Демитрикая: Путь вампира

И поспешила вместе с ним в сторону пещеры, где когда-то находился портал – к её убежищу, там она часто бывала в своё свободное время. Только там Эм могла свободно предаться воспоминаниям и эмоциям, что накопились у неё.

«Надо спешить, солнце будет светить ещё довольно долго, а превращение в вампира проходит в среднем за час. Если он окажется на солнечном свете, тогда все мои усилия будут напрасны», – подумала вампирша.

И Эммилия в быстром темпе выдвинулась вперёд, стараясь не обращать внимания на усталость, что медленно подкрадывалась к ней.

Спустя некоторое время девушка добралась до спасительного убежища и позволила себе расслабится. Скинув ношу вне досягаемости солнечных лучей, она выпрямилась и размяла плечи. Сняв с пояса фляжку, допила остатки крови.

Стараясь не думать о том, где бы пополнить запасы, Эм вновь подняла Алказара и двинулась дальше вглубь пещеры.

«Сильный, однако же, этот смертный – он должен был умереть и стать вампиром ещё час назад, но всё ещё жив. Какая воля и стремление жить. Но чем больше он будет сопротивляться, тем больнее ему будет», – размышляла Эммилия, проверяя пульс парня. Тихий, но всё же есть.

Алказар лежал на спине без сознания, но постоянно бредил. Конечно, сейчас у него вся жизнь пролетает в сознании, и он чувствует всё, что испытывал с самого рождения до этой минуты. Не особо завидное положение, не каждый может это выдержать и сохранить свой рассудок. И всё же парень из последних сил цеплялся за жизнь.

Вампирша положила руку ему на лоб и попыталась определить источник этого фактора выживания. В ментальной магии она была не очень сильна, однако даже её способностей хватило, чтобы понять: всё дело в воспоминаниях. Воспоминания были свежими, очень болезненными, произошло в его жизни что-то, что не давало ему сделать выбор и уйти за грань. Особенно сильно ощущалось чувство вины. Эммилия не могла увидеть, с чем это связано, она не знала, какую высокую цену ему пришлось заплатить за вход в этот мир. Он просто не мог умереть теперь.

Девушка сосредоточилась и установила ментальный блок на эти воспоминания. Алказар сразу же успокоился, и стук его сердца начал стихать.

Теперь осталось только подождать его пробуждения.

***

Боль! Жуткая головная боль. Опять.

«Чёрт, это скоро войдёт в привычку, – подумал я. – А что, собственно, случилось?»

Уже зная, что делать, я решил полежать и не шевелиться, пока мигрень не утихнет, подумать, так сказать, пораскинуть тем, что осталось.

Я вспомнил Эммилию, засаду, бой с гоблинами (жесть, я там был крут) и стрелу, убившую меня. Стоп, стоп, стоп. Если я мёртв, почему же лежу тут и рассуждаю? А! Я, наверное, забыл, что мёртв. Ну вот, вспомнил. Всё, пора умирать, нет? Может, я в загробном мире? Ну всё, чёрный юморок проснулся нежданно-негаданно, пришёл и шутит тут, мерзавец.

Боль утихла, я сел и осмотрелся: огромная светлая пещера, в потолке были две большие, отвратительные на вид головы, из которых потоком лилась вода в подземное озеро. Стоп! Я где-то это уже видел. Причём, где-то не так-то уж и давно… Почему-то стало слишком зябко – плохие воспоминания об этом месте. Вернее, о месте похожем на это.

– Последняя контрольная точка, – невесело пошутил я. – Это что, ад? А где огонь, черти и всё такое? Именной котёл?

Задрав одежду, посмотрел на место, куда вонзилась стрела: вместо раны под слоем запекшейся крови была только уродливая царапина. Шрам останется, точно. Шикарно, ничто так не украшает мужчину, как шрамы, тем более я фанат шрамов и делаю частенечко себе шрамирование. Точнее делал, но как-то подзабил на данную практику. Постарел, что ль?

– Ничего не понимаю! – выговорил я, пародируя Коллегу из «Братьев пилотов».

– Да живой ты, – звонко произнёс знакомый мне голос.

Я обернулся и увидел свою новую знакомую – Эммилию. Та сидела на небольшом валуне и предоставляла лучам солнца ласкать её кожу. Хорошая композиция для художника – игра света и тени, и всё такое.

– Тогда я требую объяснений. Как это – я жив? – почти грозно сказал я и поспешил добавить: – Не, я, конечно, не против этого, просто не понимаю, как это так. Отчётливо помню, как там, в лесу, белые тапки примерил.

Эммилия жестом заставила меня замолчать, что я тут же и сделал.

