Вдали от проекта

Система, обеспечивающая энергией Учлиан, заработала, как будто только и ждала этого. Мы сразу же прошли в таэлон башни Нзаэн. Оттуда Адам принимал объекты, которые сразу же включались в общую сеть. Правда, шаг этот формальный, пусть и символичный: эстарх сам обязан все осмотреть, прежде чем полной мерой объект вступит в строй. Ти Хой и его помощники, как главные ответственные, везде сопровождают Адама и меня. Адам удовлетворен. После инспектирования, а Адам такой, что во все детали вникнет, эстарх благодарит Ти Хоя и обнимает его, что делает очень редко. Даже ему в чем-то почти завидую. Правда, это видно сразу, Ти подустал. Мимо внимания Адама этот факт не проходит, после работы следует обязательная проверка состояния здоровья. Таков порядок. И Ти его знает, как и знает то, что он проверку не пройдет, а раз так, то принудительное, более глубинное обследование и последующие после него процедуры – обязательны. И в исполнении этого правила Адам непреклонен.

А через два дня Учлиан уже наполняется голосами элосов, которые прибывают сюда. Тут им нравится, хотя немного и необычно. Раздолье, конечно, большее, чем в Эйхале, можно много гулять. По долине оборудованы пешеходные тропы, в общем, можно и нужно жить. Элосы любопытны, но у них пока что совсем отсутствует чувство опасности и неурядиц. Они – как маленькие дети – все хотят чего-то такое увидеть и почувствовать, что у них до определенного времени не было. Взросление, что ни говори, пока что наступает медленно. Все-таки развитие в капсулах по ускоренной программе имеет и свою обратную сторону. Психический возраст большинства элосов не соответствует физическому. Он поддерживается на уровне 6-7-8 лет соответственно после 2-3-4 лет проживания вне капсул. И с этим надо что-то делать. А что делать? По большей мере ждать и обучать таким образом, чтобы дети повзрослели.

Да, вопросов становится все больше по мере первых шагов элосов. Что в этом всем главное, так это то, что на всех их нет пока что ответов. Самое опасное, как не без оснований считает Адам, то, что элосы на самом деле мало предсказуемые. У них еще нет сознательных убеждений, проверенных собственными действиями. Поскольку элосы живут в искусственно созданном нами мире, то вынуждены, видя его реалии, несмотря на наши рассказы о действительном положении дел, принимать то, что их окружает. Учлиан и Эйдэрм станут для них подходящим полем для деятельности, но, видя слегка хмурящегося Адама при упоминании об этих первых местах жизни элосов, не удерживаюсь от вопроса: «Что тебя смущает, эстарх? Отчего хмуришься?»

Адам, искоса поглядывая на меня, не спешит отвечать на поставленный мной вопрос. Какое-то время он думает, а потом, собравшись с мыслями, все же отвечает: «Предвижу смутные времена для элосов. Не исключаю в будущем того, что часть из них уйдет из мест, которые для них подготовлены, по собственной воле». – «Но для этого нужно знать, куда идти. Да и зачем это делать? Зачем сниматься и куда-то брести в поисках мест, которых на Земле нет?» – «Но элосы-то этого не знают. А кто поручится мне или тебе, что маги из команды Исискрата или еще какой-нибудь элт, перешедший на сторону конфедерации и ачитла, не придумает что-то такое, что побудит часть элосов попробовать себя в других местах?»

Да, на этот вопрос у меня ответа нет. Что я точно знаю, даже против такого волеизъявления или навязывания Адам, вернее всего, не будет силой заставлять и принуждать элосов жить именно там, где мы для них подготовили места. Впрочем, до этих событий, как я вижу, еще очень и очень далеко. Нам бы решить назревшие и постоянно назревающие проблемы, которых становится все больше. Чувствую я, что вскоре вместе со всей помощью, нам предоставляемой заинтересованными лицами, мы не сможем ответить на все вызовы. Тем не менее, мы делаем все, что в наших силах и даже больше, изыскивая всякий раз средства и методы, ресурсы и резервы для того, чтобы обустроить жизнь элосов так, чтобы они в кратчайшие сроки выучились и были способны трудом своих рук обеспечить себя, а также отстоять то, что ими сделано.

