Небытие. Демиург

В окружающем тумане мне стали мерещиться исполинские пауки и другие жуткие чудовища. Сердце колотилось, как бешеное. Обрывки мыслей и воспоминаний перемешались в калейдоскоп. Лица из прошлого и настоящего, виртуальные и реальные…

Старшая тронула меня за плечо, указывая рукой куда-то в клубы тумана. Я приподнял сетку, чтобы лучше видеть. Реку было не разглядеть, а между поредевшими «пальмами» стали видны дома, напоминавшие вигвамы индейцев, только не из шкур, а переплетённых стеблей растений, растущих тут же вокруг них.

Ближе к руслу реки насекомые исчезли и можно было снять защиту. Совершенно измотанный, я как был в кольчуге вошёл в кристально прозрачные воды по пояс и стал черпать ладонями воду, выливая её на затылок, отфыркиваясь, как морж. Ледяная влага вернула способность мыслить здраво. Из-за тумана, передающего и усиливающего слегка фосфоресцирующее свечение, шедшее от пахших прелью берегов, я не сообразил, что уже наступил вечер. Момент, когда солнце исчезло за вершинами «пальм» пропустил напрочь.

Ркасса осталась со мной, а сопровождавшие нас дриады рассыпались по деревне. Спустя некоторое время, с небольшими промежутками, то с одной, то с другой стороны, стали раздаваться протяжные крики, напоминающие волчий вой. Старшая опустилась на траву, прикрыв глаза и покачиваясь из стороны в сторону:

– Мы опоздали, Эскул. Среди оставшихся почти все ушли за Грань…

Я обхватил чёрную дриаду за плечи:

– Вставай! Живые же ещё есть? Так давай не дадим им умереть. Зови своих! Пусть ведут к самым безнадёжным! – я тряс Старшую, словно куклу, забыв от досады обо всём на свете. Об усталости, условностях…

Немедленно почувствовал, как меня обхватили за руки и шею, жёстко зафиксировав и не давая двинутся ни на сантиметр. В голове зашумело, стало трудно дышать.

– Оставьте его, он прав… – я ощутил свободу движений, от моей шеи убрали наконечники копий.

И очередная длинная ночь новой жизни вступила в свои права…

* * *

Следует отдать должное дочерям леса, они следовали за мной, словно тени. Направляя и молча останавливая, когда я, чудом остававшийся на ногах, поднимался от очередной умирающей больной.

Тусклое освещение хижин какими-то гнилушками компенсировали ярко светившие с тёмного неба три верных спутницы Целителя. Три Сестры. Три отражения света во мраке ночи.

Мы шли наперекор и напролом. Если в очередной хижине негде было развернуться, дети леса попросту сносили её в сторону, открывая мне доступ к едва подающим признаки жизни телам.

Старшая была повсюду, она дирижировала своими помощницами, которые поочерёдно вставали за моей спиной, возлагая на неё свои маленькие влажные ладошки. Я мог лишь догадываться, что происходило за пределами моих рук, постоянно окутанных зеленоватым свечением. С каждой сменой за спиной и скачком уровня маны в Сфере Преобразования в моей груди всё сильнее начал пульсировать жгучий комок. Он рос и распространялся в подмышки и пах, задерживаясь в области суставов, чтобы скрутить их в очередной вспышкой огненной боли. Мои попытки скастовать на себя Исцеление и Регенерацию заставляли этот комок лишь сильнее пульсировать, а меня – скрежетать зубами…

В последние хижины я заползал на ощупь, так как от боли судорогой свело мышцы шеи и слёзы заставляли расплываться картинку перед глазами. Изо рта моего вырывались только обрывки ругани и хрипы, а в голове почему-то каруселью крутилась дурацкая строчка из детских стихов: «И одно только слово твердит: «Лимпопо, Лимпопо, Лимпопо!»» Ссука! Бл@дь! Какой же я самоуверенный дебил… Как же больно!..

Кто-то из-за спины сунул мне в рот траву, я, не задумываясь, стиснул челюсти. Уже знакомый вкус слегка освежил и в голову мягко ударила волна эйфории. Но продлилось это всего минуту. Жалкая попытка подбодрить Целителя-маньяка.

