Аномальное отражение
– Поднимайтесь, – после некоторой паузы разрешил часовой.
– Удобно сделали шлюз, – поднявшись на вышку приветливо начал общение Капитан, – что-то похожее я видел на Алтае, в староверческих общинах. Они тоже ворота почем зря не открывают, а через забор ходят по пологим сходням. Сходни доходят почти до верха забора, последние полметра забора перешагиваешь, и ты внутри. О! У вас так же! С этой стороны тоже сходни! Снаружи крутая лестница понятно для чего, чтобы мутанты меньше беспокоили. Я Кисель, это Дуб, а это Елена. Оружие сдавать?
– Можете оставить, если вам так спокойнее, но дайте слово, что не будете применять ни при каких обстоятельствах на нашей территории.
А вот это уже хорошо, что не стали отбирать оружие. Силу свою чувствуют. Не боимся, вас, говорят. А если только попробуешь рыпнуться, то сразу пуля в лоб за нарушение обещания. Дали обещание не применять оружие. С высоты сторожевой вышки хорошо видно, что почти всё пространство внутри периметра отдано под грядки. Картофель, помидоры, огурцы, ягода и прочее занимают все освещаемые солнцем участки. Около сходней уже стоял ещё один человек в гражданской одежде, который и согласился проводить гостей к лидеру группировки. В его сопровождении по нешироким дорожкам между огурцов-помидор прошли к типовому двухэтажному строению.
– Хороший урожай ожидается в этом году? – попытался начать разговор с провожатым Капитан, но тот отделался невнятной фразой. Не захотел разговаривать значит.
Внешне здание ничем не выделялось от прочих в Зоне, с серыми облезлыми стенами, отваливающейся штукатуркой, следами от пуль и осколков, а внутри было неожиданным увидеть опрятную домашнюю обстановку. Другие группировки сталкеров, даже длительное время, владея объектами, не особо заботились об их содержании и внутреннем убранстве. Достаточно было, чтобы сверху не лилось и из окна не дуло, а здесь внутри помещений был сделан хороший ремонт. Ровно оштукатуренные стены покрашены приятной для глаз краской. На стенах висят картины местных художников или одного художника, не классиков и не репродукции, какие маслом, а какие акварелью нарисованные. Тематика и стиль у всех произведений похожие: пейзажи Зоны, сталкеры, мутанты. Полы чисто вымыты, двери, наличники резные, ручной работы. Возле одной картины Елена остановилась, на картине была изображена она сама! Черты лица были не очень точно переданы, но место было её. Огромные плакучие ивы склонились над небольшим озером, усыпанным сплошь электрическими аномалиями. Посередине озера возвышается огромный камень и на этом камне сидит девушка, озаряемая всполохами электрических разрядов. Это было её убежище и, несомненно, на картине была она сама!
– Да, это Вы, – спокойно подтвердил провожатый, заметив интерес девушки к картине, – у Вас здесь много поклонников. Может быть, лицо не очень похоже получилось, но это из-за Вашей скрытности. Жаль, что Сергей сейчас отсюда сильно далеко находится. Ему очень хочется нарисовать Ваш портрет.
– Может быть, как-нибудь в другой раз получится, – закончила неловкий для неё разговор Елена.
Для неё это тоже было откровением, что кто-то ею интересуется, ею, потерявшей интерес ко всем, к миру людей. Что делать с этим интересом она пока не знала. Слишком ново и неожиданно для неё.
На первом этаже откуда-то справа повеяло ароматом кухни, похоже, на обед у коммунаров будет борщ. Желудок гостей в ответ дал знать, что давно уже в него ничего не попадало, но напрашиваться на угощение не стали. Провожатый видел удивление гостей. Для него это не было новым. Все гости из внешнего мира удивленно замолкают, попав внутрь этого здания. С явной гордостью в голосе человек немногословно пояснял:
– Это картины нашего художника, цемент, штукатурку нашли на складах цементного завода, сделали ремонт, дерева в Зоне много, в свободное время многие наши ребята увлекаются резьбой по дереву: вот резные перила, наличники. Перетащили к себе оборудование с лесопилки, можем сами делать необходимый пиломатериал, двери все заменили в этом здании, окна. Скоро полы поменяем, паркет стелить будем.
