Русские истории

Казаки да мужики
не именовали.
Ветерок по волосам,
перекат лопочет…
Куросан так Куросан —
кура перескочит.

Временами пролились
молодые воды,
языками заплелись
разные народы —
скотоводы да купцы,
пахари да стражи…

А бывали огольцы,
что ныряли даже!
Так рассказывал отец
в давнем разговоре:
разбегается малец —
по колено море…
Проезжаю мимо сам —
сердце отдыхает:
и неполон Куросан —
а не пересыхает.

«Бабьим летом на сытой ярмарке…»

Бабьим летом на сытой ярмарке
в яр да морочный раскардаш
продавал наливные яблоки
избоченившийся торгаш.
С прибауткою да прибавкою
всё нахваливал, зазывал
и промеж разговора бабкою
громко маму мою назвал.
Будь варначьи дела посильными —
обязательно бы убил…
Будь те яблоки молодильными —
обязательно бы купил.

«Сбережение памяти – долгий невидимый труд…»

Сбережение памяти – долгий невидимый труд
обработки доставшихся от прародителей грядок…
В каждом городе мёртвых живые порядок блюдут,
а известно, какой у живых с городами порядок.

Утверждение правила – все по исходу равны:
даже камень не долее двух или трёх поколений
уцелеет под натиском неистребимой травы,
а тем более – ежевесенних её опалений.

Наставление родича – родичей не оставляй:
коли что приключится, то издали не обиходят…
Остывают архивы, спекается времени край.
И встречаются души – и места себе не находят.

«Здравствуй, мама!..»

Здравствуй, мама!
Ты уйдёшь со мною
с этой удивительной земли,
где льняной качают сединою
гибкие степные ковыли,
где слоятся над земною грудью
бурые пласты железняка,
где в листве былой тугие грузди
обещает свет березняка.

Облака идут тяжёлой цепью —
в них вода до края налита.
Долго ли продержится над степью
железобетонная плита?
Долго ль на эмали медальонной
уцелеют милые черты
над землёй, зимою прокалённой,
летом выжигающей цветы?

Друга друг мы наново не поняли,
и теперь не знаю, отчего
внучки не застали, не запомнили
голоса и взгляда твоего.
Даже если родичи по чести
выполют пожухлую траву —
мама,
ты уйдёшь со мною вместе.
Если брата я переживу.

«Снова потратили в отпуске тысячу баксов…»

Снова потратили в отпуске тысячу баксов.
Снова затягивать пояс до новой зарплаты.
Что тут поделаешь, ежели Север неласков,
дети хворают, а мы ни бедны, ни богаты?

Господи Боже, как осточертела Анапа —
суетный пляж и заросшая зеленью бухта!
Но принимаю как неотвратимое: надо
вывезти дочек на солнце и свежие фрукты.