Преимущества победителя

– Ачэя будет рада тебя видеть. Ты ведь когда-то имел на нее виды…

– Это было давно, – усмехнувшись, признался Таниг. – Сейчас все изменилось. Я счастлив с Оэлой, или я так ошибочно считаю, – добавил он тут же.

Даусит усмехнулся в ответ.

– Дети у вас есть?

– Вопрос не в детях, а в том, что они делают, когда вырастают. У нас трое детей. Оэла хочет четвертого, но я пока еще не горю желанием заиметь еще одного ребенка.

– Что-то видишь?

– Что можно видеть, когда близится война и всеобщее выяснение отношений?

Даусит и Таниг взглянули друг на друга, слегка прищурились, мысленно попрощались, желая друг другу успешно выполнять предназначение, после чего расстались. Даусит остался размышлять, а Таниг отправился к нам домой.

Глава 2. И пришел учитель

В двадцать четыре эрга Таниг взял на себя обязанности моего учителя, но последующее обучение под его руководством стало, наверное, наибольшим разочарованием всей моей жизни. Я ожидал совершенно иного. «Зря я не согласился на школу, – думалось мне. – Там хотя бы были сверстники и не так далеко от Палфеи и соседним планетам». Разочарование от первых эргов самообучения под руководством Танига, впрочем, быстро прошло. Самыми трудными были первые пять эргов. После десяти эргов я уже полностью привык к новому для себя коллективу, к новым условиям, полностью адаптировавшись к ним, став, если не любимчиком, то, во всяком случае, полноценным членом команды Танига. Сам по себе ашэнул был уникальной личностью даже среди мастеров и окружения.

Таниг отличался от остальных тем, что никогда без причины и повода не проявлял экстраординарных способностей. Он не раз говорил: «Наивысшая способность состоит в том, чтобы свести к минимуму проявление силы и экстраординарных способностей и жить, как обычный нэашт (представитель одной из ведущих межвселенских рас)». Я, будучи молодым, не понимал его, пока мой возраст не пересек отметку в несколько тысяч эргов. Только потом я постепенно начал понимать правоту слов Танига. Мой отец, заручившись поддержкой Танига, оказал мне неоценимую услугу. Никто бы меня так не направил, как этот невысокого роста, крепкий и уверенный в себе мужчина среднего возраста, без единой морщины на лице, большие и внимательные глаза которого, казалось, видели все и вся.

Внешний вид Танига, признаюсь, когда мы встретились с ним первый раз, меня не впечатлил. Я не мог увидеть его раньше, чем Таниг прибыл к нам домой, ни мысленно, ни любое видеоизображение ашэнула, хотя бы части его тела, что объяснялось принятыми его командой и им мерами безопасности. Когда я спросил о причине такой конспирации у матери, она, слегка усмехнувшись, произнесла:

– У Танига много врагов. И они о нем не забывают. Но Таниг, кроме того, что один из лучших ашэнулов, еще и фадж (в буквальном смысле лицо, которое побывало во всех точках Эночена).

– Сколько же ему эргов?

– Сын, – с добротой и любовью в голосе произнесла Ачэя, – этого не знает никто. Когда ашэнул переступает черту в сто тысяч эргов, он перестает считать свои года.

– А Таниг силен и могуч? Как он выглядит? Ты же можешь мне хотя бы частично прояснить этот вопрос.

Лицо матери после этой моей фразы сразу же посуровело. Улыбка исчезла с ее лица. Она слегка прищурилась, глядя на меня, еле заметно прикусив левый краешек губы, что было знаком некоторого ее недовольства, после произнесла:

– Хочешь меня обмануть? Не выйдет. Думаешь, что, когда я буду говорить о Таниге, ты сможешь считать с меня информацию о его внешнем виде?

– Я не собирался прибегать к недозволенным действиям, – попытался я убедить мать и сразу же запнулся.

Уличить во лжи меня не составляло труда. Мать усмехнулась.

– Хотя бы при Таниге не ври. Не исключаю, что сейчас, когда мы о нем говорим, он все слышит. Если бы я даже подробнее описала его, то это сразу бы стало известно ему. В таком случае ты вряд ли стал бы его учеником, а так, шансы сохраняются.

– И что, Таниг так занят, что может и не взять меня в ученики?

– Все решает он сам на основе информации о тебе, исходя из сложившихся обстоятельств. Мне его мысли неведомы. В нашем положении, когда тарны вот-вот появятся на дальних подступах к Эночену, нужно все взвесить, прежде чем принять ответственное решение.

– Ты не порекомендуешь ему, чтобы он меня взял?

– И слова не скажу в твою защиту. Я заинтересована в том, чтобы он тебя взял.

– А школа? Ты же одно время говорила, что уже беседовала на счет меня с учителями одной из школ.

– Школа научит тебя многому, но не тому, чему ты научишься под руководством Танига. Ты сам поймешь, о чем я говорю, только позже, когда повзрослеешь. Я и сама в школу пошла уже тогда, когда прошла базовую подготовку под руководством отца, а он был одним из самых лучших учителей нашего времени.

Ачэя замолчала. В ее словах я уловил нотки печали. Ее отец погиб не так давно, как раз накануне того, когда Ачэя и Джарн собирались переместиться жить на Палфею. Смерть отца Ачэи стала одним из факторов того, что она согласилась переехать жить в совершенно новые условия.

Тарны, перед тем, как их разбили, произвели ряд ударов огромной мощи по звездным скоплениям, в том числе попали и в сектор, где сосредотачивались наши силы для отражения их удара. Невзирая на защиту, заградительные поля и фартары последней конструкции, энергия, посланная тарнами для того, чтобы уничтожить нэаштов, неотвратимо сделала свое дело. Несколько галактик перестали существовать вместе с их обитателями, превратившись в мельчайшую пыль. Все фартары, не успевшие покинуть область, были распылены на молекулы. Тогда и погиб Рон – отец Ачэи. Точных свидетельств его гибели не было найдено.

