Звериный круг

– Гляди-ка! Тоже играют в казаков-разбойников, – майор Липецкий с усмешкой отодвинул от себя лист.

– А ты как думал! У нас свои шахматы, у них свои.

– Сначала майданные дела, теперь подставы. Это все Алоис воду мутит. В бонапарты рвется, козлик. Карьеру делает.

– Да и пусть. Если рвется, значит, нарвется. Не завтра, так послезавтра. Жадность – она любого сгубит – и фраера, и не фраера.

– А вот это навряд ли. Нашим начдивам этот Алоис, похоже, нравится. Как ни крути, интеллектуал, не дебил из психушки. Таких приятнее контролировать. И договориться в случае чего можно.

– С каких щей?

– Да с таких, у интеллектуалов сто два крючочка кроме женщин и выпивки. Легче манипулировать.

– Выходит, создаем очередную китовую акулу?

– Не китовую, а тигровую! – дежурный офицер прижал палец к губам. – Только учти, это даже не секрет, а секретище.

– Не маленький, понимаю.

– Вот и понимай про себя, – привычным росчерком подтвердив время получения документа, офицер кивнул коллеге. – Иди догадливый, порадуй старика.

***

Телефон стоял возле зеркала, и, прижав трубку к уху, он прислушивался к далеким гудкам, рассеянно изучая собственную внешность. В особенности интересовал его нос. Вероятно. любопытство вызывало нечто инородное, возникшее после недавней операции. И тогда же, видно, появилась привычка теребить кончик носа указательным пальцем. В сущности, Валентин готов был принять произошедшие с ним перемены, но глаза, пальцы полагали иначе, проявляя забавную самостоятельность. Ничего удивительного. Человек привыкает к самому себе с отроческих лет, на все новое ему требуется время. Врач предупреждал, что годик-другой нужно поостеречься от различного рода ушибов. Нос, а тем более нос послеоперационный, – вещь чрезвычайно хрупкая. Валентин особенно не возражал, хотя срок назвали большой. Непомерно большой. И до конца этого срока надо было еще умудриться дожить.

Провода вибрировали и звенели голосами, шуршали шепотками и смехом. Миллионы словесных мелочей ручейками перетекали из одного конца города в другой и обратно. Наконец трубку подняли, и мужской голос раздраженно осведомился:

– Да. Кто это?

– Мой тебе совет, Сулик, – шепнул Валентин, – катайся на «Жигулях». На «Вольво» ты не тянешь.

– Что?!..

– И не путайся у меня под ногами, зашибу!

– Сука!.. Ты… Откуда у тебя мой телефон?!

Валентин звучно прокашлялся в трубку, мягко опустил ее на рычаги. Покосившись на часы, хмыкнул. Секунд двадцать – не более. А Юрий, давая ему телефонную приставку, клялся и уверял, что запеленговать номер невозможно в течение нескольких минут. Даже с аппаратурой госбезопасности. Значит, можно было побазарить еще. О ценах, о погоде, о девушках. Интересно, каких девушек любит Сулик?

Взглянув на себя, Валентин поморщился. Не очень-то и интересно. Может, и вовсе было лишним – звонить, кипеш поднимать? Плевал Сулик на все эти психические атаки, а наезжать на него – все равно что мухе пинать слона. Ни малейшего смысла. Да он, собственно, и не ставил перед собой какой-то определенной цели. Захотелось – и позвонил. Заодно номерок проверил. Детская шалость – и только.

Валентин подумал, что Юрию об этом говорить не следует. И вообще сегодня созваниваться им не стоит. Бывший однокашник и лучший друг заслуживал более трепетного отношения, а в том состоянии, что у него сейчас, с друзьями не разговаривают, – с ними ссорятся.

Прищелкнув языком, Валентин прошелся по коридору до дверей своей комнаты. Бесцельно подхватил со старого кованого сундука какой-то журнал, не глядя, запустил в угол. Встав на руки, несколько раз отжался от пола, раскачиваясь, двинулся на кухню. На ладони тут же налипла пыль. Не слишком они любили с дедом уборки!.. Спрыгнув на ноги, он покрутил руками. Зудело в предплечье, пальцы нервно сжимались и разжимались. Мешок бы боксерский! Или штангу килограммов на девяносто. И пятнадцать-двадцать жимов в предельном темпе!..