– А не жалко свой труд, – подал голос Дуб, – делаешь, стараешься, время, силы тратишь, потом бах – и аномалия или ещё какая напасть и всё пропало!
– Жалеть надо о бесцельно потраченном времени, о скотской жизни в хлеву. Мы не по принуждению это всё делаем, а по побуждению, с удовольствием и получаем удовольствие от жизни в нормальных условиях.
Поднялись на второй этаж, вошли в угловую комнату на освященной стороне, похожую на гостиную или столовую в приличных домах. Посередине комнаты стоит длинный деревянный стол на массивных резных ножках. У стены несколько шкафов с опять же резными дверками. На стенах развешаны картины и массивные резные панно. Никакого оружия, никаких охотничьих трофеев, мирный кабинет, со вкусом обставленный красивой мебелью и резными статуэтками. Если это штаб этой группировки сталкеров, то он сильно отличается от штабов группировок Долг, Свобода и им подобным, грязным, заставленным оружием, чучелами мутантов, пропахших потом и табаком, показывающим своим гостям мощь, суровость и непреклонность группировки. Несмотря на свою миролюбивость, кабинет вызывал большое уважение к его хозяевам. Чтобы в условиях Зоны создать оазис цивилизации необходимы не малые ресурсы. За столом сидит три человека. Двое в обычной гражданской одежде, джинсы и ветровка, третий одет в добротный охотничий комбинезон и с оружием. Следом за гостями в комнату вошли непонятно откуда взявшиеся ещё два вооружённых сталкера. Невысокий, худощавый человек в бежевой ветровке встал со стула и обратился к гостям:
– Проходите, присаживайтесь, так как вы не захотели расставаться со своим оружием, то мы тоже немного подстрахуемся, – и жестом указал на вошедших вооруженных сталкеров. – Давайте присядем на диваны.
Справа от стола стоял большой диван, три кресла, небольшой столик. Гости сели на диван, хозяева напротив них, в кресла.
– Кабанчики? – спросила Елена, погладив рукой кожу дивана.
– Они самые, натуральная кожа, не радиоактивные, собственное производство, – улыбаясь ответил человек в бежевой ветровке, – давайте знакомиться, меня зовут Андрей Попонин, это Фёдор Корчагин и Василий Рогов.
Военный и гражданский сталкер кивком головы дали понять о ком говорит их лидер. Настал черёд Капитана знакомиться.
– Я Кисель, со мной Ствол и Ведьма Елена. У вас, я вижу, не входу клички-позывные.
– Да, мы предпочитаем уважительное отношение друг к другу, как брат к брату поэтому, клички самоиспарились, – улыбаясь ответил Андрей.
– Вы ко всем гостям так дружелюбно настроены? С оружием пускаете внутрь?
– Нет, не ко всем. Вашим пропуском стала ваша спутница. Мы уже долгое время живём по соседству. У нас сложилось исключительно положительное мнение о ней. Не раз она спасала наших ребят от мутантов, но познакомиться, никак не удавалось. Если Елена, очень приятно узнать имя прекрасной лесной нимфы, вам доверяет, то и у нас нет причин вам не доверять.
Цибуля вопросительно посмотрел на Елену, про помощь сталкерам она не упоминала. Елена опять смутилась, ей было приятно то, что её, оказывается, здесь считают не ведьмой, а лесной нимфой. Быть феей, пожалуй, мечтает любая девочка до пяти лет, а нимфа, это почти фея, это не могло не затронуть какие-то глубинные воспоминания, детские мечты. Елена не знала, что с этим делать, поэтому отогнала прочь эти нежности и довольно холодно ответила:
– Ваши люди часто по своей глупости лезут, куда не нужно, тревожат понапрасну зверушек. Я их просто успокаиваю. Я не люблю, когда кто-то гибнет по глупости, в том числе зверушки. Кто убил кровососа Васю? Я знаю, что не вы, а приезжие.
Было несколько случаев, когда Елена отводила от сталкеров мутантов, чтобы ни животные, ни люди не гибли зря. Однажды помогла раненому, перевязала, дала заживляющий артефакт. Возможно, это был коммунар.
– Спасибо и на этом, – улыбаясь продолжал Андрей, – но что вас привело к нам?
Замечание Елены про своего хахаля-кровососа пересекалось с целями Капитана. Это нужно было использовать в свою пользу.
