Итальянский роман
***
18 июля 1980 года.
Жители затерянной в горах Калабрии деревушки видят в небе белую черту. Черта оказывается реактивным самолётом. Он постепенно теряет высоту, скрывается за ближайшей вершиной, после чего оттуда начинает подниматься дымок.
Любознательные калабрийцы бегут на место происшествия и лицезрят обломки истребителя МиГ-23. Рядом лежит мёртвый пилот. Подоспевшие через несколько часов карабинеры и военные устанавливают, что МиГ по всем признакам принадлежит ВВС Ливии.
Звонят ливийцам:
– Извините, вы истребитель не теряли?
– Неужто нашёлся наш Халил? – отвечают те. – Погодите, мы сейчас к вам приедем!..
Заседания двусторонней международной комиссии по расследованию проходили в тёплой и дружественной обстановке. Удивляться этому не стоит. Хотя в те времена полковник Каддафи и считался едва ли не главным мировым мальчишом-плохишом, был он плохишом богатеньким, охотно вкладывавшим деньги в итальянскую экономику. Достаточно сказать, что тринадцать процентов акций группы FIAT принадлежали Ливии.
Комиссия установила, что погибшего пилота звали капитан Эззэдин Фадах Эль Халил. Утром того дня за штурвалом ведущей машины двойки истребителей он поднялся с аэродрома в Бенгази для совершения тренировочного полёта. Во время которого вёл себя странно, постоянно теряя указанную наземными службами высоту. Затем развернулся в сторону Италии и бодро пошуровал через Средиземное море, не отзываясь на окрики с земли. Диспетчеры приказали ведомому истребителю войти в визуальный контакт и помахать крыльями и ручкой. Эль Халил не реагировал.
– Земля, меня все игнорируют! – огорчённо сказал ведомый и полетел домой. Тем более что топливо в обеих машинах было на исходе. Собственно, по всем раскладам Эль Халил должен был свалиться в море ещё задолго до итальянского берега. Комиссия, однако, посчитала, что капитан потерял сознание в результате приступа неустановленного заболевания, а управление принял автопилот, который был запрограммирован советскими инженерами столь качественно, что исключительно на честном слове и пролетарской сознательности героически дотянул МиГ до Калабрии.
На том и порешили. Так бы оно благополучно и завершилось, если бы к итальянским военным не прибежали судмедэксперты с выпученными глазами и криками:
– Всё пропало! У Каддафи есть секретное оружие: боевые пилотажные зомби! Вскрытие показало, что этот ваш Эззедин к моменту крушения был уже дней двадцать как мёртв. Даже успел наполовину разложиться.
Впрочем, это эксперты будут впоследствии утверждать, что куда-то бегали и передавали какие-то отчёты. Военные же, со своей стороны, клятвенно и под присягой заверят: затрудняемся, мол, такое припомнить. Да и вообще, начиная с той поры итальянских – а иногда и зарубежных – официальных лиц будет пачками выкашивать эпидемия таинственного зомбирующего вируса. Заражённый им субъект полностью сохраняет физическое здоровье и ясность рассудка, однако в ответ на вопрос: «Где вы были и что делали летом 1980 года?» – сразу же стекленеет взглядом и, бормоча: «Аррргх!.. Не помню!.. Аррргх!..» – порывается покинуть помещение.
Лишь много лет спустя – ибо воспоминания об этом тоже стёрлись из памяти вирусоносителей – слова экспертов-медиков обретут косвенное подтверждение. В том месте и в те часы, когда по официальной версии МиГ потерпел крушение, проходили воздушные учения НАТО по предотвращению скрытого вторжения на итальянскую территорию самолётов вероятного противника. Радары крутились с удвоенной скоростью, средства радиоэлектронной борьбы перегревались от напряжения, а воздух был нашпигован истребителями и перехватчиками. Ливийскому зомби требовалось быть чертовски хорошим пилотом, чтобы остаться ими незамеченным. Значит, можно предположить, что разбился он действительно не 18 июля, а за несколько дней до того. Может, даже и за двадцать…
Но почему, собственно, этот срок так важен? Почему споры о точной дате падения злополучного МиГа не стихают уже без малого сорок лет? Дело в том, что за двадцать дней до того случилось кое-что гораздо более серьёзное. Событие, которое вошло в итальянскую историю, позаимствовав имя маленького островка неподалёку от Сицилии. Случилась Устика.