Я отползал от хижины, ломая ногти и сдирая в кровь пальцы. Луны калейдоскопом вертелись у меня перед глазами. Стошнило. Жжение из груди поползло вверх к шее, стянуло её удавкой и спасительная темнота, так долго не приходившего забвения накрыла меня с головой…

* * *

Странно и непривычно не чувствовать в груди разгорающееся пламя. Я даже осторожно нажал на неё пальцем, медленно наращивая давление через кольчугу. Ничего! Рывком поднялся оглядываясь. Совершенно не помнил, умер я в этот раз или нет. И где возродился? Боли респауна не помнил тоже. Тупо уставился на свои исцарапанные ладони и обломанные ногти.

Совсем недалеко у подножия росших плотной группой «пальм» суетились дриады. Нетрудно было догадаться о назначении больших, рядком выложенных, коконов, свёрнутых из травяных подстилок.

– Это материнские саваны, квартерон, – рядом со мной, как всегда незаметно, оказалась Старшая, – родовое дерево должно получить то, что давало им при появлении на свет. Всё есть конец, и всё есть начало, Целитель… Ты удивил нас этой ночью, недоальв. Хотя, никакой альв не сделал бы для наших сестёр того, что совершил ты.

– Это было очень глупо и неосмотрительно с моей стороны… – я посмотрел чёрной дриаде прямо в глаза, – если бы не моё бессмертие, никогда не решился на такой риск. Удивительно, что не подох, – я горько усмехнулся, – сколько удалось спасти?

– Больше половины, – Старшая проигнорировала моё нытьё, – ты в состоянии идти, или мне прислать детей ночи? – дриада поднялась, намереваясь присоединиться к уже ждавшим её сородичам.

– А как же деревня, Ркасса? Что будет с этим местом?

– Лес большой, мы найдём новую колыбель…

– Колыбель?

– Да, квартерон. Здесь хорошие условия для родового дерева. Река, стекающая с плоскогорья, талая чистейшая вода. Ущелье, закрытое от ветров. Тепло и влага… Хорошая была деревня. Теперь это место проклято…

– И вы не хотите знать, откуда пришла эта болезнь и может удастся остановить её?

Старшая остановилась и глубоко вздохнула:

– У нас одна жизнь бессмертный. Лес и так потерял много своих дочерей. Мы уйдём, потому что боимся и ничего не можем сделать…

– И оставите родовое дерево? – мой вопрос был задан автоматически, как логичное продолжение беседы. И тут я впервые увидел проявления эмоций у Старшей. Расстояние в десяток метров она преодолела одним прыжком. Её чёрная кожа приобрела пепельный оттенок, рот исказила гримаса ярости:

– Не тебе судить нас, недоальв! – я попятился под неожиданным напором чёрной дриады. Похоже, затронул какое-то табу. – Хочешь остаться? Найти причину болезни? Твоё дело! А мы уходим, бессмертный… – Старшая успокоилась так же быстро, как и вышла из себя.

– Хорошо, хорошо, не собирался вас оскорблять, – я примирительно поднял руки.

– Оплату тебе привезут сегодня к вечеру на это место. Дети ночи будут ждать до восхода Трёх Сестёр, недоальв, – Старшая, не произнеся больше ни слова, повернулась и зашагала к тропе, на которой уже скрылись почти все дриады.

– И вам, спасибо, что не прибили, девочки… – пробормотал я, почёсывая затылок.

Мда. Всё же разобраться с местной заразой надо. Не люблю загадок, в особенности не люблю не оконченные дела. Я примерно сориентировался по встающему над вершинами «пальм» солнцу, в какой стороне осталась деревня. В конце вчерашнего марша я уже плохо соображал, но запомнил, что от этого места, где хвойная растительность сменилась «пальмами» и кустарником идти до деревни достаточно далеко. Часа два или три, поэтому решил не откладывать.

Жуя на ходу краюху чёрствого ржаного хлеба с сыром, захомяченную в незапамятные времена в инвентаре, и радуясь утренней прохладе, зашагал, стараясь держаться хорошо видимых следов волочения травяных коконов на местной почве, напоминающей смесь песка и земляной пыли. Вот тебе и дети леса! Ни покормили, ни напоили. Обозвали…надо же, недоальв. Хех!

От солёного козьего сыра скоро захотелось пить. Решил подождать, пока доберусь до реки с её хвалёной кристально чистой водой. Так, совершенно незаметно, занятый размышлениями над поставленной перед собой задачей, добрался до края ущелья, в котором протекала река.

Из-за тумана самого русло едва угадывалось, но тропа, по которой дриады недавно спускались, была заметна очень хорошо. Просто я вышел к обрыву значительно выше. Мда, чтобы напиться, нужно спуститься и снова познакомиться с местными жужжащими кровопийцами.