Не скрою, это сверхсложная задача, но не решить ее – мы не имеем права. Род прямоходящих существ на Земле должен быть продолжен в наступающих сумерках нашей цивилизации. Тут, как говорится, либо все, либо ничего. Терять на самом деле нам нечего, кроме элосов. И это – самая большая опасность. Продукт могут перехватить ставленники ачитлов, после чего направить их развитие в нужном им направлении. Главные битвы впереди, как и вызовы. Правда, несмотря на это, чувствую на себе все усиливающийся натиск Иса. Гад, по-другому не могу его назвать, достал уже своим появлением во сне. Да и наяву о нем частенько вспоминаю. Так и вьется змей вокруг меня. С этим надо что-то делать, но что? По крайней мере, Адам мне помогает. Большего пока что не надо.

На этих словах Эвии, я, Эдвин Таард, завершаю приводить информацию из ее дневников, равно как и главу, чтобы продолжить повествование ниже.

Глава 2

Уверенная поступь

Ничто не радует тебя больше, чем новое племя, все с большей силой ступающее по земле. Его успехи – это твои успехи, успехи десятков тысяч элтов, готовивших проект, отдавших свои жизни за то, чтобы он мог осуществиться.

Я, хотя и знаю, что первые успехи призрачны, а за ними последуют неудачи, не могу удержаться от некоторого восхищения, глядя на первых сыновей и дочерей новой расы. Я прячу свои эмоции, я даже уговариваю себя, рассуждая примерно так: «Адам, то, что перед тобой – лишь начало, лишь пластилин в руках умелого скульптора, которым в одном лице выступаем мы, элты, время и условия».

Слишком рано о чем-то говорить, но, по крайней мере, на данный момент ясно одно: физические тела представителей новой расы, пока к ним не подключен дух, уже проявили себя с лучшей стороны, а энергии, обеспечивающие их жизнедеятельность, вполне прижились и, что главное, все больше продолжают это делать.

Это ли не успех? Это даже не прелюдия. Это – только лишь намек на проблемы, которые, хотим мы того или нет, вскоре появятся у всех нас. Можно ли их избежать?

Я буду делать все для этого, но я четко отдаю себе отчет в том, что пока что на нужном уровне, ни я, ни мои помощники, ни кто-то еще на Земле или где угодно в космосе не обладают для этого всем необходимым.

    Адам Ваа Трэйн. Из дневника

Я, Эдвин Таард, с новыми силами взявшись за записки, по возможности творчески организуя текстовые массивы, разделил последнюю часть моего повествования на восемь частей так, чтобы каждая из них не была слишком большой по объему приведенной в ней информации. Рассчитываю, что в будущем люди, которые первыми прочитают мое послание, сохранят это деление, учитывая его объем и все то, что я стремлюсь донести до потомков. По крайней мере, я постарался организовать информацию так, чтобы каждую книгу из восьми, представляющих серию, можно было читать как отдельное произведение. Такое положение дел видится мне единственно верным и правильным. Ведь, по сути, речь идет о самом главном, о первых людях – предтечах человечества, первых сыновьях и дочерях новой расы, чья поступь меня, не буду скрывать, вдохновляла, окрыляла и наполняла новым смыслом мое существование.