***
27 июня 1980 года. 20 часов 08 минут.
В воздух поднимается пассажирский McDonnell Douglas DC-9 компании Itavia, следующий рейсом IH870 Болонья-Палермо. Не путать с Alitalia. В отличие от последней, Itavia – маленькая частная компания, располагающая всего полутора десятками ближнемагистральных самолётов.
На борту четыре члена экипажа и семьдесят пассажиров. Слегка раздражённых, поскольку вылететь они должны были ещё два часа тому назад. Впрочем, когда это в Италии что-либо происходило по расписанию?
Воздушная трасса, по которой следует рейс, находится в зоне ответственности авиадиспетчеров римского аэропорта Чампино.
20 часов 24 минуты.
Два истребителя итальянских ВВС выполняют тренировочный полёт по маршруту, пересекающему путь IH870. В тот момент, когда DC-9 оказывается в зоне прямой видимости, истребители передают своим диспетчерам кодированный сигнал на армейской частоте: «Опасность! Общая воздушная тревога!» И повторяют его трижды.
Одновременно гражданский диспетчер в Риме перестаёт понимать, что происходит на экране радара. Показания двоятся. Он вынужден попросить командира IH870 ещё раз идентифицировать себя. Тот нажимает кнопку транспондера, передаёт позывной. Но диспетчера опять что-то смущает. Он вновь просит провести идентификацию. Затем всё вроде бы приходит в норму.
– А, вот теперь порядок. Вижу, что вы возвращаетесь на курс.
Пилот удивлён:
– Возвращаемся? Куда возвращаемся? Мы же всё время строго прямо летели.
Что это было? Самый очевидный вариант – техническая неисправность. Случается, ничего особенного. В конце концов, мы же в Италии.
Или же… Или римский диспетчер ошибочно принял за IH870 радарный след иного летающего объекта. След «zombie». Так по тогдашней классификации НАТО именовались подозрительные самолёты, которые использовали обычные воздушные трассы, но по каким-либо причинам не могли быть опознаны в качестве дружественных. Или не хотели.
Все сомнения можно было бы разрешить с лёгкостью. В эти же минуты над этим же местом кружил ещё один военный борт. Да не простой. А Boeing E-3 Sentry с комплексом AWACS, на тот момент – едва ли не самой совершенной в мире системой радиообнаружения и наведения, предназначенной ровно для того, чтобы ни одна вражина не осталась незамеченной. Или наоборот – для того, чтобы помочь хорошим парням избежать вражеского взгляда. Есть только одна маленькая проблема: взлетел этот Boeing с авиабазы Рамштайн в Германии. Больше не знают о нём ничего. До сих пор. Ни что он делал в Италии, ни даже какой стране принадлежал. Аррргх!.. Мы не помним!..
Можно было бы, конечно, спросить итальянских лётчиков-истребителей: чего, мол, вы тревогу-то поднимали? Увы, желающие задать им этот вопрос найдутся лишь восемь лет спустя. Уже после того, как оба они погибнут при столкновении самолётов итальянской пилотажной группы во время печально знаменитого авиашоу, унёсшего жизни шестидесяти семи зрителей на авиабазе Рамштайн в Германии.
20 часов 44 минуты.
Командир IH870 интересуется у земли: почему, дескать, ни один из размечающих авиатрассу радиомаяков не функционирует, а всё воздушное пространство словно вымерло и напоминает кладбище? Земля отвечает в том смысле, что когда ж это такое было, чтобы в Италии что-то работало как должно? Однако, ничего страшного, ни малейшей проблемы для пилотирования это не представляет.
20 часов 56 минут.
Командир сообщает, что идёт без опоздания – если не учитывать изначальное двухчасовое – и следующим сеансом связи будет запрашивать разрешение на посадку в Палермо.
20 часов 59 минут.
За четырнадцать минут до расчётного времени посадки, находясь над Тирренским морем к северу от острова Устика, IH870 исчезает с экрана радара.