– Мы ищем следы людей, которые проводят опыты над мутантами, отлавливают, увозят или наоборот привозят. У нас есть информация, что какая-то активность велась в районе шахт? По дороге проезжали грузовики, с одного из них убили Васю. Вы знаете что-либо об этих людях?
– Опыты над мутантами? Разве они не закончились с закрытием всех этих подземных Х-лабораторий?
– Похоже, что не закончились, я видел клетки для перевозки мутантов, есть образцы оружия с транквилизаторами. Вы про исчезновение научной миссии со стпнции Янов слышали?
Андрей помрачнел. Слово взял одетый в охотничий комбинезон Фёдор:
– Машины ездили, это правда. Похоже, грузовики шли до шахт. Наши разведчики, я сам, ходили к шахтам. Следов постоянного присутствия людей не обнаружили. Шахты в настоящее время заняты снорками, по крайней мере, на внешнем периметре, внутрь углубляться не стали. Я не Шершавый, чтобы лазить по снорочьим норам. Возможно, Елена сможет вас провести внутрь, если сможет договориться с монстрами. Про исчезновение ученых слышали, но прокомментировать не сможем. Нас это не касается и не интересно. Мы не вмешиваемся в дела других группировок и не позволяем вмешиваться в наши внутренние дела. Пожалуй, мы ничем не сможем вам помочь.
– Научный лагерь был защищен более прочным, чем ваш забором, его охраняли подготовленные бойцы. Часть бойцов погибла на месте от неизвестного воздействия, сталкеры в панике покидают Янов. В Зоне происходят изменения, которые затрагивают безопасность всех.
Раздражение, с которым Капитан произнёс эти слова, было вызвано упоминанием своих деяний под позывным «Шершавый», а не самим ответом Фёдора.
– В Зоне всегда что-то происходило и происходит. Мы не имеем каких-то инструментов чтобы повлиять на эти изменения, – всё тем же спокойным тоном продолжил разговор Фёдор, – мы слышали про «Колыбельную» на станции Янов. И что? Что мы можем сделать? Мы можем надеяться, что нас эта участь обойдет стороной. У нас есть большие основания для такой надежды. Мы не лезем в дела Зоны, как ученые. Что вы от нас хотите? Людей на поиски источника «Колыбельной»? Мы их не дадим, это не наше. Мы в таких проектах не участвуем.
– Нет, людей нам не надо, нам нужна информация о грузовиках. Копатыч говорил, что слышал шум моторов, но к нему никто не заезжал, думал, это к вам Долг за продуктами ездил.
– Нет, не к нам. Мы пока не занимаемся поставками продовольствия на сторону, – заговорил второй человек в ветровке, – все производство исключительно для внутреннего потребления. Нас не мало, а пригодных к выращиванию земель в Тёмной Лощине не много.
– Я вижу, у вас есть три ветви власти: политическая, военная и экономическая? – Капитан с улыбкой перевёл разговор в другую тему, – на разные темы отвечают разные люди. У вас нет Вождя? Мне говорили, что вы сторонники коммунистических взглядов, а у коммунистов обычно диктатура и культ Вождя.
Необходимость перевода темы была вызвана тупиковыми ситуациями в диалоге. Собеседники ушли в глухую защиту и прекрасно себя чувствовали в роли обороняющихся. На все вопросы были заготовлены ответы. Надо попробовать поговорить о том, что было интересно им. Вполне возможно, что им интересно было бы поговорить об их укладе. Это их гордость, их достояние. Вот и пусть расскажут о себе, а там, может быть, потеплеют и вспомнят что-нибудь нужное Капитану. Информации, необходимой для выполнения задания, предельно мало, а эти товарищи могли что-то знать, но не говорить. Этот Фёдор – тёртый калач, его Капитан опознал. Это Федя Чага, прозвище было вторым слогом фамилии, оказывается. Во время Шершавого он был уже не новичком, смелым и умным поисковиком, любил бегать за зверушками и артефактами.
Видя интерес гостей к их быту, Андрей начал рассказ об их общине.
Да, верно подмечено, в общине три ветви власти. С лидерами, которых на текущем этапе они имеют честь беседовать. Андрей отвечает за взаимоотношения, как между членами общества, так и взаимоотношения общества с другими группировками. Федор отвечает за безопасность, Василий занят экономикой и производством. Все решения принимаются совместно, сложные и важные решения утверждаются на общем собрании общины.
