На круги своя…

– А вот сейчас и проверим. – Жук кивнул Губану. – Осмотрись-ка… А ты, Макс, в коридорчик выгляни. Там вроде еще пара комнаток находилась.

– Только не измажьтесь, – предупредил доктор.

– Чего?

– Там у нас ремонт, кругом краска, клей, шпатлевка… Старые обои только-только отодрали.

Боря Жук нажал стволом посильнее.

– Че ты гонишь, фуфломет! Где Малышев?

Глаза доктора из серьезных неожиданно сделались сердитыми. Решительно отодвинув от шеи револьверный ствол, он заговорил уже с иной интонацией, которая Жуку совершенно не понравилась:

– Значит, так, милейший! Никакого Малышева я не знаю! Это во-первых, а во-вторых, хочу напомнить, что это детская поликлиника. Если вы ошиблись зданием, это не дает вам права вести себя по-скотски. А в-третьих, все детские учреждения находятся под особым контролем городского ОМОН. Так что не вздумайте устраивать здесь погрома.

От изумления у Жука полезли на лоб глаза, и даже Губан, двинувшийся было к двери, остановился.

– Ты чё, в натуре? Ты нас пугать вздумал? – Макс, самый заводной из троицы, драчливо пригнулся, расставив кулаки, ринулся к доктору. Боря Жук едва успел ухватить его за ворот. Все-таки главным в их команде был он, а насчет погрома и прочего лепила был, возможно, прав.

– Не кипешись, Макс!

– Да он же фуфло гонит, урод такой! Только глянь на него! Чего ты лыбишься, падла! Ты нас, в натуре, лечить вздумал?

А доктор, в самом деле, улыбался.

– Язык у вас больно веселый, – пояснил он. – Я ведь, правда, лечу, а тут прямо какие-то смысловые перевертыши. Вся словесная этимология летит к черту.

– Ты ща у нас сам перевернешься!

– А ну хорэ! Расчирикались, понимаешь… – Боря понял, что нужно срочно менять тактику. Это Макс мог духариться, сколько душе влезет, а он-то видел, что лепила их явно не боится. Еще и зубки показывать вздумал. К слову сказать, не такие уж шутейные зубки. А ну как вызовут его медсестрички тот же ОМОН, и начнется веселье по укороченной программе… Дюша, конечно, отмаячит куда надо, и всех освободят, но ведь прежде потопчут, как петушки курей. Дубинками пофехтуют, и почки с печенью в фарш превратят. Уж это они умеют и любят. Потому как знают, что судьи с адвокатами против братвы хвоста не поднимут. Вот и правят беспредел – спешат, суки, до суда покалечить…

– Короче, так: ты нам вола не вкручивай, и головенку реально напряги. – Авторитетно заговорил он. – Мы лишака одного ищем. Фамилия Малышев, по жизни – мокродел. За такого мазу держать в падлу, сам должен догонять. А потому, если он здесь…

– Я уже сказал: никакого Малышева здесь нет и быть не может.

– Что ж, ты сказал, мы проверим. На все, как говорится, добрая воля. – Боря Жук мотнул головой. – Давай, Макс, осмотрись в тех вошебойках. И аккуратненько. Не поломай там ничего.

Губан в это время обошел кабинет, опасливо косясь в сторону стоматологического кресла, побренчал кюветой с какими-то железками, нюхнул из случайной склянки. Сам Жук приблизился к двери в смежную комнату, неторопливо заглянул туда. При этом продолжал следить за физиономией лекаря. Однажды ему объяснили, что это верный способ поймать на вранье. И ведь в самом деле, с торгашами такой ход нередко оказывался удачным. Получалось находить и закуркуленную прибыль, и товар, и даже прячущихся в картонных коробках вьетнамцев! Во всяком случае, «штирлицей» среди торгашей водилось немного, – обычно физиономия грешника чем-нибудь себя да выдавала.

– Так… А тут у нас что?

– В этой комнате обычно сидит моя помощница, но сейчас она в отпуске.

