Тевтонский Лев. Золото галлов. Мятежники (сборник)

– Плыть не сможем, зато сможем идти или ехать. По берегу тянутся прекрасные дороги – это старинный торговый путь. Вот там нас точно никто не отыщет – народу в любое время года полно. Торговцы, бродяги, воины – кого только нет!

Виталий рассчитывал добраться на север через Испанию, однако его спутница жизни придумала куда лучше!

– Умница моя! – Молодой человек ласково поцеловал Алезию в губы. – Знаешь, я все для тебя готов сделать.

– Знаю… Ты… ты хороший. Очень.

– И ты хорошая, – улыбнулся Виталий. – Мне с тобой так хорошо, как ни с кем еще никогда не было. Однако время не терпит, бежать-то нам нужно уже сегодня. Прямо сейчас, пока Виниция нет и старая стража не сменилась – солнце-то еще не зашло.

– Да, не зашло. Но скоро сядет.

– Солнце сядет… Интересно, по какой статье?

– Что? Не понимаю… Ты часто говоришь непонятно.

Тевтонский Лев махнул рукой:

– А, не бери в голову. Сталинский такой анекдот. Сейчас о другом надо думать – как нам с тобой выбраться из школы?

– Не только нам… – Алезия вдруг упрямо склонила голову.

– Что?

– Тот парень, Кари… Мы должны взять его с собой! Он секван, а нам потом долго идти через их земли, и…

– Ну да, и мама его из рода мандубиев… Твоего, я подозреваю.

– Ты прав. Поэтому мы и должны его спасти. Если бежим вдвоем – почему бы не взять и третьего?

– В общем, да. Но только этот третий, между прочим, у позорного столба и подходить к нему строго запрещается!

– Но ведь солнце еще не село, – напомнила Алезия. – Пока на страже стоят старые охранники. Но в любом случае наше отсутствие очень быстро обнаружат.

– Значит, мы должны быть еще быстрее.

Стражники пока не прошлись по казарме с вечерней проверкой, и засов на двери Виталия никто не запер. Они вышли вдвоем, с крайне озабоченным видом. Алезия направилась к воротам, где все еще лежала огромная груда старых амфор, а Беторикс зашагал к начальнику смены – грузному и неповоротливому Оресту, носившему вислые усы на галльский манер.

– Сальве, Орест.

Начальник стражи сидел на скамейке под старым платаном, блаженно вытянув ноги, и наслаждался последними красками затухающего дня, ясного и совсем не по-зимнему теплого. Небо уже сделалось темно-голубым, но над крышами соседних зданий еще торчал оранжевый кусочек солнца, и от сторожевой башенки через весь двор пролегла длинная черная тень.

– А, это ты, тевтонец! – Орест расслабленно приоткрыл левый глаз. – Слыхал уже небось – всех нас скоро того… Придется искать другое место.

– То-то я и смотрю, вы все разленились, – усмехнулся молодой человек. – Я к тебе по делу. Виниций приказал срочно убрать амфоры, нас для этого прислали.

– Да вижу, вижу. – Стражник наконец-то раскрыл и второй глаз. – Давно пора убрать – ужас как воняют! Сейчас хорошо еще ветра нету…

Амфоры действительно пахли прогорклым оливковым маслом. Сей запах нельзя было убрать никак, сосуд приходилось выбрасывать, и в том же Риме из их осколков уже вознесся к небесам высоченный холм, называемый Черепковым.

– Мы их в доходный дом перетаскаем, хозяин согласился купить.

– Во! – Орест лениво удивился. – Купить! И на что понадобилась такая гадость?

– Он собрался лужу перед входом в таверну замостить.

– Что, сам будешь таскать?

– Нет, Виниций велел беглеца запрячь работать, – Виталий кивнул на позорный столб с привязанным к нему молодым галлом.

– И правильно! – захохотал стражник. – А еще хорошо выгребную яму чистить заставить. Тоже запашок недурной!

Тевтонский Лев сдержанно посмеялся. Все это должно было помочь: ссылка на грязную и неприятную работу, общая неразбериха, совершенно пропавшее желание прежних стражей достойно «тащить службу», отсутствие ланисты, наконец!

– Эй, Лициний! – Орест подозвал стражника. – Отвязывай гада. Пусть таскает амфоры в доходный дом. Тут за этим галлом присмотрят, а ты встань у дверей таверны, с той стороны.

Беторикс усмехнулся: а ведь вислоусый черт правильно действовал, по инструкции – выход из таверны запер, и теперь надо было что-то срочно придумывать.

Шестнадцатилетний галл, приговоренный к долгой и мучительно смерти скривился от боли, когда пришлось взвалить на израненное плечо разбитую амфору, но не застонал, лишь презрительно сплюнул, за что немедленно получил от стражника увесистого пинка:

– Но-но! Ишь, расплевался тут. Смотри у меня!

Амфоры, конечно, смердели, даже Виталий закрыл нос и, покосившись на идущую рядом Алезию, тихо спросил:

– И где ты только их раздобыла-то?

– Через девчонок, покупательниц. Одна дочка лавочника обмолвилась про старые амфоры, мол, некуда девать… Ну, остальное я придумала. О, боги, боги… если б не эти псы!

Оказавшись в доходном доме, гладиатор отыскал хозяина и, сунув ауреус, попросил подержать старые амфоры на заднем дворе у выгребной ямы.

– Слушай, Тибуртиус, будь другом… Наш новый господин уж очень просил. А завтра мы их вывезем, не сомневайся.

Спрятав золотой в мешочек-кошель на поясе, Тибуртиус отмахнулся и побежал к клиентам. Вышедший на улицу стражник деловито расположился у входа. Сквозь распахнутую настежь дверь было видно, как садилось солнце.

– Эй, малый, – Беторикс ухватил за рукав туники пробегавшего мимо Тита. – Веревка срочно нужна, крепкая и длинная. Плачу сестерций! Принесешь – получишь еще один.

– Понял… – Спрятав монетку за щеку, Тит скрылся на кухне, где-то за скворчавшей плитою, и тут же вернулся уже с веревкой в руках. – Вот! Давай сестерций, господин Те…

– Тсс!!! – Молодой человек едва успел зажать парнишке рот. Не хватало еще, чтобы в таверне услышали его имя! Как раз тот случай, когда слава вовсе ни к чему. – Вот тебе твой сестерций.

Подмигнув мальчишке, он быстро зашагал к лестнице, к уборной, где ждали Алезия и юный галл. Еще издали помахал рукой, улыбнулся:

– Бросайте ваше гиблое дело. Нам туда.

Гладиатор первым поднялся по лестнице, товарищи – за ним. Алезия, видать, уже успела коротко разъяснить галлу, что к чему, и тот не задавал лишних вопросов.

– Так… – остановившись напротив второго этажа, Виталий обернулся. – Здесь слишком шикарно, могут поднять шум… Здесь… – Он замер напротив третьего. – Как-то ни то ни се… А вот тут… – беглецы наконец добрались до четвертого, – думаю, в самый раз! Слышите?

– Ах ты, подлая гадина! – доносились разухабистые голоса из комнат-клетушек.