Могло ли быть по-иному? Точно нет, как бы я не говорил себе, что это только начало, что впереди людей ждут во многом не очень добрые времена, что многое предстоит пройти и нам, элтам, и им такого, что оставляет выжженный след в душе, как ни старайся сделать все для того, чтобы не обжечься. В какой-то мере мне во многом повезло в том, что мое вынужденное отсутствие в Эйхале позволило мне в том числе и отдохнуть от забот, связанных с проектом, от дрязг, ссор, интриг, скрытой работы, в какой-то мере и от людей, как и от себя прошлого. Я тогда не понимал, что, будучи в Иблее, я могу обратить минус, как я считал, моего отсутствия, в плюс. Ведь я на самом деле получил короткую передышку для того, чтобы разобраться с самим собой, по-иному посмотреть на то, что уже сделано, на прожитую жизнь и найти то, что позволит мне не только с успехом продолжить начатое, но и не совершить вновь ошибок.

Опыт, конечно, если он положительный, воспринимается тобой, как нечто правильное и нужное, а вот отрицательный опыт зачастую отметается, причем так, что ты и вовсе не анализируешь поступки и события, которые с тобой случились для того, чтобы не допустить в будущем подобных просчетов. У меня в Иблее, когда я восстанавливался, было время для того, чтобы поразмыслить и сделать выводы. Если бы я это не сделал, наверное, вряд ли бы дожил не то, что до двухсот, до ста пятидесяти лет. Я ведь «ушел» не по собственной воле от Адама, от дел проекта, но на самом деле моя проблема, как это не парадоксально прозвучит, была в том, что я перестал видеть реалии. А когда так происходит, то знай: жизнь точно укажет тебе на ошибки самым неожиданным образом, что и произошло.

Мог ли я не попасть в плен? Не мог, поскольку не обладал многим из того, что нужно для избегания такого происшествия. И никто, даже тот же Адам, пусть он будет стократ прав и далекогляден, не подскажет тебе, говоря прямо, что нужно делать, как себя вести так, чтобы не вляпаться в очередное приключение. Поэтому, когда мое сознание постепенно вышло из комы, а я получил возможность здраво мыслить, я решил ничего не пускать на самотек, разбираться до глубины в вопросах, которые изучал только лишь поверхностно. Для этого, само собой, требовались не только усилия, но и определённые способности, но еще больше соответствующее отношение к себе, к окружающему и ориентированность сознания на подобное действие. Я ведь четко сказал себе, что в моей жизни ничего в дальнейшем подобного не должно произойти ни под каким предлогом.

Мне повезло, что мне всерьез помогали выбраться из глубокой ямы, в которой я оказался, пробыв в плену, друзья, в будущем любимая женщина, такой мастер своего дела, как чилья Чиринат. Без инатов в Иблее, у которых я коротал дни, становясь с каждым восходом солнца все сильнее и ближе к себе, без Эйтрофа, без участия Адама и моих в недавнем прошлом помощников, со мной бы произошло примерно то же самое, что и с Энзимом, который не нашел в себе сил вернуться к активной жизни. Везение, правда, тут не причем, как говорил мне впоследствии Адам, но эстарх видел произошедшее в определенном свете, я же не был тогда готов полной мерой осознать причины своего пленения так, чтобы подобная ситуация со мной не повторилась.

Исискрат, как главный враг Адама, не поймал эстарха на помощи мне, хотя Адам чувствовал свою вину за то, что отправил меня в Эйдэрм. Может быть, это чувство не было таким сильным, возможно даже, что Адам, просмотрев ситуацию, прекрасно понимал, что в любом случае у меня, в отличие от кого-либо еще, кто был бы на моем месте, есть возможность выпутаться, но от этого, честно говоря, не легче ни мне, ни ему. Я же, как только пришел в норму той мерой, что смог без ущерба для здоровья просматривать ситуации в прошлом и будущем, четко для себя уяснил один факт: чего-либо подобного с тем Эдвином, которым я был, не могло не произойти. Где-то я должен был вляпаться так, что мог и не выжить. К этому вели все линии моей жизни, какими бы дорогами они не пролагались, как бы ни ветвились.

