Фальшивое Sолнышко

– Да не знаю я, – Щукарь почесал затылок. – Наверное, в деньгах.

– Вот и брат-судак так говорит… А по-моему сила в правде, у кого она есть, тот и сильней.

Щукарь спросил его – а у кого она есть? – но сом уже прилип к какой-то зеленой склянке и ничего не расслышал, кроме собственного биения сердца и приближающегося шторма.

Щукарь поплыл дальше, разглядывая корявые надписи на заборе, сделанные подводным мелом. Одна из них гласила:

«ВСЕ ЛЮДИ – ЗВЕРИ, ВСЕ РЫБЫ – ПТИЦЫ»

– Клево! – восхитился Щукарь невиданному полету мысли неизвестного пиита. – Небось, год сочинял?!

Деду показалось, что это чистой воды проповедь, и чтобы спасти от казни кровавой неизвестного пиита, стер он надпись хвостом и дальше поплыл, весьма осчастливленный своим поступком, приговаривая утреннюю молитву:

– Рожденный плавать летать не сможет, рожденный плавать летать не сможет, рожденный пла…

По правый плавник белела другая надпись:

«КИЛЬКА – ЖЕНЩИНА ЛЕГКОГО ПОВЕДЕНИЯ»

– А кто ж тяжелого? – подумал дед. Сам себе и ответил. – Должно быть, стерлядь.

– Дурак ты, Щукарь, и надписи твои дурацкие, – неожиданно подкравшийся Ведров-Водкин больно ткнул его в брюшко. – Не проголодался, что ль?

Так плывем скорей, там икру Йозефа выдают, настоящую; Лебедь, говорят, всем гуманитарную помощь объявил. Так и сказал: среда, мол, рыбный день, то есть наш день с тобой.

– Мне бы водочки, – промямлил Щукарь, но от приглашения не отказался. Наверху было полно разношерстного народа: тут тебе и толстолобики тупорылые, тут тебе и уклейки приставучие, даже рак забрел на угощение, правда, тут же был сожран с пивом каким-то заезжим чудом-иудом.

– Не можно жить так, – увещевал его сам Лебедь. – Не ешь себе подобных, это закон. Нельзя и на хер сесть, и рыбку съесть. Это закон. И жариться на адовой сковородке всем, преступившим сеи законы. Аминь. Противно стало Щукарю слушать законы Лебедя, он осторожно отплыл от коллектива и, бросив якорь у ворот ночного клуба «РыбоLOVE», тихо загрустил о всеобщем счастье.

Down in the hole, down in the hole,
No escape from trouble, nowhere to go.

Бабка рубанула кулаком по столу и призвала Щукаря к вечерней молитве.

– Тебя ж мешком убило? – удивился Щукарь.

– Хе, – ответила бабка и ехидно ухмыльнулась. – Тогда ты от белуги сдох!

– Странно, – сказал Щукарь. – От белуги я, могет, и сдох, да как же я тогдась с Вьюном встретился?

– А он тоже сдох, косяка моего понанюхался и сдох.

– Кого ж теперь вызывать-то будем?

Бабка задумалась, но скоро нашлась с ответом:

– А его и будем. Знаешь, дед, лучший лекарь – мертвый лекарь.

– Клево! – встрепенулся Щукарь и принялся за молитву. Бабка вторила ему нежным податливым басом.

– Дай Бог нам заснуть и не дай Бог нам проснуться… Дай!

Они доели уху и начали перестукиваться.

В иллюминатор вперилась толстая рожа человека-амфибии.

– Здорово, хозяева! Слыхали последнюю новость?

Хозяева не ответили.

– А новость такая, крупный рогатый скат и акулы шоу-бизнеса объединились, войну нам объявили, хана всем!

– Лосось с тобой, – морзянка Щукаря отбивала четыре четверти.

– Килькой буду! – Ихтиандр осенил себя крестным знамением и запел какую-то заунывную песню.

– Вали отсюда, перекати-поле проклятое, – морзянка бабки была чуть глуше и отдавала явной угрозой. – Лучше б помог нам выбраться отсюда.

– Я сам в глубокой тине! По уши!

Ихтиандр исчез из иллюминатора. Из-за прочного стекла раздалась его заунывная песнь:

«Мир ночен, – пел Ихтиандр. – Он прекрасен очень. Мы как сельди в бочке и бычки в очке. Я страдаю почкой. Я дошел до точки. И я так задрочен, как рыба на крючке».

– Грустная песня, – прохрипел Ведров-Водкин, борясь с последним проявлением похмелья.

Шумной гурьбой стерляди проплыли на нерест.

– Хороший будет улов! – радовались грязные рыбаки, поглаживая тонкие талии своих спинингов.

Мимо грязных рыбаков медленно и бесповоротно проплыл корабль уродов, трижды прогудев в свои медные трубы.

Высокий капитан с пулеметной лентой через плечо в последний раз оглянулся на рыбаков и, готовясь к шторму, вяло пошевелил ртом:

– Эх, вот раньше рыба была… В воду без трусов не войдешь…

There’s something down in the hole,
Down, down in, down in the hole.
Something down in the hole…

– Наверное, им кажется, что они живут в огромной реке, – девочка лет восьми покрошила в аквариум сухой корм и постучала по стеклу.

Щукарь взглянул в небо, ужаснувшись: громадных размеров указующий перст самого Господа навис над ним. Щукарь опустил голову и продолжил молитву:

– Дай Бог мне заснуть и не дай Бог мне проснуться! Дай… Ведров-Водкин, старуха, купец-молодец, Вьюн в обнимку с напомаженной стерлядью, чудо-иудо, Йозеф, человек-амфибия, даже Лебедь с оравой акул шоу-бизнеса собрались вокруг Щукаря в ожидании своего последнего шторма, но час не пробил.

Они жили мерзко и несчастливо, да так и не умерли.