– И никогда не бывает споров до рукоприкладства? – спросил Дуб.
– Нет, не бывает, – с доброй улыбкой ответил Андрей, – нас трое. Если не можешь принять решения, которое выбрали двое других – уходи. Если трое не могут прийти к единому решению – уходят все трое. За них решение будет принимать или община, или другая троица, которую выберет община. Было и то, и другое. Уже проверенный механизм. Отрезвляет горячие головы очень быстро.
– Куда уходят? – с тревогой спросила Елена. – За периметр.
– Всякое бывало, и за периметр уходили. – ответил Фёдор.
– А потом возвращались, – смеясь добавил Василий.
– И добивались занятия свое поста вновь, – закончил воспоминания Андрей, имея в виду историю Фёдора.
С коммуной и коммунизмом их объединяет много, но это не коммунизм, в привычном смысле. Теорию коммунизма разработал Карл Маркс. Изменения мирового масштаба произвел не столько его основополагающий труд «Капитал», сколько небольшая брошюра под названием «Манифест коммунистической партии». В манифесте и были заложены десять заповедей, которые брали на вооружение все строители коммунизма. Это, в первую очередь, экспроприация собственности, диктатура пролетариата и прочие жестокости. То есть, всё отобрать и поделить. И тогда, считалось, наступит расцвет производительных сил и люди смогут реализовать принцип распределения благ, который друг Маркса, Фридрих Энгельс выразил как «от каждого по способности, каждому по потребности». И ради достижения этого светлого будущего необходима диктатура, ибо никто так просто не отдаст своего, и реки крови и горы трупов воспринимались последователями этого произведения как необходимая плата за будущее благоденствие. Наше общественное устройство частично выглядит как коммунизм, но построено на совсем других принципах: добровольности и взаимопонимания. Маркс резко критиковал такие формы организации общества, называя их грубыми и примитивными. Он не видел в них ценных идей.
– А вы увидели? – довольно ехидно спросил Цибуля.
Не обращая внимания на тон реплики, Андрей продолжил:
– Да, мы увидели. Когда задумались о том, как реализовать коммунистический способ распределения «от каждого по способности, каждому по потребности». Ни отцы-основатели, ни их многочисленные последователи не могли и не пытались объяснить, как это будет реализовано. Многими, в том числе Энгельсом, предполагалось, что всего будет так много, что на всех хватит. Это есть самая большая ошибка и утопия. Человеку всегда будет чего-то не хватать, что-то нужно будет делить. «По потребности» не означает, что жри, пока не треснешь, а означает в нашем понимании, что получит благо тот, кому оно больше нужно. Как этого достичь? И вот, ища ответ на этот вопрос, пришло понимание, что ответ давно готов. Человечество и не только человечество, а даже животный мир, дано нашёл ответ на этот вопрос. Мы давно уже все живём при коммунизме. Жили, живём и будем жить, слава Богу! Человечество имеет колоссальный опыт реализации коммунистического способа распределения благ. Ответ простой – это семья.
Семья живёт при, так называемом, первобытном коммунизме. Здесь и равенство членов, и отсутствие денежных отношений между членами, и каждый получает по потребности. Ребёнок, который ничего не производит, получает, тем не менее, даже более сладкий кусок семейного пирога, чем взрослые члены семьи, которые обеспечивают семью всем необходимым. Правы были шутники, которые говорили, что члены Политбюро Советского Союза сумели построить коммунизм в одной, отдельно взятой семье. Теория коммунизма не была сколько-нибудь проработана ни в Советском Союзе, ни в других странах социалистического лагеря. Интуитивно пытались идти в этом направлении, но цели ясной никто не видел, шли как тумане. В Советском Союзе много говорилось, что советский народ это одна семья, но дальше разговоров дело особо не шло. Никто не воспринимал это как цель. Единство народа считалось последствиями коммунистических отношений, а не целью.
Мы пошли дальше. Семьи бывают разными, не во всех может выполняться коммунистический принцип распределения благ. Мы задумались о том, что делает группу лиц семьёй. Наш ответ простой. Как вы думаете, что является основой семьи?
– Совет да любовь, – быстрее всех ответил Дуб.