Я проходил сразу несколько критических точек по жизненному пути, как одно целое. Мне, честно говоря, несмотря на то, что я был видящим, и в голову не приходило, чтобы поработать на перспективу, чтобы снизить риски подобных «случайностей». Я был занят, как считал, нужным и важным делом, а все остальное меня попросту обходило. Так я считал сам для себя, не видя дальше собственного носа, не желая видеть. Я не понимал одной простой вещи: твои проблемы, приходит время, становятся проблемами окружающих. Очень положительно для тебя, если окружающие захотят в них поучаствовать таким образом, чтобы оказать тебе содействие. При этом им еще следует знать и уметь содействовать так, чтобы самим не подставиться, поскольку ты, падая, стаскиваешь в пропасть за собой тех элтов, которые протягивают тебе руку помощи.

Правда, к таким выводам я пришел уже под конец жизни, тогда же, на крутом ее изломе, когда я вынужденно приходил в нужную форму в Иблее, я всего лишь присматривался к себе, начиная изучать все то, чем я являюсь, как я себя веду, как и к чему отношусь, что и в каких случаях я проявляю и где же моя сила, в чем она. Поначалу у меня не было этих вопросов, но я ставил их перед собой и получал ответ иной раз самым непостижимым и неожиданным образом, бывало, что и через годы. Так устроен элт. Он не сразу доходит до понимания нужного ему, в особенности в условиях, когда из года в год против него ведется магическая работа. Тут, как говорится, даже в мыслях дергаться опасно, чтобы чего-то не задеть, не запустить процессы, которые потом в тебе проявятся в виде болезни или вскрытия какой-нибудь мины замедленного действия в виде загнанных состояний неудовлетворенности или загибания и сдачи позиций.

Да, мне в те годы, когда меня вызволили из плена, исполнилось только лишь девяносто четыре года. Подходил, что называется, уважаемый возраст. Мне предстояло его встретить далеко от Эльклеи, Эйхала и земель свободнорожденных. Горная страна Иблея, о которой я уже рассказывал, как на мой взгляд, то достаточно подробно, приняла меня в свои объятия. Здесь я взрослел и входил в зрелость, постигая мудрость внутри себя, осознавая себя выздоравливающим от тяжелейшей болезни элтом. Я щурился на солнце, которое каждый день радовало меня своим появлением, когда величественно восходило из-за гор. Я чувствовал в себе постепенно, но с каждым днем все больше, силу жизни, которая возвращала меня к самому себе и к новым свершениям, поскольку жизнь не стояла на месте, одаривая меня все новыми вызовами, как будто говоря: попробуй-ка справься с этим всем, да так, чтобы снова не покалечиться.

Однако речь я поведу не о днях, проведенных мной в Иблее, а о том, что в мое отсутствие происходило в Эйхале и в Учлиане, – в этих двух первых на Земле точках присутствия первых людей. Во многом именно ради этого волнующего события я и решился описать до последних дней историю моей жизни. Дневники Адама и Эвии, которые у меня на руках, их ирцалары, переданные мне, позволяют это сделать так, как будто бы я и не покидал Эйхал и Учлиан, а, наоборот, присутствовал одновременно сразу в двух этих местах. И если я до этого времени неизменно пользовался дневниками Адама, приводя местами информацию от первого лица, никоим образом не правя ее, то в данном случае для освещения некоторых отправных событий я решил воспользоваться дневниками Эвии. В таком случае меня нельзя будет упрекнуть в нелюбви к женщинам или в чрезмерной приверженности мужскому видению ситуации.

Чего на самом деле не отнимешь у Эвии при всех ее недостатках, так это то, что, будучи дисциплинированной и пунктуальной, она делала с прежней силой все то, что положено ей делать, как руководителю проекта, несмотря на слабости, промахи и свое иногда неожиданное поведение и учащающиеся срывы. Тому были причины. Наши враги, в особенности Исискрат и его группа, после того, как я выскользнул у них из рук, всерьез взялись за Эвию, готовя ее к сдаче позиций и к влиянию на Адама. Ведь на самом деле нет ничего труднее, чем справиться с близким тебе элтом, когда он выходит из берегов. И что особенно трудно, так это вовремя заметить, что с партнером происходит что-то не совсем то, когда у тебя дел невпроворот, а первые люди делают все большие успехи, изучая новый мир. Ты не можешь не радоваться их успехам, несмотря на глухую боль и предчувствие неприятностей, которое куда-то девается в калейдоскопе событий.

