Последняя охота. Рассказы

– Из моего ружья? – Лёнька к нему.

– Нет, сынок, из моего, твоё для этого дела слабовато будет.

– А быть охотником – это хорошо? – не отставал мальчонка.

– Охота – самое мужское занятие, какое только бывает, – отвечал отец ему очень серьёзно, – там, на пустынном побережье, ты хозяин самому себе и всему, что есть на свете! Стоишь с ружьём в руках и патронами у пояса посреди бескрайнего простора, а вокруг тебя, сколько хватает глаз, ни души, ни огонька, ни дымка – только ты, ветер и первые лучи солнца над горизонтом!..

– А тебе не жалко уточек, когда ты в них стреляешь?

– Нет, не жалко – нам ведь дома нужно кушать мясо?.. Нужно… Поэтому надо охотиться, а то где же ещё его возьмёшь?..

Таким образом в плане подготовки ребёнка к обращению с оружием, соответствующему отношению к добыче в частности и в целом к очень мужественному занятию под названием охота всё шло по накатанной дорожке, но тут произошёл вот какой случай.

Однажды Лёнька бродил по саду со своей винтовкой в руках, высматривая в ветвях деревьев крылатых серых разбойников, но воробьи, как на зло, все разлетелись после первого неудачного выстрела, и вот вдруг на одной из веток посреди спелых абрикосов он, наконец, увидел птичку, только она была не серенькая, а цветастая с жёлтыми боками и размером чуть-чуть меньше воробья – синица, нечастый гость в саду. Рядом с ней и на соседних деревьях никого больше не было, а ружьё было заряжено и взведено, палец на спусковом крючке азартно зудел – тут охотник прицелился и выстрелил… а цветастый комочек перьев взял да и упал к подножию дерева…

Лёня подошёл, наклонился к негаданному трофею и поднял из травы маленькую красивую птичку в жёлтеньком оперении, испачканном вдруг красным, стал её рассматривать – красивая… Вот ведь незадача, она только что, бодрая и весёлая, резвилась, перелетая с ветки на ветку, и радовала глаз, а теперь недвижно лежала в ладони. Почему-то стало вдруг очень жалко жизнерадостное и красивое, превратившееся вдруг в мёртвое и печальное… Да и отец вёл речь о стрельбе по воробьям, а тут… Забросив привычным движением недвижную птаху на крышу сарая, он ушёл в дом и постарался поскорее забыть случившееся, вскоре забыл, родителям про происшествие не стал ничего говорить, а сам продолжил ждать начало охотничьего сезона и обещанную поездку.

Шло время, и вот отец после работы вечерами стал готовиться к предстоящему открытию сезона, которое ожидалось совсем уже скоро, привлёк он к этому делу и Лёньку:

– Ну что, сынок, давай заряжать патроны – это для охотника первейшее дело!

Для того, чтобы утятинки поесть, утку надо сперва поджарить, – приговаривал он, раскладывая по столу принадлежности, – а чтобы утку поджарить, её надо что?.. Подстрелить… А перед тем, как стрелять, надо что сделать? Правильно, сынок, патроны надо зарядить… Давай-ка мы с тобой этим сейчас и займёмся. Вот посмотри, как вставляют капсюль в гильзу.

Он взял латунную гильзу, из которой предварительно выбил специальным устройством старый стреляный пистон, установил её в приспособление и запрессовывал в дно новый блестящий капсюль свежего медного цвета.

– Видел? А ну-ка попробуй сделать то же самое… вот так, хорошо получилось, молодец, будешь мне помощником. Продолжай…

Лёнька вставлял капсюли в гильзы и передавал их отцу на проверку, если проверка выявляла некачественную работу, то тот вновь выбивал капсюль, который вылетал из наковаленки гильзы с лёгким хлопком, и отдавал на переделку.

– Поставь новый, а то этот на охоте даст осечку, – говорил он.

– А что такое осечка? – малец к нему.

– Это когда ты прицелился, жмёшь на спуск – ружьё молчит, а утка смеётся: «Кря-кря-кря».

Дальнейшую зарядку патронов отец производил исключительно сам: насыпал в гильзу специальной меркой порох, запрессовывал пыж, потом засыпал дробь, которую сверху также закрывал пыжом – теперь заряд был готов. Снарядив таким образом три-четыре десятка патронов, он распределил их в патронташ и в специальный отдел охотничьей сумки.

– Ну вот, сынок, теперь мы с тобой к охоте готовы! – сказал он в заключение кропотливого труда…

Вспоминая эти события, Лёнька незаметно для себя заснул, а проснувшись наутро, осознал, что, наконец, настал день, когда он поедет с отцом на вечёрку открытия охотничьего сезона.

Действующих охотников в той поездке оказалось трое, а вместе с Лёнькой четверо, места в кабине автомобиля хватило всем. Автомобиль, тот самый «газик»-вездеход с брезентовым тентом, бодро проскочил пески и буруны, по которым пролегала охотничья дорога, проглотил бездорожье с распутицей после дождя, и через пару часов пути компания оказались в заветных охотничьих угодьях – на побережье морского залива в устье реки, где пресная вода, смешиваясь с солёной, создавала тем самым уникальные условия, привлекавшие сюда обилие рыбы, а следом и водоплавающей дичи. Со стороны восхода солнца, сколько видел глаз, стеной стоял камыш, прикрывавший кромку воды, а с противоположной стороны простиралась бескрайняя приморская солончаковая степь с редкой растительностью и песчаными заносами на едва прокатанных дорогах.

В чём заключалась суть охотничьего промысла, что нужно было сделать для того, чтобы привезти домой уточку или гуся, Лёнька плохо себе представлял, будучи хорошо знаком лишь с результатом охоты в виде мясного жаркого с характерным привкусом дичины и изредка попадавшими на зуб свинцовыми дробинками, всё происходивщее в той поездке было для него свежо и ново.

В тот раз компания приехала специально на субботнюю вечёрку, чем, собственно, сезон и открывался, то есть охоту на вечерней заре, когда водоплавающая птица перед ночёвкой летает в поисках кормёжки – мотается, говорят охотники. Приехали без планов остаться до утра, собираясь подстрелить за пару часов то, что пошлёт охотничья удача, и тут же уехать обратно – отметиться на месте, как говорится. С учётом этого обстоятельства, собственно, Лёньку, у которого через несколько дней заканчивались каникулы и были в разгаре предучебные хлопоты, и взяли с собой.

Отец и его друзья всю дорогу обсуждали предстоящее действо, планировали, кто и в каком месте будет делать засидку, с какой стороны следует ждать сегодня дичь, повезёт ли с погодой, «моряна» будет дуть или «норд-вест» – о разном разговаривали. Когда оказались на месте, немного припозднившись по времени, вокруг уже начинало вечереть, все, настроив оружие и разобрав принадлежности, тут же быстренько разошлись по оговорённым местам, попрятавшись от осторожной птицы кто в камыш, а кто в разросшиеся тут и там кусты гребенчука, каждый метрах в двухстах друг от друга, Лёнька же с отцом оказался ближе всех к машине, замаскированной у самой кромки воды.