После безуспешных попыток связаться с потерянным рейсом римские диспетчеры позвонили палермским. Те – ни сном ни духом. Ладно, ничего. Самолёт не мог так вот просто взять и исчезнуть между Неаполем и Сицилией, даже если экипаж прилагал к этому целенаправленные усилия. Помимо гражданских, небо родины в том районе зорко стерегли как минимум четыре военных радара. Армейцы, однако, утверждали, что ничего подозрительного не видели да и не смотрели толком, поскольку военно-воздушная активность в радиусе пятидесяти километров от места исчезновения DC-9 в тот день отсутствовала.
Около десяти часов вечера в воздух поднялись первые поисково-спасательные вертолёты. Тем временем диспетчеры позвонили в американское посольство. В принципе, ход разумный. Тут следует учесть текущую международную обстановку. Холодная война, местами перерастающая в горячую – советские войска только что вошли в Афганистан, – была в самом разгаре. Италия, расположенная прямо рядом с железным занавесом, – являлась передовым бастионом обороны НАТО в Средиземноморье и базой Шестого флота ВМС США. В частотности, в тот момент в порту Неаполя – то есть совсем рядом с местом событий – стоял авианосец USS «Саратога». У которого на вооружении тоже имелись более чем современные радары. По стечению обстоятельств – выключенные для проведения профилактики.
Короче говоря, поинтересоваться у американцев, нет ли у них сведений о судьбе пропавшего самолёта, вполне имело смысл. Странность заключалась в другом: стандартные протоколы безопасности предполагали обязательную запись всех переговоров и звонков авиадиспетчеров, как гражданских, так и военных. Но записи эти – точнее, малую их часть – следствие сумеет разыскать лишь десяток лет спустя. Продолжительное время уйдёт и на идентификацию личности человека, который той ночью звонил в посольство. Когда же его наконец вычислят и дадут прослушать запись, он откажется признавать собственный голос и вообще заявит, что страдает крайне избирательной, затрагивающей только один день амнезией.
Пропавший рейс нашли лишь на рассвете. Точнее, не нашли.
Пятна разлившегося топлива. Немногочисленные способные держаться на воде обломки. Трупы.
Остальное – внизу, на дне, на глубине более трёх километров. Ситуацию осложняло и то, что в море плавала куча постороннего мусора: среди выловленных материальных свидетельств попадались и явно не имеющие отношения к делу предметы. Ну, скажем, два спасательных жилета и шлем пилота с надписями «ВВС США».
В редакции одной из газет раздался телефонный звонок:
– Мы фашисты из группировки NAR. Среди пассажиров самолёта был наш товарищ, он его и взорвал вместе с собой во славу фашизма!
Впрочем, вскоре в газету позвонил и сам погибший фашист-камикадзе. Нет, на этот раз никаких зомби. Взорвать он ничего не мог, поскольку в момент катастрофы был занят другим важным делом: сидел в тюрьме.
В этот же день президент Итальянского авиационного регистра в ходе приватного разговора, о котором станет известно много-много лет спустя, продемонстрировал министру транспорта копии показаний радаров и сказал, что причиной крушения IH870 явилось столкновение с метеоритом. Или с неопознанным летающим объектом. Или с ракетой. Министр транспорта, в свою очередь, сразу же пошёл в парламент, где заявил, что основная версия созданной им экспертной комиссии такова: DC-9 прямо в воздухе развалился от старости и недостатка технического обслуживания, а на показаниях радаров нет никаких следов присутствия на месте катастрофы иных самолётов.
На записи радаров желала взглянуть и начавшая собственное расследование прокуратура. С гражданскими диспетчерами в Чампино проблем не возникло. А вот с военными… Что могут сделать военные с записями показаний радаров, обеспечивающих стратегическую безопасность родной страны и Западной Европы в целом? Правильно. Они их потеряли. В принципе, ничего неожиданного. Это ж вам не какие-нибудь скучные и унылые, а итальянские военные. Учитывая, однако, что они умудрились проделать это на трёх независимых друг от друга радарных установках одновременно, стоит признать: либо они превзошли сами себя и достигли сияющих вершин итальянскости, либо… Аррргх!..
Мало того, прокурорам понадобилась куча времени, чтобы выяснить хотя бы поимённый состав диспетчерских смен, нёсших службу в день крушения IH870. Когда же это наконец удалось сделать, у диспетчеров, которые теоретически могли видеть, что случилось в небе над Устикой, вдруг возникла странная мода совершать самоубийства или попадать в автомобильные аварии со смертельным исходом.