Эвия в записках запечатлела сразу несколько знаковых моментов для человечества, некоторыми из которых я вижу необходимость поделиться с потомками, чтобы не только прояснить их, но и уточнить, явив миру некоторую последовательность отправных событий. Так что, потомки, ниже я только лишь привожу информацию из дневника Эвии, которая, уже предчувствуя грядущие события в отношении себя, тем не менее, была в то время, как и многие элты, исполнена сил и надежд.

Как же быстро летит время. Я не успеваю даже прилечь, а уже вновь встает солнце. Последние годы, после того, как Эдвин попал в плен, проносятся в каком-то почти угаре. Событий настолько много, что я не успеваю записывать все в дневник. Может, это и ненужно. Адам, когда я ему сказала о том, что многое не успеваю, только усмехнулся и, обняв меня, только лишь сказал: «Ветшула (любимая), делай самое важное из того, что успеваешь и чувствуешь, что это главное». Что самое интересное, я редко вижу, когда Адам ложится, а когда встает. Спит он еще меньше меня. Складывается такое впечатление, что эстарх вообще не ложится, тем не менее, он всегда или почти всегда в форме. Я недавно пошла к Чиринату и указала ему на несоблюдение режима Адамом. Чилья (уважительное обращение к врачу) обещал разобраться, при этом внимательно изучал меня, как будто причина во мне, а не в эстархе.

Я вообще не понимаю, почему Адам, чем дальше идет время, тем все больше на меня косовато поглядывает, хотя и улыбается. Слова укора от него не услышишь никогда. Пыталась его злить, но это по большей мере бессмысленно. Как ему удается так тебя обаять, что забываешь обиды не настоящие, а все больше выдуманные. Да, с Адамом легко, как ни с одним мужчиной, но при этом он знает свое: в сторону не сдает и на уступки не идет. Таким и должен быть ведущий мужчина. А еще с ним интересно, поскольку ты никогда не знаешь, что от него ожидать. Прочитать Адама практически невозможно. Можно угадать направление его действий, догадываться о том, что он скажет, но особенность состоит в том, что он при всем его обаянии и чутье не повторяется или делает это редко и по большей части намеренно.

Также Адама невозможно (я не раз пыталась) поймать на словах. С милой усмешкой, невозмутимо глядя на меня, он трогательным голосом, наполненным силой, скажет примерно так: «Дорогая, я пришел в последние дни к совершенно иному пониманию этого вопроса. Что было до этого, осталось в прошлом. Я расширил свое понимание, вижу события в ином свете. Ситуация-то ведь меняется…». И в этом весь Адам. Он ничего не обещает, никого ни в чем не укоряет, но жестко ставит на вид проступки там, где это нужно и кому следует сказать. Идеальный руководитель и стратег. Именно, что стратег и во многом искусный игрок. Называю его иногда так, но Адаму такое название не нравится. Правда, в последнее время он и на это перестал реагировать, только заметил: «Если брать элосов, то в опасные игры мы с тобой играем».

И что самое интересное, я ловлю себя на том, что, не будь у Адама дела, если бы мы с ним сошлись бы в жизни как муж и жена, то вряд ли были бы вместе. Женщина ему нужна в дополнение к работе, к тому делу, которым он занят. Адаму нужен крепкий тыл и женщина, которая им заведует, оставляя ему возможность работы на иных направлениях. На меньшее он не согласен. К тому же подруга должна обладать незаурядными способностями, чтобы каким-то образом соответствовать положению жены и напарницы. Зато ей, как мне, точно не будет скучно. А почему это, интересно, я так смотрю со стороны на то, что имею рядом? Тебе, Эвия, что, надоел муж и эстарх в одном лице? Хочешь еще кого-то? Нет, не хочу, но все-таки мне, в чем надо признаться, хочется еще что-то. Тогда что? Что мне не хватает? Что рождает неудовлетворенность?

