Regular

В НОЧЬ НА СУББОТУ

Двадцать четыре часа тянулись, не прерываясь на какие-то глупые сны и прогнозы погоды. Конечно же! Важный день, и как всегда, ни в одном глазу. Что стало причиной тому: 2 чайника черного как нефть Гам Фей Ча, или же волнения (пусть и не перво-, но все же) открывателя нового мира на своей маленькой карте – черт разберет. Я думаю, что не стоит вдаваться в детали игры в косынку и. т. п.

Мои раздумья по поводу высших Сил возобновились, и открылось второе дыхание этого бесконечного марафона с белой собакой. В момент, когда мои руки опустились, я понял что достиг высшей точки графика цинизма, который уже не просто проедал меня. Он жил во мне и говорил моими словами, совершал поступки, за которые чисто по-человечески стыдно. «Кто без греха, пусть первым бросит в меня камень»? Эта система давно перестала работать, а камушками мы давно себя сами забросали. А потом живем в этой куче, и называем это нашим внутренним миром, микрокосмом. Лечимся популярной психологией, ищем патологии детства, роемся в ментальном мусоре. Просто маленькие каменные Голгофы в кирпичных коробочках, взращённые на книгах буйно помешанных и драже «Тик-так», как награда за прожитый день. Было проще, когда мы не знали, как называются эти бесчисленные фобии, синдромы и комплексы. Мы их в себе не искали, и просто были людьми.

На этот счет, больше нечего сказать…

МОГИЛЬНЫЙ ХОЛОД И ЗАПАХ ЛАДАНА

«…Как ни скорбит пред замкнутою дверью:

«Впусти меня!» Я верю, Боже мой!

Приди на помощь моему неверью!..»

© Тютчев «Наш век»

«Нельзя касаться идолов, их позолота останется на кончиках пальцев» © Г. Флобер

В 8 часов утра за окном стоял лютый заводской туман, и когда я ехал в маршрутке, невольно всплыли литературоведческие связи: «Туман – это граница. Дорога – путь из своего мира в чужой». Филологический факультет портит здоровые мозги, граждане! Присоединяйтесь! Плодитесь и размножайтесь! Свободу Анжеле Дэвис!.. Не о том хотел сказать. Но дорога была действительно нудной, и галстук как-то неестественно сдавливал шею, хотя я уже привык носить его каждый день.

Улыбаемся, в общем…

Добравшись до собора, я понял, что креститься «по-рок-н-рольному» я умею, только понятия не имею на каких лестницах это дело начинать, в каких дверях и где по сколько раз. Людей в церкви было достаточно много, по крайней мере больше, чем я ожидал. Вход в подвал был качественно закрыт на большой амбарный замок, и на секунду показалось, что я в родном спокойном месте. Купив у милой монахини свечку, которую я понятия не имел за что и кому ставить, я прошел в зал. Холодное темное помещение с высокими потолками дало мне понять, где я. Люди собирали пожертвования едой, или что-то вроде того. Мне было нечего класть в корзины, и я начал искать свободные места на скамьях, которых тоже не оказалось. Обойдя по кругу, осмотрев внимательно иконостас, подойдя к каждой иконе, я было хотел поставить свечу за упокой, но не знал куда ставить и кому молиться. Вдруг осознал, что из жизни ушло неестественно много моих знакомых и родных, и я даже не мог понять, кому я хочу поставить свечу. И хочу ли я это делать, на самом деле? И нужно ли? Было пару лет, так как косяком один другого на тот свет тянул. От шестнадцати до двадцати, в основном. Много парней: кому голову пробили, а потом этот придурок с кастетом уехал куда-то учиться вроде. Кто героин неправильный поймал (партия странная пришла, по городу, как мор прошел), кто утонул, кто – на машине разбился наглухо, кто – сам выпилился. Выбрать из всех я так и не смог.

Поняв, что на скамью надежды нет, я нашел место напротив иконы девы Марии, и начал наблюдать за людьми. Вы все прекрасно знаете, какие в основном люди собираются у нас в храмах провинциально-бытового назначения: старики, больные и немощные. НЕ хочу говорить плохо о людях, но из-за этого контингента у меня давно сложилось впечатление, что лицемерие человеческое не имеет границ. Люди под конец своей жизни вымаливают прощение высших сил, за себя, и за тех, кто не дожил до их глубоких морщин, лишь бы очистить себе совесть. Неужели мы придем к тому, что начнем винить во всем бесов, беспрестанно каяться в грехах, из чувства мерзотной дрожи? Это лицемерно, перекладывать ответственность за свои поступки на какие-либо высшие силы. Немного достоинства в студию, можно, товарищ ведущий? Я не беру в пример матерей и отцов, потерявших детей – это другое, ведь эти люди идут в храм за утешением. Но что они там видят? Кого встречают? Успокаивает только темнота и могильный холод подвала вперемешку с запахом ладана.