Был ещё и четвёртый радар, самый современный, автоматический и компьютеризированный. Его логи сохранились. Но вот незадача: на нём проводились плановые учения. А потому сразу же после падения DC-9 радар был выключен, дабы загрузить в него программу-симулятор. Обычно такая операция занимает четыре минуты, после чего работоспособность оборудования восстанавливается. В тот вечер на это потребовалось тридцать девять минут. Лист же регистрационного журнала, в котором отмечаются случившиеся во время дежурства происшествия, кто-то вырвал. Кто и почему? Аррргх!..
С первого же дня существовали три версии катастрофы: бомба на борту, попадание ракеты или самопроизвольное разрушение корпуса самолёта. Гражданским и военным авиационным функционерам эта последняя теория явно нравилась больше всего. У Itavia сразу же отобрали лицензию на полёты.
Впрочем, даже самые горячие сторонники в скором времени были вынуждены от неё отказаться. Эксперты в один голос заявляли: каким бы старым этот DC-9 ни был, он не мог ни с того ни сего мгновенно рассыпаться в воздухе. Все имеющиеся в распоряжение данные и свидетельства полностью исключали такую возможность.
– Ну ладно, – сказали функционеры, – тогда – бомба. Но лицензию Itavia мы на всякий случай всё равно не вернём.
2 августа 1980 года, то есть через месяц после крушения IH870, раздался большой «бум!» Это взлетел на воздух железнодорожный вокзал в Болонье. Том самом городе, из которого отправился злополучный рейс. Крупнейший теракт в итальянской истории, восемьдесят пять погибших, две сотни раненых.
В редакциях газет вновь зазвонили телефоны:
– И снова здравствуйте, это опять мы, ваши любимые традиционные фашисты из NAR!..
Правда, звонили не фашисты. Звонили – как традиционно выяснится значительно позднее – притворяющиеся ими итальянские секретные службы. Зачем они это делали?.. Традиционно – аррргх!.. Настоящие же NARовцы, которых годы спустя суд всё же признает исполнителями болонского теракта, будут наоборот категорически отрицать какую-либо к нему причастность.
Пока все с увлечением выясняли, кто же взорвал вокзал, Устика в общественном сознании временно отошла на второй план. Весьма удачное совпадение, ибо в этот же момент прокуратура отправила записи показаний радаров на экспертизу в американский Национальный совет по безопасности на транспорте. А тамошние специалисты обнаружили на них некие лишние отметки. Проанализировав их расположение и траекторию, выдали свою версию событий: на хвосте DC-9 висел ещё один неустановленный самолёт. Который незадолго до катастрофы резко ускорился, ушёл вправо, заложил вираж, встал на курс, перпендикулярный направлению движения IH870, и пошёл на сближение с ним со стороны заходящего солнца. После чего оба самолёта исчезли с экрана. Вся картина в целом, по мнению национальных транспортных безопасников, была чрезвычайно похожа на классический атакующий манёвр истребителя-перехватчика.
– Понятия не имеем, как это у вас в Америке три случайные радарные отметки превращаются в истребитель, – сказали итальянские военспецы, – но у нас тут они обычно называются «помехи».
Два года прошли в вялых перепалках. Наконец комиссия по расследованию вынесла чёткий и однозначный вердикт: ракета. Или бомба. Или одно из двух. И вообще, чего вы к нам пристали, как мы можем сказать, что это было, если даже самолёт до сих пор не видели?
– Слушайте, а может, его уже достать да посмотреть? – робко предложил кто-то.
Плохая идея. Останки IH870 лежали на отметке три тысячи семьсот метров ниже поверхности моря. Так глубоко в Италии не умел нырять никто. А чтобы нанять иностранных специалистов – требовалось много денег. Которых в бюджете не было.
Однако, поскольку версия о чисто технических причинах катастрофы с этого момента была официально исключена, прокуратура начала новое расследование, теперь уже по факту массового убийства. Которое не привело ни к чему. Самолёт на дне, у всех амнезия, никто ничего не помнит.