Валентин отряхнул ладони, зажмурившись, с шипением выдохнул из себя воздух. Не помогло. Нет, братцы! Йога – йогам, а ему бы что попроще и понадежнее…

На кухне пахло почему-то помидорами, на подоконнике в бутыли из-под молока торчала тополиная ветка. Разумеется, дед успел обежать магазины и снова пропадал во дворе с приятелями доминошниками. На дверной ручке висела перегруженная авоська, и Валентину, таким образом, оставалась самая малость – провести сортировку продуктов и разложить их по полкам, хлебницам и холодильным камерам. Дед уважал распределение обязанностей и частицу работы всегда оставлял постояльцу, что давало ему право говорить «мы», а не «я», и подобную деликатность Валентин оценивал по достоинству. Вот и сейчас при мысли о дедовской тактике от сердца разом отлегло. Как будто увидел смеющегося ребенка или щенка в корзинке.

Бутылки с кефиром он поставил в холодильник, лук высыпал в капроновый чулок, черную подгорелую буханку кинул в жестяную хлебницу. Что там еще?.. Холодец? Ай, да дед! Холодец они любили оба… Ополоснув руки, Валентин ощутил мимолетную зависть. Деду перевалило за восьмой десяток, а жизнь по-прежнему не утратила для него интереса. Он помнил гражданскую и голод в колхозах, воевал в Отечественную и был дважды ранен, имел награды. Довольствуясь малым, не канючил о пенсии, газеты использовал по их прямому назначению – то бишь нарезал квадратиками в качестве туалетной бумаге или заворачивал в них колбасу с рыбой. Завтрак, обед и ужин – по-спартански, чтение исторических фолиантов и мемуаров, игра в домино – в большем старик не нуждался. По выходным с туго набитой сумкой на колесиках он убредал на «секретные мероприятия». То бишь приторговывал на местной толкучке книгами, чего абсолютно не чурался, полагая, что «пища духа» – она и есть «пища духа». Как говорится, не шапка с пьяного прохожего и не сало с бужениной. «Книга – вещь сортом повыше и не для всякого оглоеда! Они же, сегодняшние-то, ничего не читают! Завязли в своем бизнесе, как в дерьме каком. Всех интересов – заглотнуть дома пива пару банок, да на телку сговорчивую взгромоздиться…» Таким был дед Валентина, хотя на самом деле дедом ему он не являлся. Просто знакомый знакомого, согласившийся предоставить Валентину комнату за смехотворную плату, а главное – без всякой прописки. Это дед называл «жизнью на доверии». И оба, похоже, были таким раскладом довольны. «Все мое государство во мне самом! А паспорта – они для слепых…»

В общем и целом они ладили. Может быть, даже дружили, насколько вообще возможна дружба между старыми и молодыми. Дед не любил скуки и рутины – и события вне обычного распорядка воспринимал, как подарок судьбы, как выигрыш в лотерею. Вероятно, Валентин и был для него подобным событием.

В передней коротко тенькнул звонок, заставив постояльца вздрогнуть. Дед вернулся? Или кто другой?.. Пройдя в прихожую, Валентин глянул в глазок. На площадке стоял парнишка лет десяти-девяти. Это еще что за номер? Очередной сбор макулатуры?

– Физкультпривет! – он приоткрыл дверь на ширину ладони. – Тебе чего?

– А Костик дома?

– Что еще за Костик? Нет здесь никакого Костика.

Мальчишка задумался.

– А водички? Водички, дяденька, можно?

– Дам, – Валентин прищелкнул створками и зашагал в сторону кухни. Костик какой-то, водички… Уже наливая в кружку воду из чайника, он похолодел. Утверждаясь в случайной мысли, вернулся обратно.

– Эй, пионер, ты где?

Парнишки не было. Далеко внизу постукивали сандалеты. Валентин поставил кружку на стиральную машину, на мгновение задумался. Мысли навалились скверные и неуютные. Так оно и должно было случиться. Коли сгустились тучи, грянет и гром… Он бросился было в комнаты, но вовремя вспомнил, что окна выходят не во двор. Пришлось в носках выскакивать на лестничную площадку. Окна подъезда были в пыли и, конечно, не раскрывались. Тут и там шляпки гвоздей, – не пожалел же кто-то!.. Ладонью Валентин наскоро обтер стекло. Отвоевывав чистое пространство, прильнул лицом к окну.