– Помощница? Чего она, интересно, тебе помогает? – Боря Жук осклабился, но всего на чуток. Уже в следующую секунду он рассмотрел во второй комнате еще одну дверь. – А это что? Еще один кабинет с помощницей? Не много ли их у тебя?

– Там у нас что-то вроде кладовой. – Пояснил доктор. – Но комната маленькая, так что мы хотим сделать из нее биксовую.

– Чего? – Губан хохотнул. – Чего вы хотите из нее сделать?

– А что вас смутило?

– Не-е, ты, в натуре, назвал ее биксовой?

– Кажется, опять что-то не то с лексиконом? – догадался доктор. – Вас смутил термин «биксовая»?

Говорил он по-прежнему насмешливо, но Жуку показалось, что в глазах лепилы мелькнул огонек беспокойства. Или только показалось?

– Про бикс, братан, только кастрированные не знают… – великодушно пояснил он. – Короче, в Москве они на Тверской толкутся, а у нас в аккурат за автовокзалом. Догнал, о ком я толкую?

– Если вы имеете в виду…

– Их самых, чудила, кого же еще. – Продолжая сжимать в руке наган, Боря Жук направился к помещению «биксовой». – Вот ты, значит, где их прятать надумал. Никак для особо жирных клиентов?

– Никого я не прячу!

– Вот и проверим по ходу…

Жук снова отметил некоторую тревожность в голосе лепилы. И вдруг впервые подумал, что случись им встретить маломерку-беглеца лоб в лоб, то не спасет, пожалуй, ни травматический ствол, ни кулачища Губана. В голове всплыло воспоминание о бегущем по улице Малышеве. Как он тогда, падла, улепетывал! И ведь боевыми шмаляли в него, не пластиком. И все одно – ни хрена не достали. А потом, в торговом центре, – тоже ведь кончилось все полным палевом. И их троих сделал, и других пацанов. Четверых ведь тогда отправил к Аллаху!

Чувствуя, что лоб и виски стали подозрительно влажными, он с сомнением покосился на револьвер в своей руке. Еще сильнее заныла челюсть. Чертов зуб прямо-таки пульсировал от боли. Но показывать при посторонних накатившую слабость Жук не собирался. Качнувшись вперед, он ногой распахнул дверь.

Внутри царил полумрак, пространство было загромождено металлическими стойками и какими-то емкостями. Помещение и впрямь напоминало крохотный чуланчик. Если бы кто-то здесь отсиживался, не увидеть его было бы сложно.

– А свет… – он сухо сглотнул. – Свет где включается?

– Света, извините, нет. Я же говорил, у нас ремонт. Хотя, если боитесь темноты, могу поискать фонарь…

– Губан! – позвал Жук. Секунду поколебавшись, развернулся к грузному помощнику. – Что у тебя?

– А чего у меня? Все чисто. Я прикидываю так: если лепила не босогон, то и время тут терять не фиг.

В кабинет заглянул Макс.

– Пусто, Жук. Ни мебели, ничего. Только пылюга да краска с обоями.

– Ладно… – Боря Жук прикрыл дверь биксовой и неведомо почему ощутил облегчение. Будто свалил с загорбка куль с сахаром. Все-таки было в этой утлой каморке нечто настораживающее.

– Ну как? – поинтересовался улыбчивый доктор.

– Никак, лекарь, расслабься. – Жук неловко погладил щеку. – Я же говорил, скоро уйдем.

– Очень на это надеюсь.

– Только ты вот что… – Жук подумал, что все-таки не зря они заглянули в этот клоповник. Кое-что полезное – да еще на халявку – лепила сделать для них, безусловно, мог. – Зуб мне один погляди. Разболелся, сука, спасу нет.

– Но… – доктор растерялся. – Это быстро не сделать. Тем более, что у меня запись, очередь, пациенты.

– Ты дурку-то не гони! – Жук снова стал нервничать. – Мне ведь сверлить ничего не надо, позже как-нибудь соберусь. А сейчас обезболить – и все дела.