгустками, смотрела в небо своими молочно-белыми глазами.

– Кира, – взмолился я, хватая её за плечи. – Боже, Кира, что ты наделала… я не хотел, не хотел!

Я чувствовал, как на глазах проступают слёзы, но ничего не мог с собой поделать. Где-то глубоко внутри я всегда знал, что всё так закончится, предвидел, в каком месте жизнь столкнёт нас лбами и где проведёт судьбоносную грань, но до последнего надеялся избежать подобного итога. Кира сильно отдалилась от меня в последнее время, перестала быть той милой и по-своему доброй подругой, верным напарником, какой была ещё совсем недавно. Наши пути разошлись и, скорее всего, никогда бы не встретились вновь, разве что для того, чтобы из этого пересечения вышел только один из нас. В минуты осознания проделанного пути и того, кем стала Кира, я понимал и даже принимал это, но одно дело – строить иллюзии возможного будущего и другое – самолично вершить его, выпуская пулю в человека, которого любил и ценил больше, чем кого-либо ещё. Я оказался не готов к таким жертвам.

– Кира, ты слышишь меня? – настойчиво спросил я у напарницы, поглаживая её по голове.

Но она всё так же смотрела в небо.

Я схватил её за плечи и приподнял к себе, чтобы оторвать её взгляд от созерцания бездны. Удерживая голову рукой, я ещё раз посмотрел в её глаза.

– Прости меня, Кира, я не хотел, чтобы всё так закончилось, – всеми силами сдерживая слёзы, сказал я.

Кира шевельнула правой рукой, с последними вздохами подняла её к моему лицу и погладила по щеке, вытирая большим пальцем слезу, скатившуюся ей навстречу. В тот момент мне показалось, что молочная пелена на мгновение исчезла и на лице Киры появилась чуть заметная улыбка, но в следующую секунду она кашлянула кровью в последний раз, её глаза закрылись, а тело обмякло в моих руках.

– Прости, – чуть слышно прошептал я, опуская её тело обратно на землю. – До встречи в потоке…