– Ты откуда это знаешь? – удивлённо спросил Капитан.
– Ну, на свадьбах так говорят постоянно. Совет да любовь и «Горько» кричат. У нас в посёлке много молодёжи было. Одно время чуть не каждый месяц летом свадьбу справляли. Друг за дружкой жениться стали.
– Совершенно верно, уважение и Любовь, – продолжил Андрей, – Именно любовь заставляет жертвовать недостающие блага тем, кто в них больше нуждается. Маркс и Энгельс, вероятно, были суровыми мужиками, они в коммунизме видели только борьбу, диктатуру и власть, а мы увидели, как Вы справедливо заметили, Совет и Любовь. Коммунизм – это Любовь. Без любви не может быть тех отношений, которые позволят работать без внешнего принуждения и отдавать по доброй воле, а не по принуждению, жертвовать. Без любви любая жертва – насилие. Мы все здесь одна большая семья, мы все равны и не равны одновременно. Каждый может взять столько, сколько хочет, но когда думаешь не только о себе, скорее даже не столько о себе, начинаешь соизмерять свои потребности с имеющимися возможностями. Ели тебе чего-то не хватает, то стараешься не успеть взять себе больше из общего котла, а сделать так, чтобы в котле стало больше, чтобы хватило и тебе и другим.
– А как быть с лентяями? Если кто-то хочет только получать, ничего не давая взамен? – не унимался Дуб.
– Критика и внутренний диалог. Каждый может сделать замечание друг другу. Можем пошуметь, но если любишь, то хочешь и делаешь, чтобы не только тебе было хорошо. Некоторые не выдерживают постоянного потока критики в свой адрес и вынуждены уходить.
– То есть, не выдерживают травли?
– Да, Вы подобрали достаточно грубые слова, но мы насильно никого в общину не тащим. Наш «колхоз» дело действительно добровольное и требующее большого труда. Труда не только и не столько физического, сколько духовного. Зато награда за этот труд высока – счастье и благодать, возможность здесь, на земле, в этой жизни попасть в ворота рая. Радость от духовного общения родственных душ не сравнима ни с какими материальными благами. Ради этого мы живём, ради этого мы работаем, ради этого мы жертвуем собой каким-то образом. Осознание того, что твой труд приносит радость дорогим для тебя людям, является лучшим стимулом и мотивацией. Я понимаю, что некоторые мои слова могут вызвать у вас либо насмешку, либо подозрение в психическом расстройстве, но Рай, Ад, Чистилище, начинаются здесь, на Земле, в этой жизни. Человек сам выбирает, в какие ворота идти: духовных мучений или духовного благоденствия. Люди путают муки телесные с муками духовными. Понятия Рая и Ада из духовной области. Тело может быть в шоколаде, а душа в адских муках и терзаниях. Мужчина может иметь возможность получить физическую близость с телами тысяч женщин, но духовно не суметь прикоснуться ни к одной, так и не познать радости настоящей Любви. И вот сейчас мы с вами подошли к главному откровению: что есть истинный коммунизм, в котором Маркс не смог разглядеть ничего ценного. Коммунизм – это Любовь, а что такое Любовь?
Елену опять бросило в жар. Слишком неожиданным для неё был ответ на этот вопрос. Неожиданно простым. Простота ответа поражала воображение. За время болезни мамы она много общалась с такими же, как мама, обречёнными, с близкими обречённых. Они все, больные и их родственники, вплотную приближались к границе миров, одностороннему переходу в другой мир, в «тот» свет и эта тема была очень близка.
– Бог есть Любовь, – дала ответ Елена.
Готовясь к смерти мамы пришлось невольно приобщиться к религиозным темам, попытаться найти спасение или успокоение, в том числе и в религии, в Церкви, в молитвах. Много говорили о Боге, о Душе, о загробной жизни, ходила в Церковь, разговаривала с батюшкой. Всё это было до смерти мамы, пока ещё была жива надежда на спасение. После смерти мамы пришло безразличие, и она оказалась в Зоне.
