Флажок

Вот промелькнула слева
Ракета – символ района
Снежная королева
Снежного Королёва

Там среди чёрных сугробов
Бесчеловечно мрачно
Выживет только робот
Или подлипок дачный

Это – ты скажешь – русский
Сложный город ракета
Их короли-этруски
Там они прячут где-то

Поблизости третьего рима
Свои этрусские вазы
Засыпало снегом по крыши
Их этрусские ВАЗы

Снег у них все подрастает
Каждый сугроб как домик
Скоро всё подрастает
И весь Королёв утонет

«Вот в такое время – дышащей земли…»

Вот в такое время – дышащей земли,
Когда все вылезающие из неё растения
Похожи на зелёный лук,
Нас – нескольких школьников, косящихся от армии
Отправили на двухнедельное обследование
В Мытищинскую Городскую Больницу
МГБ – место мрачное и унылое
Как все больницы мира,
Но вот наше отделение – неврологическое
Было отдельно стоящим
Одноэтажным
Деревянным
Довоенным
Бараком
Очень длинным, окружённым буераком,
Диким садом
И публика тут —
Как в фильме «Полёт над гнездом кукушки»
Обычные пациенты психушки
То есть тихие, добрые и смешливые люди
К тому же юным медсёстрам
Очень нравился мой одноклассник богатырь Логачев
И его мрачная, как у Тора, улыбка
Медсестры иногда просили помощи у Логачева,
А значит и у меня – прицепом:
Дотащить до столовой полную кастрюлю
Или оттащить в подвал труп огромной старухи
Как раз начинали распускаться тюльпаны
И маленькие сиреневые орхидеи за окном,
Мы отнесли старуху в подвал
В пятидесятую палату
Как это помещение называлось в «Повести
о настоящем человеке»
Я вспомнил, что сухой главврач, похожий на Чехова
Во время обхода спросил меня
Чем я увлекаюсь
Он поэт! Ответила за меня вся палата
Он нам такие вещи рассказывает,
Которые даже мы, взрослые люди, не знаем!
Добавил большой бородатый старик у окна,
Страшный скабрезник.
Поэт? Сказал главврач,
Надо печататься!
И уважительно посмотрел на меня,
В «Пионерской правде»!
Там возьмут!
В «Пионерской правде» тогда печатали
Отрывки из романа Кира Булычева
Про ледяного дракона, который ест детей
Брошенных взрослыми на далёкой планете.
И вот, я поднялся из подвала,
Из пятидесятой палаты,
Логачев стоял, прислонившись к стене
И разговаривал с медсестрой, мрачно улыбаясь,
Я вышел на крыльцо
Вокруг меня был рай
Земля дышала, дом стоял одноэтажный
Я постоял и пошёл в палату собирать вещи
Сегодня меня выписывают
Я больше сюда никогда не вернусь
Потерянный рай
В армию меня не взяли
А Логачева взяли
В небесной «Пионерской правде»
Птицы печатали мои стихи
Своим известковым дерьмом

Старик и море

Я слушал вчера в галерее на Солянке
Голос Аллы Демидовой – Старик и Море
В изображающем качку кресле-качалке
Сидел и слушал эту жуткую историю