Да и что можно найти, кроме молекул и черного безжизненного межзвездного пространства после удара такой силы? Джарн тогда обследовал все окрестности, но безрезультатно. Оставалось надеяться на то, что Рон, почуяв момент неотвратимой гибели, быстро запрыгнул в орн-капсулу (капсула для катапультирования в экстренных случаях, преимущественно в далекое прошлое) и скрылся, но зная характер Рона, который не позволил бы себе уйти, прежде чем весь экипаж фартара не был бы в безопасности, такое сложно было предположить.

Это уже после ухода тарнов пришлось восстанавливать разорванную в куски материю сразу в нескольких секторах Эночена, заделывать дыры, устранять воронки и разрушения, полученные во время войны. Пришлось зажечь сразу несколько солнц и приступить к восстановлению безжизненной зоны, ведь жизнь – явление, любящее заботу.

В описываемые мною времена внутри Эночена не было межзвездного пространства, в котором царили бы холод и межзвездный вакуум. Вместо них был ойфил – смесь из кислорода, воды и озона. Да, не везде концентрация ойфила была так высока, что можно было свободно дышать, хотя вокруг Палфеи существовало именно такое пространство. Но даже разряженный ойфил был средой, вполне приемлемой для существования самых разнообразных видов жизни, таких, завидев которые, даже я, привычный к разного рода необычностям, не мог оторвать от них глаз.

Впрочем, о гигантских эфашах – существах, похожих на медуз с бесчисленным количеством щупалец, плавающих в межзвездном пространстве, как в океане, и не только о них, я еще успею рассказать. Космос в наше время был принципиально иным и его описанию я посвящаю в своих записках значительное время.

Ачэя, естественно, просмотрела наперед мое возможное будущее и интуитивно почувствовала, что учеба под руководством Танига – наилучшее развитие событий не только для меня, но и для миллиардов потомков. Она прервала нашу беседу, сказав, что я сам составлю впечатление о Таниге, когда его увижу. Только она не сказала, что я расстроюсь, поскольку такой ашэнул, как Таниг, по моему видению должен был иметь соответствующий внешний вид, во многом отличительный от остальных, но Тан, как его уменьшительно все называли, был ростом даже ниже среднего. Никак я не мог понять, почему Таниг не структурирует свое физическое тело так, чтобы быть внешне мускулистым, высоким и сильным. Он же легко мог это сделать, но не хотел.

Итак, когда приехал Таниг, мать провела его с помощниками в дом, а мне сказала погулять снаружи в обществе Энцола и друзей.

«Вот всегда так, – с неудовольствием думал я, – как только что-то интересное, так я остаюсь за бортом».

Впрочем, так было нужно. Я отдавал себе в этом отчет. Тем более что после получаса вынужденного пребывания за пределами дома, ко мне пришла от матери следующая мысль: «Сын, тебя ждут. Мы в большой гостиной».

Через минуту я входил в просторную гостиную, в которой расположились гости, а также мать с двумя сыновьями и подругами. Как-никак, а приезд такой делегации, да еще издалека, был событием в нашем доме. Тем более что Таниг многих знал в Палфее и ко многим был приглашен, но первый визит решил совершить к нам. Это было честью для нас, признанием не только его дружбы с отцом, но и уважением к нашей семье.

Таниг, когда я увидел его в первый раз вживую, не впечатлил меня. Он совсем не вписывался в то представление об ашэнулах, которое у меня сложилось. Видать, разочарование, как я его не скрывал, все-таки проявилось на моем лице, в состоянии и в походке. Таниг, взглянув на меня своими большими, искристыми глазами, усмехнулся.

– Дая от воорутм имрмат. Нэагесарй тварт урул (Вот мы и встретились. Твое имя, как и лицо, мне известно). Сын должен идти дальше отца. Ты можешь это сделать, – усмехаясь и глядя на меня как-то особенно, произнес Таниг.

– Ты говоришь так, потому что знаешь, что с моим отцом случилась беда? Он попал в серьезную переделку? Что с ним?

– Твой отец вернется, но позже, – подумав, произнес Таниг. – Пришло время помочь тебе начать становиться на ноги. Для этого я здесь. Дальнейшее зависит от тебя. Ты выбираешь. Отец поручил тебя моей заботе, но твоя воля и твое решение могут, как позволить свершиться такому развитию событий, так и изменить события. В таком случае у тебя вырисуется, а со временем и подтвердится на физическом плане за счет твоих действий совершенно другая линия жизни, если ты выберешь школу.

– Но все уже решено? – неуверенно спросил я.

– Пока нет. Ты себя не предложил, а я не согласился взять тебя под свое ведение.

Я посмотрел на мать. Она сидела рядом и не вмешивалась в происходящее. Более того ни мыслью, ни жестом не подсказала мне, как себя вести.

– Что, растерялся? – поинтересовался Таниг, наблюдая за моей реакцией.

Покидать Палфею, признаюсь, мне не хотелось. Но внутренний голос, какое-то доселе неведомое мне чувство, возникшее в груди, подталкивали меня к тому, чтобы я изъявил свою волю в отношении того, чтобы отправиться с Танигом. Чем больше я ему противился, тем сильнее оно становилось.

«Да, что же со мной происходит?» – несколько возмутился я.

Окружающие молчали, оставаясь недвижимыми и ожидая моих слов.

– Я хотел отправиться с тобой, атал (учитель, старший), – подумав, произнес я и слегка наклонил вперед голову.