Они просто люди. И я такой же человек, как они, и лицемерю точно также. Даже не по себе становится, когда эта мысль не в голове, а напечатанной стоит перед глазами. В общем, я не мог долго стоять на одном месте, да и холод снова начал сдавливать грудь. Тут опять вспомнились различные яркие образы зарубежной литературы, но на этот раз уже дешевых романчиков для домохозяек. Стало противно. Начал больше дышать ртом, чтобы вдохнуть больше воздуха, но тут же об этом пожалел. На языке остался вязкий привкус… вспомнились слова из одного хорошего русского фильма, про замечательного поэта: «Не место тут отроку. Здесь повсюду трупами смердит». СМЕРДИТ! Именно это слово с самого прихода в храм крутилось на языке. «Смердит». Есть в этом слове что-то такое раболепное и преклоняющееся. Я могу быть самым набожным на свете, но, если захочу прийти поговорить с Богом в Его дом, обнаружу раба. Бог любит рабов. Да… именно так. Бог любит рабов. Опять стало как-то неприятно от налета очевидности в данном тексте, я думаю.

Прошел мимо нескольких старух, прислонившихся лбами в иконы на стене, и добрался до большого креста Спасителя. Собрался поставить свечу за упокой последней, что ушла в иной мир, но руки не стали этого делать.

– Прости, …* – сказал я, глядя на крест. – Надеюсь у тебя там всё хорошо.

Вслух звучало даже как-то наиграно и неестественно. Поймал себя на мысли, что подобные фразы не стоит произносить вслух.

После этой фразы пара бабушек посмотрела на меня, как на не совсем нормального человека. Ох уж эти воцерковленные бабушки, мерила всей морали на Руси! Я просто развернулся и вышел так быстро, как только мог, потому что почувствовал, что от запаха ладана становится очень душно, и уже начинает кружиться голова и скапливается огромное количество слюны.

Я перекрестился несколько раз на выходе из церкви. За оградой было так хорошо и свежо, но уже через несколько секунд я почувствовал свежесть иголками на чуть влажном лице. Вдоль кованого забора сидели нищие бабушки с протянутой рукой. Ну кто может, выйдя из церкви, не подать бедняку, а поскольку я понял, что в эту церковь возвращаться я больше не хочу, я высыпал им в руки все монеты, которые у меня только были. Оказалось, около 50-ти рублей разным номиналом.

– Спаси тебя Господи – сказал оборванец.

– И вам всех благ. Не пропейте только – ответил я.

P.S.: В тот момент, когда я ответил подобной фразой, мне стало печально от того, насколько формальным оказался данный мой поход, если даже подобные слова звучат так фальшиво.

AVE, MARIA!

«В покое очищаются мысли, и ты видишь истинную суть сердца» © Лао Цзы

Уже несколько лет я существую в нескольких маленьких мирках.

Первый мир: Мир дома, и района. Это такое приятное место, в котором нельзя не ругаться матом, так как в ином случае есть риск, что тебя просто не узнают. Конечно же, это шутка, но в каждой шутке есть всего доля шутки, и этот факт не стоит забывать. Эта сфера обитания относится в основном к людям «не особо стремящимся». У многих есть работы, но они низкооплачиваемые, и зачастую требуют максимум средне-специального образования, а то и вообще, нужно лишь наличие рук и ног. Даже если деньги они получают хорошие, всё равно, это работа на износ и без особой возможности роста: таксисты, повара, экспедиторы в маленьких конторах. Просто там, где хоть что-то платят – там и сидишь. Некоторые до сих пор полностью сидят на плечах у престарелых родителей. Это ужасно. Целый маленький мир коктейльно-пивных посиделок, употребления всего, что можно вынюхать, чем можно вкинуться, закапаться или подкурить. Бесполезно. Долго. И даже как-то рутинно.

Второй мир – это мир семьи, в который, как бы это смешно не звучало, кровные родственники ни разу не вхожи. Это узкий круг тех, кто терпит мой непомерно капризный характер. Они приняли этот факт, как данность, и их бы стоило наказать за подобное попустительство, ведь они посодействовали созданию маленького злобного морального уродца.

– Сволочи! Супостаты! – сказали бы умные люди.

Но это мои сволочи. Это мои супостаты, и я их безобразнейшим образом люблю, и надеюсь, что они понимают, как много для меня значат эти попустительства.

Мир третий: словесность. Частный мирок, без права доступа окружающим. Мир, в котором необходимо четко разграничивать пошлость от песчинки истины. Там хорошо, как в океане на волнах. Вот, по сути, и всё. Всё, что окружает, все, что лепило меня из того, что было. Какая религия? Какие католики? Да вы, о чем вообще, граждане присяжные заседатели? Но всё же…