Вопросов много, а ответов на них по большей части нет. Правда, Адам говорит, что в любом случае, если есть вопрос, который ты поставила сама себе, то рано или поздно на него внутри тебя рождается ответ. По-иному быть не может. Надо только уметь слушать и слышать, быть внимательным к себе. Внимательна ли я к себе? Лишь некоторой мерой. Дел столько, что иной раз и не хочется отдыхать. Правда, Адам к этому очень и очень строг. Если ты не отдыхаешь, усердствуешь, как он считает, сверхмеры в делах, то тебя ждут беседы с Чиринатом и его помощниками, которые быстренько тебя поставят на место посредством процедур. Не хочешь их принимать? Тогда до свиданья. Через день, если ты не соблюдаешь правила поведения и не заботишься о своем здоровье, не захочешь это делать от того, что не видишь в этом необходимости, тебя ждут отстранение от дел и перелет в Эльклею. Адам прав, когда говорит: «Мне нужны элты, которые видят себя во время работы и отслеживают изменения, с ними происходящие, по крайней мере, делая ее, не ослабляют собственные позиции». Не хочешь так жить – тебя никто не задерживает.

Да, строг, но справедлив, хотя нет, Адам не строг. Он, как бы это сказать, прозорлив. Отчасти это так, но слово «прозорлив» не отображает и сотой части многогранной натуры эстарха. Я бы сказала, что Адам всевидящий и всеслышащий, в определенных рамках, конечно. Действие еще не произошло, а он уже догадывается о нем или знает, что такое случится. Да, Адам может не знать конкретики и сроков, но я за все время работы с ним могу точно сказать, что в предвидении он ни разу существенным образом не ошибся. А еще Адам больше молчит, чем говорит. Ибо слово, если выпорхнет, то точно его обратно себе в рот не засунешь. Что хоть раз скажет Адам, то сразу же будет на устах у всех жителей Эйхала. Вот такой у меня муж, в которого я влюбилась, если можно назвать любовью наши взаимоотношения. Разве что любовью к работе и к делу всей жизни. Впрочем, любовь по наитию или по расписанию не отменяется…

А что это я все об эстархе? Элосы, как сошли из онкул, все больше привлекают мое внимание. Есть в них что-то такое, что побуждает меня все пристальнее всматриваться в них, искать что-то такое, сравнивая с элтами, что мы уже давно потеряли. А что мы потеряли? Первую наивность и искренность, когда элосы, в отличие от нас, не видят подвоха, не видят изнанки мира, его нечистот, той ситуации, которая постоянно ухудшается.

Неведение есть зло, но для элосов оно пока что благо. Адам, конечно, их просвещает, но пока что сталкивается с наивностью и с последствиями своего же обучения. Элосы восприимчивы, но пока еще слабы. В них нет крепкого стержня и сознательных убеждений. Они растут в мире, где у них нет врагов, где солнце, восходя каждый день и согревая их своими лучами, только лишь освещает им путь, но при этом не приносит каких-то разочарований и неудобств, не отбрасывает тени от врагов.

Не жизнь, а сказка, вздыхаю я, глядя на гибкие и отлично сложенные тела первых элосов. Нет в них пока что хитрости и изощрённости, коварства и скрытого влечения к удовольствию, зато есть интерес к жизни, желание понять и разобраться с тем, что они имеют возле себя. «Кто мы такие и откуда появились?» – такой вопрос многие элосы задают мне и нам эклопам (большим людям), которые им помогают. Многое приходится объяснять. Адам намеренно пошел на то, чтобы у первых элосов были не активны воспоминания о капсулах, из которых они сошли на землю. Да, онкулы – где выращивались физические тела элосов, их дом, но все-таки тайна их рождения пока что во многом не открыта. Адам, тем не менее, готовится это сделать. Он пообещал, что элосы встретятся со своими родителями, когда будут готовы. Нашелся, что сказать. А что, это стимул. Будете готовы, будет вам и дело.