В 1986 году сдали нервы у родственников погибших. Они самоорганизовались в общественную ассоциацию и пошли прямиком к президенту Республики Франческо Коссиге.
– Синьор президент, вы прекрасно знаете, что кто-то убил восемьдесят одного гражданина Италии на территории Италии. Если вы всерьёз хотите сказать, что итальянское правительство вот уже шесть лет не в состоянии найти деньги, чтобы выяснить, кто это сделал, – то нужно ли нам такое правительство и такой президент?
Быть может, итальянцы – народ временами излишне легкомысленный. Однако они более чем способны к сопереживанию и обладают обострённым чувством справедливости. Не всегда. Когда это не слишком трудозатратно. Но часто. А потому хор возмущённых голосов быстро разрастался. Власти помялись, почесали в затылке, прикинули на пальцах, затем всё же поскребли по бюджетным сусекам и извлекли из них заначку.
Для подъёма самолёта наняли частную французскую фирму. Каким-то хитрым образом связанную с французскими секретными службами. В общем-то, ничего страшного, мало ли кто там с кем связан. Вот только была одна проблема, расположенная в северо-западной оконечности Тирренского моря. Называлась она Корсика. Там имелась база французских ВВС. Стоит ли говорить, что 27 июня 1980 года ни один самолёт с неё не поднимался, а у персонала был выходной? А что какой-то там итальянский генерал карабинеров, отдыхавший в тот момент на Корсике с семьёй, рассказывал о беспрерывно сновавших у него над головой взлетающих и садящихся истребителях, – так это генерал на ласковом французском солнце перегрелся.
Работы по подъёму обломков продолжались год с лишним. Находки свозили в ангар – просто совпадение, конечно же, но это был тот же самый ангар, в котором уже восемь лет хранились остатки ливийского зомби-МиГа, – где пытались собрать из кусочков пазла целый самолёт. Пазл упорно не собирался. Не хватало деталей. Их идейные наследники Жак-Ива Кусто с очаровательной французской рассеянностью вытащить позабыли. Поэтому спустя три года пришлось нанимать ещё одну фирму, теперь британскую. Британцы подошли к делу основательно и извлекли из пучины не только недостающие части DC-9, но даже предметы к нему явно не относящиеся. Например, дополнительный съёмный топливный бак от истребителя.
Бак был произведён американской фирмой, но является универсальным и подходил сразу к нескольким моделям самолётов, состоявшим на вооружении армий трёх десятков стран мира, от Соединённых Штатов до Ливии. К счастью, его серийный номер отлично сохранился. Следователи поспешили к производителям: скажите, мол, поскорей, кому же вы этот бак продали?.. И получили предсказуемый ответ: «Извините, мы не помним».
Удалось обнаружить и оба бортовых самописца. Увы, пользы это не принесло. Расшифровка показала, что до последней секунды все системы работали в штатном режиме, а пилоты спокойно травили анекдоты. Затем командир корабля воскликнул: «Gua!..», – что, вероятно, является частью слова guarda! – «смотри!», и на этом запись оборвалась.
Действие зомби-вируса начало ослабевать лишь через десятилетие после катастрофы. В 1988 году в прямой эфир посвящённой Устике телепрограммы позвонил аноним. Он утверждал, что входил в состав дежурной смены того самого радара, который был якобы выключен для проведения учений. И своими глазами видел на экране всё, что происходило в районе падения IH870 не только до, но и после катастрофы. То, о чём начальство приказало ему держать язык за зубами.
На беду итальянского военно-воздушного командования, телевизор в тот момент смотрел и легендарный прокурор Паоло Борселлино. Точнее, легендарным он станет несколько позднее, когда практически голыми руками переловит вторую половину сицилийской мафии, ту, что не успеет выловить его друг, легендарный прокурор Джованни Фальконе.
Прямо не вставая с дивана перед телевизором, Борселлино выписал ордер на обыск, и радарные установки взял штурмом спецназ Гвардии ди Финанца. Внеочередная налоговая проверка – это, пожалуй, единственная в мире вещь, способная вселить ужас в отважные сердца итальянских военных. Вдруг из ниоткуда начинали появляться потерянные данные радаров. Записи телефонных разговоров. Свидетели, которые, возможно, что-то видели…
Нет, ничего конкретного. Намёки, слухи, предположения. Может статься, однако, что тирренское небо в тот вечер было не таким уж пустынным. Несколько итальянских истребителей – там. Пара французских – здесь. Какой-то американский самолёт. Авианосец, который может был, а может просто показалось. Неопознанные летающие объекты, кружившие над местом падения IH870 за много часов до того, как подоспели первые поисковые вертолёты. Тени. Призраки. Зомби.