– Мы ставим знак равенства между Любовью и Богом, Любовь есть Бог, Бог есть Любовь. Тогда получается замечательная цепочка: Коммунизм – это Семья, Семья – это Любовь, Любовь – это Дар Божий, значит и Коммунизм – это тоже Дар Божий. Порядок дарованный нам Свыше. Маркс прошёл мимо этого, не заметил божественной природы Коммунизма, он сосредоточил внимание на технических моментах, на отношении к собственности, в первую очередь. Но не отношение к собственности главное в Коммунизме, а отношения между людьми. Он начал с того, чем надо было заканчивать, и пытался закончить тем, с чего надо было начинать. Вот и получилось всё, как говорится, через, извините, заднее место. Это и не удивительно, ведь марксисты-ленинисты были материалистами, атеистами. Тонкие материи в виде души или любви их не интересовали, т.к. их нельзя было пощупать, измерить, поделить. Возвращаясь к примеру с ребёнком в семье: ребёнок не приносит в семью материальных ценностей, но он приносит нематериальные ценности. Это любовь, забота, просто радость и смех! ЗА это он и получает часть семейного пирога, так как порой его вклад в семью может быть самым значительным – цементирующим и скрепляющим. При коммунистических отношениях между людьми вопрос о собственности решается сам собой. Как может что-то принадлежать тебе лично, если ты сам себе не принадлежишь? Если ты сам часть общего, то и всё что ты создаёшь, тоже является частью общего, собственностью общины. Ты имеешь всё, что имеет община, можешь пользоваться всем, что имеет община на равноправных правах с другими участниками общины полюбовно разрешая право очередности. Каждый берёт только то, что действительно ему нужно именно сейчас, уважая желания других и думая о других. Не все это могут сразу понять и принять. Это большой труд над собой. Лидером общины становится тот, кто больше всех преуспел на пути самопожертвования. А при самосовершенствовании меняются потребности. Твои первоочередные потребности переходят из личных категорий в общественные. Чем выше человек поднимается по социальной лестнице (она у нас есть, куда без неё?), тем больше от него требуется и тем меньше он требует для себя лично. Он больше отдаёт и меньше берёт. При частнособственнических отношениях всё наоборот, потому что в центре внимания удовлетворение личных потребностей, а они безграничны. Мы не называем наш образ жизни коммунистическим, потому что отношение к собственности для нас вторично, мы называем наш образ жизни общинным из-за общности интересов. У нас много общего, поэтому мы вместе. Мы не называем современное устройство производственных отношений капитализмом или социализмом, мы называем его индивидуалистическим. Из-за того, что современное общество всеми силами и возможностями развивают и продвигают потребности индивида. Человека учат хотеть всё большего и большего, как правило, сугубо материальных благ. Больше вкусной еды, больше шикарных машин, безделушек, «шмоток», курортного безделья, секса. Больше низменных, животных потребностей, чем возвышенных. Потому что это проще. И чем дальше, тем проще, потому что чем больше человек жуёт, тем меньше думает. А потом удивляются, откуда камни в почках – от сладкой, холестериновой еды, дешёвый жир плюс ароматизатор, идентичный натуральному, и усилитель вкуса. Вот рецепт любого продукта. Реклама и телевидение забита обнажёнкой, везде секс, секс, секс, а потом удивляются, откуда берётся столько сексуальных маньяков и извращенцев. Всё из-за того, что у потребителя возбуждаются низменные физиологические желания, вместо развития навыков общения, которые он и пытается удовлетворить любым способом. И из человека индивид превращается в потребителя. Потребителя дешёвого суррогата, который ему на радость производит индустрия. Мы не за аскетизм, как вы уже заметили, мы стараемся украсить свой быт, но это не цель, а скорее побочный продукт. У общинников тоже есть материальные желания. Мы тоже хотим сладко кушать, но мы это делаем для себя, не для абстрактного потребителя, чужака. Для себя, поэтому едим не просто вкусную, но ещё и здоровую пищу. Мы не гонимся за роскошью, но по возможности стараемся делать красивые вещи, потому что делаем их с любовью, для себя.
– И что? У вас у всех кожаные диваны? – Дуб не унимался, задела его за что-то внутри эта пропаганда коллективного ведения хозяйства.
– Ещё нет. Пока только общественные места оснастили красивой мебелью. Комнату собраний, дежурные помещения. Мастеров не хватает и кожу тоже надо с кого-то содрать, а вот лесная нимфа не даёт зверушек обижать, – Андрей улыбаясь обратился к Елене.