Элосы пока что не знают, как элтам пришлось повозиться, чтобы сгенерировать виртуальные личности родителей первых людей. Тем не менее, все честно. У каждого есть свои мама и папа. Более того, с ними можно поговорить по связи, увидеть их изображение на экранах. Папа и мама могут даже, если это будет необходимо, появиться. Мы говорим элосам, что их родители живут в счастливой стране, где существует изобилие, где жить легко и радостно, где труд радует, а тебя никто не прижимает. Сказка, но по-иному никак. Было рассмотрено сразу несколько вариантов относительно легенды родителей, из которых Олм, как наш главный стратег и помощник, избрал именно этот. И родители так и говорят, указывая на нас, элтов: «Дети, мы вверяем вас в руки эклопов. Они позаботятся о вас и направят в нужном направлении. Нужно ведь заселять и этот мир…».

И легенда, надо сказать, работает. По крайней мере, пока у элосов не возникает особых вопросов. Им достаточно знать родителей, иногда по мере готовности с ними переговорить. Это, что касается первых элосов, сошедших с онкул на землю. Их потомство уже будет иметь конкретных папу и маму, точнее, уже имеет. Трогательно смотреть на детей, окруженных вниманием и заботой как родителей, так и элтов. Поистине, у них – счастливое детство. Только иногда я вижу, как, глядя на эту идиллию, хмурится Адам, предвидя в будущем проблемы с элосами, точнее с той реальностью, с которой они столкнутся. И что самое печальное, у нас нет средств и методов, что уйти от этого столкновения. Оно неизбежно. Вопрос в том, как элосы воспримут врагов. Но маги слишком коварны, чтобы быть врагами. Они, в чем у меня сомнений нет, будут рядиться в одежды друзей. И в этом самая большая опасность для элосов.

Что тут делать, не знает толком даже Адам. Да, он и его помощники делают все для того, чтобы пояснить элосам сложившееся положение дел, но это не так-то легко сделать. Честно говоря, я и сама в затруднении. Адам как-то, выслушав меня, предложил: «Вот ты и объясни элосам доходчиво, что и к чему». Я попробовала, но, скажем так, мне не слишком удалось это сделать. Доводы, которые мне приводили, то, как со мной говорили, все больше убеждает меня в том, что элосы беззащитны. Им можно при отсутствии сознательных убеждений навязать все, что угодно, причем так, что выпутаться из пут обмана будет практически невозможно. И что тут делать? Только лишь думать и делать так, чтобы с максимальной скоростью приходило понимание происходящего. Подгонять нет смысла, как и излишний раз к чему-то побуждать. Все процессы, в том числе и процесс понимания и осознания себя в мире, должны проходить естественно. Это именно то, на чем настаивает Адам, донося такое видение положение дел до нас на разные лады.

Наши дети пока всерьез радуют нас уже тем, что есть и, воспринимая окружающее, нас, как своих друзей, с интересом изучают себя в мире и мир. Живой интерес – вот, что написано у многих из них на лицах. Элосы, пусть и наивны, тянутся к знаниям, внимательно случают нас и делают выводы, на которые ты порой и не рассчитываешь. Взять хотя бы Икаара или Арию. Сообразительности им не занимать, умны и восприимчивы, но контроля над собой нет. Не могу сказать, что ветер в голове, особенно у Икаара, но, тем не менее, контроль сознания еще очень и очень слаб. Взрослый мужчина, по сути, в чем-то ребенок. От силы ему двенадцать лет, если брать психический возраст. Икаару надо взрослеть, как и остальным взрослым элосам, но с этим, что ни говори, пока не очень-то и складывается.