Может, стоит поискать ещё один спуск, расположенный выше по течению? Или сразу, подниматься на самый верх? Как там старшая назвала… «скала Дома Мёртвого Бога»?

Всё же придётся спускаться в деревню. Там могут быть подсказки. Ночью разглядывать подробности было недосуг. Да и пить хочется, ни о чём думать больше не могу. Я облизнул губы и стал спускаться. Сапоги погружались в зыбкую почву по щиколотку.

Осиротевшая деревня выглядела печально. Некоторые жилища так и остались сваленными. Странно, что заметил только сейчас. У дриад не было ни очагов, ни остатков кострищ. Я вообще не помню, чтобы они пользовались огнём. Ещё один штришок в загадочную картину жизни этих существ. Язык уже не поворачивался назвать их нимфами. Кем угодно, только не духами леса. Что за больная фантазия у разработчика, придумавшего этот народ.

Обходя брошенные хижины и ворочая носком сапога нехитрые предметы утвари, натыкался тут и там на следы рубинового смолистого вещества, которым были забиты носовые ходи больных дриад. Преимущества бессмертного неоспоримы. Шляйся себе хоть в эпицентре эпидемии! На это я и надеялся. Особого геройства в этом не вижу, но, думаю, эксперимент на самом себе – самый быстрый способ выяснить, что же здесь произошло.

Поэтому дальнейшее моё поведение, безусловно, вызвало бы появление многих седых волос у моих учителей-эпидемиологов, будь они свидетелями этого безобразия.

Я совал свой нос, палец, иногда даже язык, везде, куда мог добраться. Перетряхивал то, что можно было считать одеждой и постелями дриад. Какие-то деревянные плошки, плетёные туески. Рискнул попробовать на вкус рубиновую смолу, которая оказалась абсолютно безвкусной. Ничего…

Жажду я утолил в самом начале, напившись прямо у берега в небольшой заводи. Вода в реке была действительно кристально прозрачной и очень холодной. Мои метания по деревне и вставшее высоко палящее солнце заставляли часто прикладываться к предусмотрительно припасённому ведёрку с водой, позаимствованному в одной из хижин.

Часа через два тщетных поисков и экспериментов я присел у одного из покосившихся жилищ, прельстившись густой и прохладной тенью. Воспоминания о волшебной похлёбке мамаши Хейген ничуть не прибавили настроения, а лишь заставили возмущённо бурчать мой желудок, который я тщетно попытался успокоить глотком ледяной воды.

Может, дело в метаболизме дриад? С чего я взял, что если эти существа выглядят внешне похожими на людей, то и физиология у них схожая? Ну-ка, ну-ка… Я вытащил из инвентаря предусмотрительно захваченную из фургона «Анатомию рас» и стал искать главу о дриадах. Найденная информация умещалась всего на двух листах этой энциклопедии. Я прочёл её несколько раз и был крайне раздосадован. Мизер информации! Насколько подробно была описана анатомия и даже физиология гарпий… а дриады оказались самой малоизученной расой или самой закрытой. Что ничуть не прибавляло оптимизма. Так, стоп. А это что? Сноска после главы. Сразу и не заметишь. «Из заметок Дорана Глора, почтеннейшего магистра и смотрителя библиотеки Эмеральда». Так, почитаем… «… а ещё свидетельства отмечают, что среди дев леса не видел никто и никогда особей мужеского вида или кого-либо их заменяющего. Все описания из собранных нами источников единообразны и подтверждают внешний вид дриад сходным с телосложением хуманок, вплоть до наличия ногтей на пальцах рук и ног, волос на голове и веках. Но также полное отсутствие оных на теле, и в виде бровей. Кожа же дев лесных очень прочна и в то же время эластична, устойчива к воздействию ядов, огня и металла. Что неоднократно отмечали Рейнджеры альвов, ибо стрелы против дриад бесполезны…» О, как! Нормально… так, так, а тут что? «… любые раны, полученные лесными девами, будь то резаные, рваные или колотые, а также: переломы костные и вывихи сухожильные; заживают не в пример другим расам во много раз быстрее и без совершенного следа…». Хм, дальше опять ничего не значащие бла-бла-бла… Имеют большую потребность в воде. Едят только выращенную пищу. Ага. Ну это ожидаемо…

Высочайшая регенерация, устойчивость к ядам, прочнейшая кожа и совершенно отсутствующие данные по анатомии, размножению, росту… Кстати, детей ни на поляне, ни в этих травяных вигвамах я так и не увидел ни одного.