Мороз закрепился над дымным городом, и туман уже успел рассеяться. Мой путь лежал в католический храм, построенный пару лет назад. Маршрутка, где нет системы отопления в минус 30; мосты, с загаженной рекой под ними; люди, выбегающие из огромного торгового центра в полуразваленные дома из красных кирпичиков – это мой город. О, эти люди! Ну, вы их знаете. Какой-то мальчик, лет тринадцати, стоял и курил на остановке черную сигарету с чувством переполняющейся гордости, без единой мысли о предстоящей саркоме легкого. Крайне упитанная женщина пыталась зайти в маршрутку, глядя на людей таким взглядом, будто ей ну просто обязаны помочь, потому что съев столько фаст-фуда, ты автоматически переходишь в категорию инвалидов, уственно отсталых, и чуть ли не великомучеников. Девушка в чулочках в сеточку вышла из Porsche boxter’a (*по-моему, у нас такой один в городе… да, такой вот городок*) припарковавшись прямо перед автобусом, а водитель автобуса с черными от мазута пальцами выдавил из себя «насосала, бля*ь». Его руки с такой яростью вцепились в руль, а нога так сильно вдавила педаль в пол, что казалось это штурвал самолета, и скоро мы взлетим ко всем чертям. Девчонка, сидевшая рядом со мной, всю дорогу упиралась взглядом в затылок мужчины, что сидел впереди неё. Ни единой эмоции. Ни единого различимого сердцебиения. Вокруг люди постоянно шевелятся, дабы занять себя во время трипа от пункта А до Б, а она? Она – как тряпичная кукла, без макияжа и желания даже пошевелиться.

В общем и целом, всё, как везде, и, как всегда. И люди такие же, как и везде. И каждый раз проезжая мимо церкви, эти люди на мгновение задумываются о том, чтоб зайти. Но это всего лишь мгновение, которого никогда недостаточно. А католический храм, куда я еду, носит имя «Пресвятой девы Марии, божьей матери». Не очень лаконично, но в доле поэтичности названию не откажешь. Добирался с пересадками, а в условиях города с населением менее миллиона человек, это странно, но оно того стоило. Вышел на остановке, где уже с утра какие-то пьяные мужики решали, куда же им лучше поехать печень нагрузить. (*Время 9.00, ребят!*) Пешая часть маршрута лежала через парк, а затем мимо здания суда. Задумался над интересной картинкой суда, за которым виднелся шпиль в виде креста. Суды человеческие и Божьи стоят рядом, и не имеют между собой ничего общего. Модель «…по образу и подобию» явно начинает сдавать. Зайдя на чистую территорию храма, заметил стенд с расписанием, и понял, что ближайшая служба будет только через час (*да вы издеваетесь*).

– Но зачем мне служба-то? Пойду, взгляну на церковь, поговорю со святым отцом. Немного пафосно, но как-то явно авторитетнее звучит, по сравнению с русским аналогом «батюшка». Не так по-свойски конечно, но свои пацаны сейчас пивко на квартире пьют, а в храм я иду говорить с представителем веры. Поднявшись по каменным ступенькам, подергав двери, понял, что в храме мне не рады, меня не ждали, и вообще, мальчик, шуруй домой, пожуй бабл-гам.

– Ну, служба, так служба. Будем приобщаться к католическим ценностям!

Тело выдержало только полчаса, и внутренний Беар Гриллс начал подсказывать, что вход не может быть один, и, зачем-то, что черви – крутой источник протеина. Затем и формальная логика подтянулась. Неужели христианин не пустит другого христианина в храм Бога погреться? Позвонил в домофон (*домофон в доме Бога*), и прождал около минуты пока мне не ответил голос с жутчайшим английским акцентом, и странной расстановкой ударений.

– Аллоу – сказал мужской голос. – Что вам нужноу?

– Здравствуйте, я пришел на службу, но видно очень рано. Не пустите меня в церковь, а то тут жутко холодно? – максимально представительным тоном ответил я.

– Заходьите спэреди. Там открыто.

– Okay. Thanks – сказал я. Никогда бы не подумал, что в Сибири пригодится английский, который я так и не сдал в университете.

Оказывается, что так трудно попасть в храм, кто бы мог подумать. Вернулся к божьему домофону, так как двери мне никто, так и не открыл. Побеседовали еще немного, но из его торопливой речи я понял процентов 70. Вероятно, пока мои ноги превращались в лед, он пытался вслух припомнить, чем он этим утром занимался и убедиться в том, открывал ли он дверь.

– I’m really sorry, but my feets like ice now, – моя школьная учительница английского в этот момент переполнилась гордостью, икнула и почесала пятку.

– Okay. Go to the central enter!

Мне открыл мужчина, на вид около 60-ти лет, высокий и крепкий. Поздоровался на ломаном, но достаточно уверенном русском, и протянул мне руку. Это был отец Энтони. Я прошел в светлый зал, с красивыми витражами и лакированными деревянными скамьями. По центру высокой белой стены висело огромное распятие Иисуса Христа, а сразу под ним ритуальная чаша, из которой пьют вино на причастиях. Рядом со стеклянным ящиком с чашей горела свеча в подсвечнике.

– Эта свэчща символ вэчной вэры. Она горыт там всэгда – объяснил мне отец Энтони.

Минут пять мы с ним беседовали о том, чем наполнен храм. Я прервал его, когда он начал рассказывать мне про Кирилла и Мефодия, изображенных на витражах. Любой человек на филфаке знает этих ребят. Витража было два, и на втором были другие святые, тоже славяне. Ясное дело, ведь католичество у нас не особо в чести, поэтому нужен адаптационный элемент, и кто бы мог послужить им лучше, чем общие святые. Всё правильно сделали. Маркетинг выстроен на пятерочку.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

1

Запрещены на территории РФ