Наконец в 1990 году по поводу Устики решил высказаться аж сам Муаммар Каддафи. Версия о том, что именно ливийский лидер является косвенной причиной случившегося с IH870, к тому моменту существовала уже давно. 27 июня 1980 года самолёт с ним на борту должен быть лететь из Триполи в Варшаву. Часть маршрута пролегала над Тирренским морем. Однако итальянские спецслужбы предупредили ливийцев, что либо американцы, либо французы готовят покушение. Собираются Каддафи сбить. Полковник развернул самолёт и спрятался на Мальте. Правда, его собственные воспоминания о событии с течением времени претерпели существенные изменения: начал он с утверждения о том, что в тот день лететь никуда не планировал, но, прознав о готовящейся засаде, послал навстречу врагу свои истребители. Закончил же тем, что едва ли не собственными глазами видел, как американская ракета попала в невезучий IH870. Увы, подробности уточнить не удалось. Все многочисленные официальные итальянские просьбы о помощи в проведении расследования ливийцы проигнорировали. Видать, вирус добрался и до них.
Да, но зачем итальянской разведке понадобилось Каддафи спасать? Ну, во-первых, итальянцы, как известно, – вообще очень дружелюбный народ. Во-вторых, Ливия, мало того что вкладывала большие деньги в экономику средиземноморского соседа, так ещё и являлась для Италии основным поставщиком нефти. И пока одна половина местных разведчиков добросовестно строила против Каддафи козни и пыталась его извести, вторая половина дружила с ним настолько, что ливийские МиГи регулярно летали на ремонт и техобслуживание в Югославию через воздушное пространство Италии. Маскируясь под гражданские борта и пользуясь при необходимости заброшенными итальянскими военными аэродромами.
Вот теперь, зная всё это, можно попытаться сложить отдельные кусочки мозаики и воссоздать вероятный ход событий.
Допустим, что на 27 июня была запланирована воздушная спецоперация одной или нескольких стран НАТО. Итальянские спецслужбы были в курсе её проведения и балансировали на тонкой грани, оказывая поддержку одновременно и союзникам по Североатлантическому альянсу, и ливийским коллегам. А может, просто вели игру друг против друга, ибо спецслужб в Италии имелось много, интересы же их совпадали далеко не всегда.
Так или иначе, район проведения операции расчистили от гражданских самолётов. (Ни один из размечающих авиатрассу радиомаяков не функционирует, а всё воздушное пространство словно вымерло.) Неожиданно для всех (поскольку вылететь они должны были ещё два часа тому назад) в небе появился рейс IH870. В той точке, куда он направлялся, ему быть никак не следовало. Это ставило план под угрозу. О чём заметившие внезапного пришельца итальянские лётчики-истребители и оповестили землю. («Опасность! Общая воздушная тревога!») Или же, как вариант, предупреждали они не столько об IH870, сколько о ещё одном неустановленном самолёте («zombie»), который следовал параллельным с гражданским судном курсом под прикрытием Boeing AWACS, кружившего чуть выше (для того чтобы помочь хорошим парням избежать вражеского взгляда).
Незадолго до девяти часов вечера в небе над Устикой произошла встреча IH870 и того, что должно было оказаться самолётом с Каддафи на борту. Хотя, вероятно, сам он не полетел. (Послал навстречу врагу свои истребители.) К встрече, вероятно, присоединились боевые машины НАТО. С не самыми дружественными намерениями. (Картина похожа на классический атакующий манёвр истребителя-перехватчика.)
Далее произошло некое событие, в результате которого IH870 упал в море, а один из ливийских истребителей, вероятно, получил повреждения и вынужден был искать ближайшее подходящее для посадки место. (МиГи регулярно летали через воздушное пространство Италии, пользуясь при необходимости заброшенными военными аэродромами.)