– Во-первых, ты спас мне жизнь дважды, а я спасла тебе её один раз, за мной ещё должок. Во-вторых, с чего ты решил, что можешь что-то от меня требовать?

Она, кажется, и не ждала от меня ответа и невозмутимо продолжила.

– В-третьих, кто сказал, что ты жив? – девушка сделала паузу, дабы полюбоваться изменениями моего недоумевающего лица. – Ты мёртв, мертвее некуда. Ну почти, трупик ты мой свеженький.

Это она пошутила или как? Лучше бы как, а то чего-то меня всё это напрягает.

– Я УПЫРЬ! О, НЕТ, НЕТ! – заорал я.

– Успокойся, ты не упырь, у них почти нет разума. Так, кусочек памяти и набор физических потребностей. Если бы мне нужны были упыри, подняла бы гоблинов, но, честно говоря, я в этом деле не сильна, да и не к чему мне всё это.

– Но как тогда?

– Рана была слишком тяжёлая, я не смогла бы её залечить. Не хотела, чтобы ты умер, и укусила тебя. Это единственное, что я могла. Ты теперь вампир, как и я: не совсем живой, но и не совсем нежить.

– Вау! Так ты тоже вампир? – это был скорее не вопрос, а утверждение.

Но что-то мне здесь не нравится, не разводят ли меня? Сейчас выбегут людишки с криком: «Разыграли!!!» Не, не. Это передача «Голые и смешные», раздевайтесь. Блин, туплю, там сначала раздевались, а потом уж выбегали людишки… Такс, что-то меня не в ту сторону унесло. Мозг, спокойно.

Надо кое-что проверить… Я подошёл к солнечному лучу и выставил руку на свет. В неё мгновенно вонзились миллиарды раскалённых игл, голова чуть не разлетелась на куски от осознания такой боли.

– Идиот! – Эммилия оттолкнула меня назад.

– Я просто хотел проверить, – жалобно простонал я, баюкая обожжённую конечность. Как ни странно, боль быстро ушла.

– Больше так не делай, ты ещё молодой, и это может тебя мгновенно убить.

Ну вот, только-только в зрелость взял билет, а тут – опять мелкий. Надеюсь, мне до ста восьмидесяти жить не придётся, чтоб алкоголь покупать.

Я поднял на Эм возмущенный взгляд, но когда наши взгляды встретились – забыл, что хотел сказать. Мы стояли с ней очень близко… По-моему, слишком близко. Я долго смотрел ей в глаза, они были, словно два зелёных омута, которые вот-вот затянут тебя на дно и больше никогда не отпустят, и в то же время в них отражалась большая грусть, усталость, опыт прожитых лет… Интересно, сколько же ей лет? На вид ей лет двадцать, ну двадцать пять – не больше.

Вдруг она коснулась рукой моей щеки, и во мне тут же закипела такая страсть, что я с трудом отстранился от неё. Не время, блин. Сам удивился своему решению, ведь физически к ней тянуло с невероятной силой.

– Извини, Эммилия, ты привлекательная девушка и всё такое, но я не могу… – гнилая отмазка, но выбирать не из чего.

Секас без обязательств и всё такое… Мозг, ты достал, я в ближайшей пьянке тебя убью нафиг.

– Оу, прости, тебе мальчики нравятся? – с привычным ей ледяным спокойствием произнесла Эммилия.

Я чертыхнулся. Охренеть, на ровном месте в петухи записали.

– Нет, я не пиндос, это точно. Просто… – стал я мяться, подбирая слова, сам не понимая, с чего это всё. Животное нутро так и вопило, призывая действовать. – Просто, просто… честно говоря – да хрен его знает, но нет.

– Чёртово истощение, – лицо Эммилии мгновенно изменилось со страстной богини любви на более зловещую богиню.

С нечеловеческим рёвом она развернулась и принялась долбить кулаками валун, на котором недавно сидела. Она наносила настолько сильные удары, что каменная глыба разлеталась на куски под гнётом её кулаков. Выдержав ещё пару ударов по своей невозмутимой роже, валун всё же сдался и треснул. Эммилия застыла подле него, тяжело дыша. Воцарилась неловкая тишина, и я не решался её нарушить. Да что там, я струхнул по полной и притворился ветошью, поскольку боялся огрести от своей спутницы. Моя рожа, в отличие от валуна, столько не продержится.

– Напугала? – не оборачиваясь спросила вампирша.

– Есть немного, – не совсем честно ответил я.

– Извини, я немного истощена в магическом плане, и мне сложно держать себя в руках, – пояснила она своё поведение. У меня тут же родился вопрос в голове, но Эм, повернувшись, вымученно улыбнулась. – Если не будешь задавать много глупых вопросов, то я на тебя не накинусь.