Парнишка как раз выбегал из подъезда. Черные джинсики, темная футболка… Кося глазами, Валентин чуть переместился. Малолетний проситель пересек двор, оглянувшись, свернул под деревья к скамье. Кто-то там сидел, но разглядеть – кто именно, представлялось невозможным. Валентин нервно прикусил губу. Костика, значит, тебе с водичкой? Кто же тебя, щенка, подослал?.. Стремглав он бросился по ступеням вверх.

– Метель нам пела песенку… – Валентин стремительно напялил на ноги кроссовки. – Спи, елочка, бай-бай…

Связку ключей в карман, темные очки и… Пожалуй, все. Не теряя времени на шнуровку, бросился вниз. Как же все-таки его вычислили? И кто именно?

Спустя минуту, он уже выходил из подъезда. Четверо молокососов, сидя на корточках, цыркали сквозь зубы на асфальт, лениво смолили сигареты. Валентин на них не взглянул. Внимание его было приковано к скамеечке, прячущейся под кронами стриженных тополей. Разумеется, там уже никто не сидел. Чертыхнувшись, Валентин побежал. Теперь уже было не до театрализованной конспирации. Несолидный дяденька бежит, как маленький. И пусть… Возле скамьи он огляделся. Три пути и три дороги. К остановке, к магазинам и… Он интуитивно выбрал третье направление – по дорожке, пересекающей детский скверик, прямиком выводящей на дыру в заборе, позволяющую проскользнуть в соседний двор.

Он успел вовремя. Загадочные посетители как раз сворачивали за угол – мальчишка и высокий, чуть сутулящийся мужчина. Славная такая парочка! Отец и сын, дядя и племянник… Валентин перешел на шаг, переместившись к бровке, чтобы не маячить посреди дороги. По части слежек он уже набил руку. Скверный опыт, однако в его случае до зарезу необходимый. Мимоходом в киоске купил газету, свернул в рулон. Плохо, когда пустые руки. Это настораживает. Сумка, авоська, какая угодно малость – и вид тотчас меняется. Черт его знает почему. Людская психология! Еще бы задымить сигареткой – тоже невинный нюанс, но Валентин не курил. Совсем. Этому его не смогли приучить даже ТАМ…

***

К главному «майданщику» он отправился сам, взяв с собой только троих наиболее проверенных людей. Конечно, проще было бы послать кого-нибудь из ребят, но с ними этот индюк просто не стал бы разговаривать. Да и деликатное предстояло дельце. Такое Алоис не мог бы доверить посторонним. Только сам, своими собственными руками! Чтоб не мучиться потом и не ворочаться в постели – так или не так сделали. Уж у него-то, он не сомневался, все выйдет наилучшим образом. Он не горилла Мак и не тугодум Бакен. Справиться-то они, наверняка, справятся, но каким именно образом и с каким результатом? Для Алоиса это было крайне важно. От этого «как» зависело очень и очень многое.

Всю дорогу он был погружен в мрачные раздумья и только раз отвлекся, когда машина резко притормозила, заставив качнуться вперед.

– Вот урод! – водитель испуганно оглянулся на хозяина. Он и ругался-то для него. – Не люди бы, придавил бы суку на месте!

В такие секунды люди вроде него хватаются за оружие, да и Алоис готов был кинуться на дно машины, ожидая услышать частые хлопки, однако причина оказалась будничной – дорогу перебежал пьяный крепыш. Бутылка «Русской» в руке – точно граната, заломленный на ухо голубой берет, грудь нараспашку, полосатая тельняшка. У киоска через перекресток толклась целая компания таких же плечистых молодцев. Алоис, хмурясь, припомнил, что и в собственном квартале видел пьяных десантников. Но тогда было не до того, и внимания он им не уделил.

– В чем дело, Бугда?

Лысый великан, исполняющий при Алоисе обязанности начальника охраны, платком промокнул лоб.

– Второе августа, – пояснил он. – День ВДВ. Сегодня по всему городу эта пьянь шарится.

– У нас во дворе тоже они шашлык на огне жарили?